В Мадриде уже ничего не исправить Как Каталония готовится отделяться от Испании. Репортаж «Медузы» — Meduza
Демонстрация в поддержку референдума за независимость в Барселоне, 28 сентября 2017 года. Надпись на тротуаре означает «Мы будем голосовать»
Pau Barrena / AFP / Scanpix / LETA
В Каталонии 1 октября должен пройти референдум о независимости региона от Испании. Власти страны считают его незаконным — однако в Барселоне отказываются признавать соответствующее решение испанского Конституционного суда. 20 сентября испанские силовики начали обыски и аресты в каталонских органах власти — а для того чтобы не допустить проведения референдума, в Барселону прибыли десятки тысяч полицейских со всей страны. По просьбе «Медузы» живущая в Барселоне журналистка Дарья Гаврилова поговорила со сторонниками и противниками независимости — и рассказала, как в Каталонии готовятся к референдуму.
К часу дня 20 сентября 2017 года у зданий каталонских министерств экономики и иностранных дел собрались сотни людей в полной протестной экипировке: со специальными флагами, с типографского качества плакатами, в футболках с лозунгами и прочей атрибутикой. У женщины, которой на вид лет 60, рот был заклеен бумажным скотчем, на котором красовалась надпись «Демократия». Велосипедист был обмотан красно-желтым полосатым полотном с белой звездой на голубом фоне (это так называемая эстелада, неофициальный флаг каталонской независимости) — оно развевалось за ним, как плащ супергероя. Студенты несли транспаранты «Мы голосуем, чтобы быть свободными» под одобрительные возгласы людей, чья юность пришлась на времена испанского диктатора Франко. Одна девушка ходила по скверу, громко выкрикивая: «Кто не проголосует — тот испанец!»
Протестующие перекрыли движение по одной из главных городских магистралей, а многие офисы в Барселоне просто прекратили работать, чтобы дать своим сотрудникам возможность проявить гражданскую активность (или, наоборот, чтобы уберечь их от возможных эксцессов). Глядя на все это, трудно было поверить, что это не заранее спланированная акция, однако ровно так оно и было. За несколько часов до этого барселонское утро шло своим чередом — когда стало известно, что в преддверии референдума за независимость Каталонии, который в Мадриде считают незаконным, испанская полиция провела обыски в региональных политических органах и арестовала 14 членов местного правительства, причастных к организации голосования.
В полдень президент Каталонии Карлес Пучдемон объявил, что эти действия Мадрида означают «фактическое лишение» региона статуса автономии, — и призвал каталонцев «брать в руки бюллетень и карандаш и готовиться их использовать». К часу дня тысячи людей уже вышли на улицы.
Это сейчас большинство тех, кто бывал в столице Каталонии туристом, знают Барселону как город праздности и гастрономического изобилия. Вообще-то всю первую половину XX века ее называли la rosa del foc — «огненная роза» — в память о Трагической неделе 1909 года, когда бунт местных рабочих привел к погромам монастырей и домов богачей, пожарам и революционному карнавалу. Следующие 30 лет репутацию Барселоны определяли именно люди, готовые в любой момент взять в руки коктейль Молотова и идти на баррикады, — анархисты и левые радикалы. Во время Гражданской войны город был одним из очагов сопротивления Франко: под бомбежками самолетов Муссолини гибли тысячи, а кулинарные книги рассказывали, как приготовить тортилью (по сути — омлет с картошкой) без яиц и картошки.
Современная Барселона с ее открыточными видами, крафтовыми барами, музыкальными фестивалями и мишленовскими ресторанами появилась куда позднее, — впрочем, протестный дух здесь силен и сегодня: когда Испанию накрыл финансовый кризис, в Барселоне протестовали против государственного подхода к экономике особенно бурно, а мэром города последние несколько лет является левая активистка Ада Колау.
20 сентября 2017 года, однако, обошлось без столкновений с полицией — больше всего Барселона была похожа на Москву образца 2011–2012 годов. На улицы вышли веселые люди с не менее веселыми плакатами, которым было хорошо вместе — и которым никто особенно не мешал: выстроившиеся вдоль зданий каталонских министерств и офиса ультралевой партии CUP сотрудники испанского ОМОНа только мрачно смотрели на все происходящее. Среди каталонцев, впрочем, распространена гипотеза, что возле офиса CUP полицейские стояли не просто так: убежденные социалисты, выступающие за национализацию всех государственных служб, не исключают насилие как инструмент политического давления; именно молодежное подразделение партии CUP нападало летом 2017 года на туристические автобусы.
«Мне кажется, выставив кордоны возле офиса CUP, испанская полиция надеялась спровоцировать акты агрессии, — говорит барселонский журналист и фотограф Гийем Триус. — Потому что если каталонцы, а тем более каталонские политики вдруг нападут на полицейских, в этот момент действия Мадрида станут абсолютно оправданными».
Акция протеста против действий испанских властей в Барселоне, 20 сентября 2017 года
Lluis Gene / AFP / Scanpix / LETA
При этом нет никаких гарантий, что 1 октября, когда должен пройти референдум за независимость Каталонии, все будет так же радостно и мирно.
Грязь, коррупция, манипуляции
В 1992 году, рассказывая о Барселоне в своей одноименной книге, австралиец Роберт Хьюз говорил о борьбе за независимость Каталонии как о феномене далекого прошлого, интересном разве что с исторической точки зрения. Впечатления писателя подтверждали социологи: согласно данным каталонского Центра исследования мнений, еще в ноябре 2005-го за отделение Каталонии выступали меньше 13% населения региона.
Почти треть жителей хотела видеть Каталонию конфедеративным штатом (estado federal — этот статус предполагает еще более широкую автономию, чем у региона есть сейчас) — а 40% каталонцев и вовсе были полностью удовлетворены существующим положением вещей и статусом автономного сообщества в составе Испании.
Ситуация изменилась во многом из-за истории с региональной конституцией (в Испании это называется Статут автономии). В 2006 году ее утвердил сначала испанский парламент, а затем — отдельный каталонский референдум, после чего документ официально вступил в силу. Новый статут менял утвержденную вскоре после смерти Франко, в 1979 году, региональную конституцию и существенно расширял полномочия региона в самом важном для каталонцев аспекте — экономическом. Теперь распределением доходов должно было заниматься региональное правительство; кроме того, каталонцы официально получили статус нации.
Вскоре, однако, с новым статутом начались проблемы. Народная партия — консервативная партия, выступающая за единую Испанию и традиционные ценности, а также против абортов и однополых браков (которые в стране легализовали еще в 2005-м), — заявила, что документ нелегален, поскольку является конституцией, параллельной основной испанской конституции, что само по себе незаконно.
Вслед за этим похожие претензии и судебные иски последовали от испанского омбудсмена и пяти регионов страны.
Конституционный суд разбирался с этими претензиями четыре года — и все это время пресса постоянно сообщала о попытках политических манипуляций и давлении на судей. Особенно возмущались в Каталонии изменением состава суда: если исходно количество либералов и консерваторов в нем было одинаковым, то затем Народная партия успешно сместила одного из прогрессистов, который к тому же был родом из Каталонии, изменив баланс сил в свою пользу. В июне 2010 года суд признал ряд положений статута нелегальными.
И тогда Каталония взорвалась. На протестную демонстрацию против решения Конституционного суда в Барселоне вышли более миллиона человек — при общем населении региона в семь миллионов. Для многих каталонцев завершение процесса означало крушение надежд на новые отношения с Мадридом после смерти Франко, на справедливую систему самоуправления и на испанскую демократию в целом. «Моя история — это история абсолютного большинства каталонцев, которые собираются голосовать 1 октября, — говорит профессор Автономного университета Барселоны, преподаватель культурной журналистики Давид Видаль.
— До истории со статутом я не поддерживал отделение, выступал за конфедеративный штат в составе Испании. Однако вся эта грязь, коррупция, манипуляции… Да, формально наш статут был признан незаконным Конституционным судом. Но что это был за суд? Управляемый коррумпированными политиками, абсолютно необъективный. Для многих после скандала стало понятно: в Мадриде уже ничего не исправить и надеяться на по-настоящему демократическое государство можно только в том случае, если оно не будет связано с испанской столицей».
Сторонники отделения от Испании часто приводят аргументы, похожие на те, что приводили в Великобритании апологеты «Брекзита» в связи с Евросоюзом: в «центре» их не слышат — а значит, надо показать серьезность своих намерений. Более того, некоторые из них в очень похожих на Великобританию выражениях рассуждают о голосовании за прежде всего как о символическом жесте. «Я буду голосовать за отделение не потому, что мне на самом деле хочется, чтобы Каталония отделилась, а чтобы оказать политическое давление на центральное правительство, чтобы они начали вести переговоры с Каталонией, прислушиваться к нашему мнению и улучшать условия нашей жизни», — говорит работник туристического сектора Алекс Висуэнте Родригес, чьи родители когда-то переехали в Каталонию из Андалусии.
После 2010 года вопрос об отделении от Испании стал одним из основных в каталонской политике: этот пункт появился в программе даже традиционной происпанской правоцентристской партии «Конвергенция и союз». Их более левые конкуренты вроде тех же CUP и вовсе сделали эту тему одной из главных в своей повестке — и их сторонники исправно выступают за отделение: еще и потому, что в Испании в целом победа левых сил фактически недостижима, а в отдельно взятой Каталонии — более чем.
Демонстрация против отделения от Испании в Барселоне, 28 сентября 2017 года
Jon Nazca / Reuters / Scanpix / LETA
Профессор Видаль утверждает: дело тут не в национализме; многие сторонники независимости — люди, которые переехали в Каталонию из других регионов Испании. Один из примеров, которые приводит профессор, — так называемое кольцо рабочих, окружающее Барселону. После победы в Гражданской войне Франко перевез в индустриальную Каталонию два миллиона испанских крестьян. Новое население региона, работавшее на заводах, расселили в бараках вокруг столицы — эти города, охватывающие Барселону широким кольцом, до сих пор говорят преимущественно на испанском.
Жители именно этих городов — люди, у которых есть все основания ощущать себя именно испанцами, — по мнению Видаля, будут голосовать за отделение.
Согласно последним опросам общественного мнения, голосовать за отделение собираются от 40 до 72% населения региона. Против же выступает, например, финансовая элита региона. «Каталонская буржуазия в Барселоне всегда была за Испанию. Даже во времена Франко, — поясняет Видаль. — Поэтому и сегодня, если смотреть на результаты выборов по Барселоне, богатые районы в большинстве своем не голосуют за партии, поддерживающие отделение. А зачем им? У них много денег, у них бизнес в Испании. Им невыгодно что-то менять».
Впрочем, противники отделения вовсе не обязательно богатые люди. «Я против, потому что мы многое потеряем, — говорит пекарь Антонио Рионда де Лос-Рейес. — Например, если мы выйдем из Евросоюза — а мы из него выйдем, это сказал Евросоюз, — это уже катастрофическая потеря. Мы еще лет 50 будем входить обратно. И для экономики ничего хорошего не будет: многие компании просто закроются.
Уровень безработицы вырастет. История учит нас тому, что после отделения региона экономика значительно падает».
Основной аргумент противников отделения — это то, что действующая Конституция Испании, принятая на всеобщем референдуме в 1978 году, запрещает проводить действия, противоречащие интересам Испании, а значит — действия Каталонии нелегитимны. Ответ каталонцев на эту логику простой: поскольку Конституционный суд коррумпирован, испанская Конституция в данном случае не имеет силы.
И хотя противников отделения меньшинство, нельзя сказать, что их совсем не видно — в каталонском городе Фигерас они даже провели торжественную церемонию с целованием испанского флага. Кстати, продажи этих флагов в Каталонии за последние дни выросли втрое, превысив даже показатели после победы испанской сборной на чемпионате мира по футболу в 2010 году. Позиция противников отделения по поводу референдума проста: не участвовать в нем, поскольку высокая явка придаст ему больше легитимности.
Баржа с ОМОНомКаталонские журналисты назвали 20 сентября 2017 года днем, когда все поменялось. Мадрид перешел к обыскам и арестам, миновав стадию переговоров, — и каталонцы вместо того, чтобы испугаться, укрепились в своем решении голосовать. В течение двух дней после арестов проходили демонстрации под лозунгами «Мы будем голосовать!» — и не только в Барселоне. Союз фермеров организовал по всей Каталонии «тракторады» — протестные заезды на тракторах. В приморском городе Бланес прошел «забег протеста», в котором участвовали больше 400 человек. Наконец, вот уже десять дней каждый вечер ровно в 22:00 по всей Каталонии люди устраивают «кассоладу» — акцию протеста, в рамках которой жители высовываются из окон и дубасят металлическими поварешками по металлическим кастрюлям.
«Кассолада» в Барселоне, 28 сентября 2017 года
Emilio Morenatti / AP / Scanpix / LETA
Мадрид отвечает на это ужесточением мер по предотвращению референдума. Например, в Каталонию направили 30 тысяч сотрудников ОМОНа для борьбы с голосованием (27 сентября по всей Испании прошли торжественные прощания с полицией, отправляющейся бороться с референдумом). Причем прибыли они в Барселону на гигантской барже с нарисованными на бортах мультяшками Looney Tunes. На следующий день борта завесили брезентом по требованию Warner Brothers — компания боится репутационного ущерба. Кроме того, по требованию властей были заблокированы многие сайты на каталонском домене .cat — в частности, сайт, непосредственно посвященный референдуму.
Что произойдет в день референдума, не знает никто. Журналист Триус считает, что голосования как такового не будет вообще. «Совершенно очевидно, на чьей стороне находится власть. В порту ожидают 30 тысяч полицейских. Референдум был неоднократно объявлен нелегитимным — и мне кажется, огромная часть каталонцев просто не пойдет голосовать», — объясняет он. Главный смысл происходящего, по его мнению, — это попытка повлиять на дальнейшие отношения Каталонии и Испании. Если вооруженный ОМОН будет вытеснять людей с избирательных участков, все это будет широко освещаться в мировой прессе и неизбежно создаст давление на центральное правительство. «В Мадриде почему-то думают, что это у нас пройдет. Но это не так: посмотрите сами, с момента решения про статут прошло уже семь лет, а страсти только накаляются, — рассуждает Триус. — Сентябрь-2017 никто, конечно, не забудет. Все эти брутальные подавления Мадридом каталонских протестов запоминаются и фиксируются, и рано или поздно центральному правительству придется сесть за стол переговоров и провести референдум об отделении Каталонии официально».
«Вопрос не в том, победит ли на референдуме вариант „Да, мы за отделение“. Вопрос в том, в каких условиях этот вариант победит, — считает каталонский писатель и постоянный колумнист газеты El País Франсеск Серес. — Если явка составит больше 55% и люди проголосуют за отделение, есть все основания провозглашать независимость. 55% — это огромная явка. Но если к урнам явится 15% населения, провозглашать независимость недопустимо — даже если все эти 15% проголосуют за».
В Мадриде, впрочем, не согласны даже с такой точкой зрения — испанские чиновники многократно заявляли, что референдум (а значит, и его результаты) неконституционен при любом раскладе. Своей армии у Каталонии нет, и ответить на силовое подавление конфликта она не может. Многие сторонники независимости ссылаются на план, якобы разработанный правительством региона. Косвенные свидетельства существования этого плана действительно существуют: перед выборами каталонского парламента — 2015 (на них, к слову, была рекордная явка — 77,3%) предыдущий президент региона Артур Мас заявил, что результаты голосования будут трактоваться как волеизъявление народа по вопросу независимости. Если большинство каталонцев проголосуют за партии, поддерживающие независимость, — значит, регион будет отделяться. В итоге сторонники независимости получили большинство кресел в парламенте — и их лидеры заявили, что процесс отделения продлится полтора года. 1 октября с момента этого заявления пройдет 22 месяца.
Дарья Гаврилова, Барселона
Почему Каталония стремится к независимости?
Каталония готовится к референдуму о независимости. Массовые протесты проходят по всему региону. Десятки тысяч людей в разных городах вышли на так называемый «кастрюльный марш». Таким образом они протестуют против задержания представителей правительства региона и требуют проведения плебисцита. Декан факультета экономических и социальных наук РАНХиГС, специалист по Испании Александр Чичин рассказал в интервью телеканалу «МИР 24», почему Каталония так стремится к независимости.
Чичин: У них есть как исторические, так и современные причины. Исторические заключаются в том, что когда-то Барселона была круче Мадрида, это был столичный город, а Каталония была, наверное, самой мощной частью Пиренейского полуострова. С тех пор времена изменились, и каталонцы все вспоминают 11 сентября – Diada, или Национальный день Каталонии. Это достаточно печальный для них день, когда они потеряли независимость и перешли под правление Мадрида. Но чувство национального самосознания осталось. Вторая причина – это то, что Каталония является лидером среди других испанских регионов, это пятая часть ВВП Испании, здесь лучшая индустрия и самое большое количество туристов. Это особенная часть страны, и все испанцы это знают.
Мадрид категорически против этой инициативы. Там считают, что законных оснований для отделения Каталонии от Испании нет. Почему нет? Ведь есть декларация ООН о праве наций на самоопределение.
Чичин: Законных оснований, конечно, нет. Да, ООН когда-то заявляла, но это применимо только к странам с колониальным прошлым, то есть речь идет о государствах, которые были колониями европейских государств. Это они имеют право на самоопределение. Что же касается стран Евросоюза, там железобетонно прописано, что ЕС целиком и полностью выступает за территориальную целостность, и никакого поползновения в сторону сепаратизма быть не может. Я думаю, что это твердая позиция ЕС, потому что все мы понимаем, что несколько стран ЕС сидят на своего рода пороховой бочке, связанной с сепаратизмом и желанием наиболее экономически сильных частей этих стран отделиться.
То есть Косово не может быть прецедентом?
Чичин: Косово – это прецедент двойной морали Евросоюза, когда выйти из состава Сербии можно и даже прекрасно, а выйти из состава проевропейской Испании уже нельзя. Хотя каталонцы не ставят вопрос о немедленном выходе. Они всего лишь просят дать им возможность 1 октября провести голосование по поводу того, как они относятся к выходу, то есть узнать собственное мнение о себе самих. Это вполне законная инициатива, но она оказывается непозволительной, когда речь идет не о Косово, а об Испании. То же самое было бы и в отношении Бельгии, Италии, Германии.
Почему бы Мадриду не разрешить проведение референдума и не узнать настроение каталонцев? Ведь с выходом из Испании автономия понесет колоссальные экономические убытки, перестанет быть частью Евросоюза.
Чичин: Да, наверное, перестанут, потому что надежд на то, что Евросоюз признает Каталонию сразу, маловато. Но в дальнейшем признал бы, если бы случился выход региона. Все же это были бы временные трудности, как сейчас Великобритания рассчитывает на то, что через несколько лет после Brexit это будет не существенно. Каталония живо поддерживала Brexit, так как ей важен был этот прецедент. Каталонцы надеются, что они восстановятся, так как это самая развитая часть Испании. И нынешний руководитель Каталонии Карлес Пучдемон на встрече с предпринимателями получил их одобрение, потому что они также понимают, что это временные трудности. Они побаиваются, но они верят, что восстановят дух предпринимательства, который каталонцам присущ, и, так как налажены связи, они выведут Каталонию на нормальное стабильное развитие.
Сейчас дело ограничивается митингами и демонстрациями, а может дойти до вооруженного конфликта?
Чичин: Буквально вчера были испорчены внедорожники людей, которые проводили обыски в министерстве, и им просто не давали их проводить. Зачинщики были задержаны. И сегодня тем людям нехотя помогали выходить из здания сотрудники региональной, внутренней полиции Каталонии Los Mossos, начальник которой проводит тихий саботаж. Он должен подчиняться Мадриду, но в то же время поддерживает жителей Каталонии. И тем не менее, он должен делать какие-то вещи, чтобы не довести ситуацию до осложнения.
В последнее время в Европе усиливаются тенденции к самоопределению. Помимо Каталонии, разговоры о независимости идут в Шотландии, Северной Италии, в Бельгии и ряде других стран. Почему так происходит, и что не устраивает их жителей?
Чичин: Шотландия – это исторические корни, связаны еще с Елизаветой I. Что касается Италии, что северная лига мечтает создать сильный Север со столицей в Милане, чтобы не кормить бедный Юг. На самом деле все это игра в долгую, и никто не знает, когда это закончится. Если это Бельгия, то есть северные фломандцы, которые кормят южных валонцев, и эта картина тоже не может радовать фломандцев. Так и Каталония не собирается делиться с бедняками Андалусии – самой большой и бедной автономии Испании. Остальные регионы тоже бедноваты по сравнению с Каталонией. Я думаю, что когда-нибудь и Бавария надумает поступить также. Но в конституциях этих стран есть статья, которая позволяет вводить внешнее управление и прекращать полномочия автономии.
Как через несколько десятилетий будет выглядеть карта Европы с учетом нарастающих сепаратистских настроений, миграционного кризиса и других проблем Старого Света?
Чичин: Миграционный кризис может внести свои коррективы. Это вопрос может сдвинуть к позиции «спасайся, кто может». Если случится поток мигрантов, то ситуация во многих странах Европы осложнится, и курс сепаратизма будет в ряде стран нарастать.
Есть ли решение для Каталонии?
Простых решений нет, но есть надежда, что в будущем они будут найдены. (Фото. Shutterstock)
МНЕНИЕ: Возможно, вы помните борьбу за отделение Каталонии прошлой осенью. Но что произошло дальше? И есть ли решение между Каталонией и испанским правительством?
Карстен Хумлебек, доцент кафедры менеджмента, общества и коммуникаций Копенгагенской школы бизнеса, Дания.
В своем отказе признать эти вещи его партия, Partido Popular, обратилась за поддержкой к остальной части страны, которая была возмущена требованиями каталонских националистов о независимости.
В период с 2006 по 2012 год каталонские сепаратисты были в восторге, когда их число увеличилось. Но с 2015 года этот рост прекратился.
На самом деле, на последних региональных выборах в декабре 2017 года доля голосов, набранных сепаратистскими партиями, немного снизилась по сравнению с предыдущими выборами в сентябре 2015 года, несмотря на огромное волнение в прошедшие два года.
Партии увеличили свои голоса с 47,74% до 47,5% и с 72 до 70 мест из имеющихся 135 мест в парламенте.
Это говорит о том, что партии за независимость уже связались со всеми, кто может поддержать их позицию.
Между тем среди испанцев значительно возросла поддержка возвращения к централизованному государству или децентрализованной модели регионального управления с меньшей автономией.
В 2008 г. 10,7 % испанцев поддерживали централизованную форму правления без передачи полномочий регионам, но в 2013 г. это число возросло до 38,7 % в пользу либо централизованного государства, либо делегирования полномочий региональным властям. правительств, чем существует в настоящее время.
Подробнее: В политике плохая реклама не лучше, чем ее отсутствие
Наконец-то диалог?
Сегодня в Испании появилось новое правительство после того, как 1 июня Рахою было вынесено вотум недоверия. Каталонское правительство было заменено в июне после ряда попыток после региональных выборов в декабре.
Впервые с 2011 года между новыми лидерами двух правительств Педро Санчесом и Кимом Торрой произошло нечто похожее на диалог.
Позиции по-прежнему четко обозначены, но, в отличие от Рахоя, Санчес не заинтересован в разжигании конфликта за пределами его нынешнего состояния, поскольку его социалистическая партия не выигрывает от такой поляризации.
Внутренние разногласия среди тех, кто стремится к независимости, также означают, что Торра не обязательно имеет такие же противоречивые интересы, как его предшественник Пучдемонт.
Но решения пока нет
Очевидно, простых решений не бывает, и, скорее всего, потребуется конституционная реформа, особенно в отношении автономии региональных органов власти.
Большая часть испанских политиков не желает начинать, опасаясь ослабления консенсуса в отношении конституции, составленной в 1978 году, которая стала таким сильным символом испанской демократии, но также и препятствием в отношении необходимых обновлений.
Люди сейчас открыто обсуждают необходимость реформ, и парламентская работа потихоньку начинается.
Итак, несмотря на то, что решения пока нет, есть надежда, что оно будет найдено в будущем.
—————
Прочитайте эту статью на датском языке в ForskerZonen, части Videnskab.dk. Эта статья была первоначально переведена для CBS Wire, Дания.
Перевод: Кэтрин Джекс
Внешние ссылки
- Карстен Хумлебек
Связанный контент
Датская молодежь избегает политических дебатов на Facebook
Молодые люди «лайкают» политиков на Facebook, чтобы получать информацию и быть частью политической платформы. Но они не хотят казаться слишком занятыми.
Эмоции в политике делают нас рациональными
Позволять своим эмоциям управлять вашими политическими решениями обычно не очень хорошо. Но новое исследование показывает, что эмоции являются одним из факторов, которые превращают нас в рациональных, хорошо информированных членов демократии.
Независимая научная журналистика обречена?
Дебаты в рамках фестиваля «Наука в большом городе» касались вопроса, волнующего научных журналистов всего мира: есть ли будущее у независимых научных СМИ?
Brexit и будущее Великобритании
Какие варианты есть у британцев, если они решат покинуть Евросоюз? Некоторые важные уроки можно извлечь из нынешних стран, не являющихся членами, которые пользуются преимуществами внутреннего рынка ЕС.
В политике плохая реклама не лучше, чем отсутствие рекламы
Постоянное присутствие в СМИ вредит рейтингам одобрения правительства, показывает новое исследование.
форскерзонен Дания общество и культура исследовательская зона политика общество и культура
Как выйти из тупика конституционного кризиса в Испании — Verfassungsblog
Перейти к содержимому06 октября 2017 г.
6 октября 1934 года Луис Компанис провозгласил Каталонское государство ( Estat Català ) в составе «Испанской Федеративной Республики». 83 года спустя Каталония – как бы невероятно это ни звучало – снова находится на грани одностороннего провозглашения своей независимости. В этот критический момент следует серьезно задуматься о том, существует ли какой-либо реальный способ деэскалации этого серьезного конституционного кризиса. Прежде чем мы попытаемся предложить некоторые принципы, которые потенциально могут привести к выходу из этого тупика, давайте рассмотрим некоторые факты.
Во-первых, референдум, прошедший в прошлое воскресенье, противоречит конституции Испании. Это также нарушает Каталонский статут автономии ( Estatut ), который не наделяет Generalitat и каталонский законодательный орган правом организовывать такой референдум.
В этом нет ничего удивительного. Национальные конституционные порядки очень редко допускают отделение. Известные исключения из этого правила включают статью 39 конституции Эфиопии, которая предоставляет «каждой нации, национальности или народу в Эфиопии» «неограниченное право на самоопределение вплоть до отделения»; Раздел 1 Закона Северной Ирландии 1998, которая прямо признает право на отделение региона и; Статья 4 конституции Лихтенштейна, которая позволяет отдельным муниципалитетам выходить из союза и присоединяться к Швейцарии или Австрии.
При этом сепаратисты, включая нынешнюю каталонскую элиту, очень редко заявляют, что их действия соответствуют конституции данного метрополии. На самом деле цель референдумов, подобных организованному в прошлое воскресенье, как раз и состоит в том, чтобы обозначить разрыв со старым конституционным порядком и создать новый.
Более проблематичным, чем неконституционность каталонского референдума, является следующее. Процедуры, которые каталонские политические элиты использовали для принятия двух законов о референдуме и о переходе к Каталонской республике, ни в коей мере не проходят демократическую проверку.
Разумеется, ничто из вышеперечисленного не дает права испанским властям применять подобное полицейское принуждение. Даже если будет доказано, что каталонская полиция ( Mossos d´Esquadra ) не выполняли свою работу должным образом, силы государственной полиции ( Policía Nacional и Guardia Civil ) никогда не должны были применять такую жестокую силу против людей, которые пытались выразить свои политические взгляды, участвуя в этой процедуре. Контраст между кадрами из Каталонии и речью вице-премьер-министра Испании Сорайи Саенс де Сантамария, которая заверяла всех, что реакция правительства была соразмерной, не может быть более разительным.
Итак, вопрос в том, куда мы можем двигаться дальше?
Я бы сказал, что, хотя до сих пор непримиримость обеих сторон приводила к этому тупику, всегда есть место для компромисса, который мог бы снизить остроту кризиса. Однако такой компромисс должен характеризоваться рядом принципов, которые могли бы помочь обеим сторонам представить будущее соглашение как беспроигрышную ситуацию.
Во-первых, каталонские политические элиты должны сопротивляться искушению в одностороннем порядке провозгласить независимость Каталонии. Уровень участия в референдуме не позволяет им привести убедительные доводы в пользу самоопределения. Более того, такая сдержанность является абсолютным минимумом для начала конструктивного диалога.
Во-вторых, испанское правительство и оппозиция должны поддержать идею многонациональной Испании. Конечно, такая идея не совсем часть наследия и истории правящей партии. Фактически, Partido Popular была партией, которая организовала кампанию против Estatut 2006 года и оспорила его в Конституционном трибунале . Как бы то ни было, только твердая и ощутимая приверженность множеству многонациональной Испании потенциально может обеспечить испанское единство.
В-третьих, переговоры должны повлечь за собой новое конституционное устройство Каталонии, которое, как минимум, обеспечит уровень автономии, предусмотренный Уставом 2006 года.
В-четвертых, это новое конституционное устройство должно также предусматривать конституционный путь к независимости Каталонии. Тот факт, что все достоверные опросы показывают, что подавляющее большинство каталонцев поддерживают организацию демократического и юридически обязывающего референдума по вопросу об их конституционном будущем (9).0029 dret de decidir ) следует серьезно учитывать.
В-пятых, вопрос о независимости Каталонии должен быть решен квалифицированным большинством голосов. Вопрос отделения Каталонии вызывает разногласия даже в каталонском обществе. Простое большинство в 50+1 не должно быть в состоянии решить это.
Последний вопрос заключается в том, кто может быть честным и беспристрастным посредником, который может договориться о таком компромиссе между сторонами. В отличие от того, что предлагал ряд комментаторов, я не верю, что ЕС может играть эту роль. В недавней статье я показал, что очень ограниченный набор правовых инструментов не позволяет ЕС играть активную роль в урегулировании конфликтов в пределах своих границ. ЕС может приспосабливаться и обеспечивать прагматичные решения повседневных проблем, но он не может катализировать разрешение споров, возникающих в границах его государств-членов. Есть достаточно оснований полагать, что европеизация таких конфликтов не ведет к их урегулированию. Это просто добавляет еще одну арену, где стороны просто продолжают свой спор другими средствами.
Таким образом, каталонская и испанская политические элиты должны продемонстрировать необходимый уровень зрелости, чтобы разрешить этот экзистенциальный кризис.
