Инквизиция. Просто статистика — Православный портал «Азбука веры»
Оглавление- Инквизиция в Испании
- Инквизиция в Италии
Моральная сторона инквизиции не обсуждается. Сколько бы человек ни были ею от имени христианской церкви отправлены на смерть – три, три тысячи, тридцать тысяч или три миллиона – к Нагорной проповеди Христа это имеет лишь взаимно-несовместимое отношение.
Но есть три уровня разговора о ней:
- моральный
- историко-культурологический
- пропагандистский
Вот именно от третьего хорошо бы уйти.
2014 год показал, как настырно могут вестись информационные войны. Но одна из первых таких войн в истории – это протестантско-масонское пестование «черной легенды» о католической инквизиции.
«Миллионы жертв инквизиции» вошли в каноны школьной науки. И лишь в конце 20 века, когда у историков проснулся вкус к дотошному копанию в пыльных архивах, когда стало принятым интересоваться не только «жизнью замечательных людей», но и обычными обывателями, эта легенда стала шататься.
Тотальный чёс историков по архивам показал непривычно малые цифры.
Инквизиция в Испании
В архивах Suprema (Верховного суда инквизиции), хранящихся сейчас в Национальном историческом архиве, сохранились отчеты, ежегодно предоставляемые всеми местными судами. Дела были изучены Густавом Хеннингсенем и Хайме Контрерасом.
Всего там хранятся 49 092 досье.
Из них:
иудействующие 5007;
мориски – 11 311;
лютеране – 3499;
гностики (alumbrados) – 149;
суеверия – 3750;
допускавшие еретические суждения – 14 319;
двоеженцы – 2790;
сексуальные преступления духовенства (solicitación) – 1241;
хула на Святую Инквизицию (ofensas al Santo Oficio) – 3954;
разное – 2575.
Из них смертные приговоры вынесены всего лишь 775 обвиненным. Большинство из них по-прежнему составляли иудаизанты, но среди них было и несколько десятков
морисков, более сотни протестантов (главным образом, иностранцев, особенно французов), около 50 гомосексуалистов и несколько баскских ведьм.
По расчетам этих авторов, только 1,9 % приговоров определяют вину обвиняемого и передают дело светским властям для исполнения смертного приговора.
Остальные 98,1% обвиняемых были либо оправданы, либо получили легкое наказание (штраф, покаяние, паломничество).
От четверти до трети всех привлеченных к суду отпускались безо всякого наказания; в Толедо этот показатель составлял две трети (Dedieu J.-P. L’Inquisition. Paris, 1987, р. 79).
В ряде случаев (1,7 процента от общего числа казней) казни были совершены лишь на бумаге: сжигались манекены отсутствующих осужденных; в этой более поздней публикации цифра процессов ниже, чем ранее: 44 674 за несколько больший период: с 1540 по 1700).
Эти 49 092 процесса проходили не во времена Торквемады, а с 1560 по 1700 годы.
Для дел, более ранних, чем 1560, надо изучать архивы из местных судов, но большинство из них были потеряны. Сохранилось лишь архивы Толедо, Куэнка и Валенсии.
Dedieu изучил дела из Толедо (12 000 приговоров). García Cárcel проанализировал работу суда Валенсии. Исследования этих авторов показывает, что в 1480–1530 годах процент людей, приговоренных к смертной казни был гораздо более значительным, чем в годы, изученные Хеннингсеном и Контрерасом.
После 1530 года преступлением, каравшимся с наибольшей (сравнительно) суровостью, было скотоложество, которое подпадало под юрисдикцию инквизиции только в Арагоне: здесь мы обнаруживаем 23 смертные казни на 58 приговоров, причем число казненных достигало 40% (по контрасту, число казненных даже среди обвиняемых-иудаизантов теперь составляло 10%)». (Монтер У. Ритуал, миф и магия в Европе раннего Нового времени. М., 2003, сс. 91)
Carcel полагает, что всего инквизиция на протяжении всей своей истории рассмотрела примерно 150 000 дел. Число жертв можно оценить в пределах 3000.
Х. Стивен, один из ученых, работавших в архивах инквизиции, сказал, что он обнаружил, что инквизиторы использовали пытки “нечасто” и, как правило, они длились не более 15 минут.
Из 7000 дел в Валенсии в менее чем 2% были использованы пытки и никто не подвергался им более двух раз. Дважды пытка применялась только в одном проценте случаев. Кроме того, сборник рекомендаций, разработанный испанской инквизицией, запрещал различные формы пыток, используемые в других странах Европы. Инквизиторы были образованными людьми, которые скептически относились к ценности пыток для обнаружения ереси.
О том же:
- Томас Мэдден Правда об испанской Инквизиции.
- Генри Кеймен “Испанская инквизиция” (Henry A. Kamen The Spanish Inquisition: A Historical Revision. London and New Haven: Yale University Press, 1998.
- Geoffrey Parker. Some Recent Work on the Inquisition in Spain and Italy // The Journal of Modern History, vol. 54, no. 3 (Sept, 1982): 519–532.
- Edward Peters. Inquisition. New York: The Free Press, 1988.
Испанская Supremo уже в 1538 году советовала своим отделениям: инквизиторы не должны верить всему, что содержится в «Молоте ведьм», даже если автор «пишет об этом как о чем-то, что он сам видел и расследовал, ибо природа этих дел такова, что он мог ошибаться, как и многие другие» (Монтер, с. 91).
Впрочем, французский историк отмечает, что высший инквизиционный трибунал Испании (Supremo) никогда не верил в колдовские шабаши. Более того, «он систематически заставлял освобождать обвиняемых», оказывая для этого давление на местные суды (Dedieu, p. 48).
Кстати, «при Филиппе 4 расширилась самостоятельность инквизиции: она не признавала более за Римской курией права запрещать в Испании чтение какой-либо книги, как об этом свидетельствует случай с Галилеем. В Риме нашли необходимым внести в индекс «Диалоги», и папский нунций в Испании распорядился прибить к дверям церкви эдикт о запрете этой книги, не испросив разрешения великого инквизитора. Инквизиция обратилась за помощью к Филиппу 4, доказывая ему, что она в борьбе между королевской властью и абсолютистскими стремлениями римской Курии всегдал становилась на сторону первой, и не запрещала, несмотря на требования Римской курии, тех книг, которые защищали прерогативы королевской власти. Было бы поэтому справедливо, чтобы Филипп теперь принял сторону инквизиции и не допускал бы вмешательства Рима в дело цензуры книг. Филипп внял просьбе Великого инквизитора, и имя знаменитого флорентийца действительно не фигурирует на страницах испанских индексов» (Лозинский С. Г. История инквизиции в Испании Спб., 1914, С. 306).
Инквизиция в Италии
«Около 80% венецианских инквизиционных процессов, относившихся к периоду до 1580 года, были связаны с обвинениями в лютеранстве и родственных ему формах крипто-протестантизма. 130 приговоров, о которых было сообщено в Рим в 1580–1581 годах изо всех районов северной Италии, показывают постоянное внимание инквизиции к протестантизму. Однако различные ответвления римской инквизиции изменили основное направление своей деятельности незадолго до 1600 года, когда внимание к еретикам было вытеснено одержимостью искоренением магии и других суеверий. Во Фриули до 10% судебных процессов (из 390), состоявшихся до 1595 года, было связано с магией, а в течение последующих пятнадцати лет под эту рубрику подпадала половина дел (558). В других местах этот сдвиг был менее заметным и произошел быстрее; в Неаполе магия стала единственным обвинением, породившим значительное число инквизиционных процессов в 1570‑е годы, и оставалась таковой на протяжении десятилетий, вплоть до 1720‑х годов. В Венеции переход от ереси к (с. 90) был столь же резким, как и во Фриули, но произошел на двенадцать лет раньше. В течение XVII века предметом озабоченности римской инквизиции стали все формы магии, от ведовства до предсказаний: в каждом трибунале около 40% дел, рассматривавшихся на протяжении этого столетия, могли быть отнесены к разряду преследований суеверия и магии. Самые тщательные оценки количества еретиков, казненных в Риме на протяжении первого столетия деятельности инквизиции, насчитывают сотню – по большей части протестантов» (Монтер У.
Ритуал, миф и магия в Европе раннего Нового времени. М., 2003, сс. 90–91 и 95).
Среди других дел, рассматриваемых в инквизиции, до 15 процентов было дел, связанных с обвинениями священников в сексуальных домогательствах, плюс двоеженство, гомосексуализм и т.п. Заметим, что ученых-астрономов и физиков среди жертв инквизиции нет.
В целом по католическим странам Европы:
За два с половиной столетия «между 1550 и 1800 годами перед судом инквизиций предстало около 150 тыс. человек, но лишь 3000 из них были приговорены к смерти» (Монтер, с. 84), то есть все те же почти два процента.
Исследование, которое в течение шести лет вели светские историки по просьбе папы Иоанна-Павла Второго, опубликованное в 2004 году, дает схожие цифры:
«Из 125 000 испытаний, проведенных в истории испанской инквизиции, 59 “ведьм” были приговорены к смерти. В Италии казнено 36 ведьм, в Португалии – 4. Если мы складываем эти данные, мы не получаем и ста случаев». Хуже (особенно в пропорции к численности населения) было в протестантских регионах:
в Швейцарии с населением около 1 миллиона сожгли 4000 ведьм;
в Речи Посполитой с населением 4 400 000 – около 10 000 человек;
в Германии с населением в 16 млн – 25 000 казней;
в Дании-Норвегии с населением 970 000 – 1350 человек».
Протестантские страны по сравнению с католическими были гораздо более суровы в отношении женщин, обвиняемых в занятиях магией или общении с демонами. Так рушится распространенное представление, милое либеральной итальянской мысли, согласно которому лютеранский протестантизм превосходил католицизм в том, что касается гарантии индивидуальных прав.
Привычную морализаторскую позицию надо хотя бы дополнить исторической и спросить: альтернативой чему была инквизиция? Ответ, по-моему, очевиден: инквизиция как гласный суд была альтернативой стихийному линчеванию.
Инквизиция предоставляла слово самому обвиняемому, а от обвинителя требовала ясных доказательств. В итоге – ни один другой суд в истории не выносил так много оправдательных приговоров. Для обвинения требовались показания двух свидетелей, которые в одно и то же время в одном и том же месте видели и слышали одно и то же. В случае расхождения показания свидетелей обвиняемый отпускался.
Реально инквизиция функционировала как учреждение, скорее защищающее от преследований, нежели разжигающее их. Как ни странно, но у рождающейся науки и инквизиции была общая черта: и там и там требовали доказательств и не слишком верили субъективным свидетельствам, доносам и заявлениям, стараясь найти способы объективной их проверки.
В Инквизицию отбирались наиболее образованные священослужители – «до 17 века они рекрутировались в интеллектуальной элите страны» (Dedieu, p. 64).
Великий Инквизитор Испании Франсиско Хименес де Сиснерос с 1507 по 1517 годы уничтожал арабские библиотеки. Но сам стал основателем Университета Алкала де Хенарес, созданного с целью открыть Испанию для новых течений европейской мысли (там же с. 63).
Аналогично и в России при первой попытке создать инквизицию как регулярную службу обратились к единственному университету: В грамоте, данной царем Федором Алексеевичем на учреждение в Москве Славяно-Греко-Латинской Академии, было сказано: “А от церкви возбраняемых наук, наипаче же магии естественной и иных, таким не учити и учителей таковых не имети. Аще же таковые учители где обрящутся, и оны со учениками, яко чародеи, без всякого милосердия да сожгутся” (Афанасьев А. Н. Поэтические воззрения славян на природу. Опыт сравнительного изучения славянских преданий и верований в связи с мифическими сказаниями других родственных народов. Т. 3. М., 1995, сс. 300–301). Инициатором этой нормы был самый просвещенный публицист эпохи – Симеон Полоцкий. Впрочем, «привилегия, которая должна была бы превратить Академию в своего рода инквизиционный трибунал, так и осталась на бумаге, не оказав никакого влияния на судьбу реального учреждения» (Лавров А. С. Колдовство и религия в России 1700–1740 гг. М., 2000, с. 352).
По мнению французского историка Мюшамбле, охота на ведьм была частью просветительской программы: «Собственно колдовство в этот период никак не изменилось. Изменился подход к нему со стороны судей и культурной элиты. Отныне колдовство стало символом народных предрассудков, с которыми боролась королевская власть и миссионеры. Чтобы аккультурировать деревню, надо было изгнать магические верования и обряды. Были ли судьи согласны с этим или нет, но аутодафе позволялидинамичной ученой культуре отбросить и ослабить почти неподвижную и очень древнюю народную культуру, которая с огромной силой противодействовала всяческим изменениям» (Muchemblet R. Culture populaire et culture des elites dans la France moderne (XVe-XVIIIe siecles). Paris, 1978, p. 288).
Монтер – американский историк из университета Огайо, книга которого в русском переводе увидела свет благодаря «Фонду Сороса» – пишет:
«Согласно настойчиво повторяющейся, хотя и непроверенной легенде, инквизиционные трибуналы средиземноморского региона были фанатичными и кровожадным, а испанская инквизиция являлась самой жестокой из всех. Само слово «инквизиция» давно стало синонимом нетерпимости. Однако когда историки наконец стали систематически изучать огромный массив протоколов инквизиций, были получены совершенно иные результаты, и постепенно начало вырабатываться новое представление о них. Сейчас, пожалуй, уже можно говорить о всеобщем признании двух принципиальных выводов, хотя исследования еще не завершены.
Во-первых, средиземноморские инквизиции были менее кровожадными, нежели европейские светские суды раннего Нового времени. Второй важный вывод состоят в том, что средиземноморские инквизиции, в отличие от светских судов, выглядели более заинтересованными в понимании мотивов, двигавших обвиняемыми, нежели в установлении самого факта преступления. Ранее представлялось, что инквизиторы, тщательно соблюдавшие анонимность своих информаторов, в меньшей степени заботились о правах обвиняемых, чем светские суды. Но последние исследования показывают, что инквизиторы были более проницательными психологами, нежели светские судьи, и оказывались вполне способными прийти к корректному — а зачастую и снисходительному — приговору.
В целом они, в отличие от светских судей, почти не полагались на пытку, чтобы убедиться в истинности утверждений обвиняемых. Инквизиторы пытались проникнуть в сознание людей, а не определить правовую ответственность за преступление, поэтому протоколы инквизиторских допросов выглядят совсем иначе, нежели протоколы светских трибуналов, и предоставляют богатый материал историкам обычаев и народных верований… В отличие от светского судопроизводства того времени, суды инквизиции работали очень медленно и кропотливо. Если одни особенности их деятельности, такие, как анонимность обвинителей, защищали информаторов, многие другие обычаи работали на благо обвиняемых.
Поскольку инквизиторы в меньшей степени заботились о том, чтобы установить факт совершения преступления — ереси, богохульства, магии и т. д., — но, скорее, стремились понять намерения людей, сказавших или сделавших подобное, они главным образом различали раскаявшихся и нераскаявшихся грешников, согрешивших случайно или намеренно, мошенников и дураков. В отличие от многих светских уголовных судов раннего Нового времени, инквизиторы мало полагались на пытку как на средство установления истины в сложных и неясных обстоятельствах. Они предпочитали подвергнуть подозреваемого многократному перекрестному допросу, проявляя подчас удивительную психологическую тонкость, чтобы разобраться не только в его словах и действиях, но и в его мотивах.
Инквизиторы были вполне способны рекомендовать светским властям, которые только и могли предать смерти нераскаявшегося еретика, применить смертную казнь, и сами вынесли много суровых приговоров. Однако в основном инквизиторы просто предписывали покаяние различной продолжительности и интенсивности. Их культура была культурой стыда, а не насилия» (Монтер, сс. 84–85 и 99).
Из исследования инквизиционных архивов Монтер делает вывод, что инквизиция, встречая дела о колдовстве, «расследовала подобные дела неохотно и карала преступников не слишком сурово. Мягкость инквизиторских приговоров по обвинениям в ведовстве составляет разительный контраст с суровостью светских судей Северной Европы в те же столетия. Филиал римской инквизиции в Миланском герцогстве противостоял местной панике, приведшей в 1580 году в миланские тюрьмы 17 ведьм. Девять из них были оправданы по всем статьям обвинения, еще пять — освобождены после принесения клятвы, одна из них полностью признала свою вину, а две сделали частичные признания, — но даже и эти три отделались незначительными наказаниями.
Принимая во внимание такое отношение, не стоит удивляться тому, что немногие были казнены за ведовство по приговору одной из средиземноморских инквизиций (дюжина басков в 1610 г. , пpичем половина из них умерла в тюрьме), невзирая на все предоставлявшиеся для этого возможности. Странно созерцать огромные папки с собранными инквизиторами бумагами, материалами дел о ведовстве, зная о незначительном реальном ущербе, нанесенном ими людям. … Поистине, настал век Просвещения. Как мы видели, средиземноморские инквизиторы осудили несколько тысяч человек за недозволенную магию, но казнили лишь около дюжины ведьм. Если уж на то пошло, в раннее Новое время они лишали жизни по обвинению в ереси относительно небольшое количество людей. Если сравнить эти данные с числом анабаптистов, убитых в Австрии, Империи и Нидерландах, средиземноморские инквизиции покажутся почти снисходительными» (с. 95) – «ибо цель была не убить, а обратить» (Dedieu J.-P. L’Inquisition. Paris, 1987. p. 78).
«Иоанн Павел II пожелал подчеркнуть, что акт покаяния Церкви был совершен перед Иисусом Христом ради большей истинности веры, а не ради удовлетворения требований мира. Справедливый критерий суждения о прошлом Церкви, по словам Папы, — этоsensus fidei (“чувство веры”), а не «менталитет, господствующий в определенную эпоху». В том числе и по этой причине Иоанн Павел II пожелал, чтобы просьба о прощении сопровождалась строгим историческим исследованием: «Прежде, чем просить прощения, необходимо иметь точное представление о фактах и выявить, в чем действительно проявились несоответствия евангельским требованиям». Кардинал Жорж Коттье, доминиканец и в этом смысле прямой потомок инквизиторов, выразил это еще более точно: «Просьба о прощении может касаться только подлинных и объективно признанных фактов. Невозможно просить прощения за некие образы, распространенные в обществе, в которых больше мифа, чем реальности».
Каковы же результаты многолетнего исследования?
Масштабы многих представлений о Святой Инквизиции сократились, другие были полностью разрушены. Например, «охота на ведьм». В 80‑х годах теолог Ганс Кюнг говорил о девяти миллионах ведьм (девяти миллионах!), которые преследовались и были сожжены Церковью (это более кровавый геноцид, чем тот, что устроили нацисты в прошлом веке по отношению к евреям). Но светские эксперты, к которым обратился Папа, существенно опровергли оценки Кюнга. Преследования ведьм были весьма распространенным явлением, но речь идет не о миллионах, а о нескольких тысячах случаев.
Католической Церкви в скандинавских странах часто приходилось пресекать беспорядочные обвинения или случаи самосуда, выражение атавистических и языческих страхов по отношению к людям, подозреваемым в наведении порчи. Не только протестанты были суровее католиков, но и гражданское правосудие было гораздо более жестким, чем пресловутое правосудие религиозное. Число осужденных Инквизицией на сожжение исчисляется сотнями против ста тысяч осужденных светскими судами».
портал “Православие и мир”
Инквизиция — WarhammerGames.Ru
Любая империя постоянно подвергается двум угрозам – внешним и внутренним. Пример Римской империи на Древней Терре четко показал, что, достигая определенных размеров, коррумпированный бюрократический аппарат (а также еретические верования) способны разрушить империю вернее, чем набеги варваров. И ведь речь идет о территории, которая занимала лишь небольшую часть планеты. Что уж говорить об империи человечества, которая раскинулась по всей Галактике. Для поддержания порядка была необходима независимая и никому не подчиненная структура. Структура, в которой каждый её член был наделен практически безграничными полномочиями (но и нес немалую ответственность на принятые решения). Структура, которая бы очищала Империум от внутренней скверны во всех её проявлениях. И такой структурой во вселенной вархаммер стала Инквизиция.
Общий герб Инквизиции
История создания Инквизиции
История создания Инквизиции восходит своими корнями в наиболее драматичный период вселенной вархаммер Ереси Хоруса – осаду Терры. В настоящее время наибольшую достоверность имеют две версии её образования.
Согласно первой, в момент начала осады сам Император приказал Малкадору Сигиллиту создать группу элитных следователей, в задачи которых входили выявление и нейтрализация еретиков, мутантов и чужаков в мирах Империума. Непосредственно перед атакой боевой баржи Хоруса Императору были представлено двенадцать кандидатов. Восемь из них являлись представителями Астартес, остальные также входили в составы различных воинских подразделений. По прошествии тысячелетий история не сохранилось имен всех участников этого сбора, известно лишь, что среди них были Натаниэль Гарро (капитан Гвардии Смерти), Йактон Круз (капитан Лунных Волков) и Аменделла Кендел (представитель Сестер Безмолвия). Именно эти люди стали основной организации, которая спустя много тысяч лет будет внушать страх всем чужакам, мутантам и еретикам в Империуме. В частности, восемь представителей Астартес стали гроссмейстерами нового ордена – Серых Рыцарей, который напрямую подчиняется одному из Ордосов организации.
По второй версии формирование структуры Инквизиции началось уже после подключения Императора к системе Золотого Трона. Четверо наиболее влиятельных и доверенных Его слуг собрались для обсуждения и выработки дальнейшей линии поведения. Единого мнения не было достигнуто – двое из присутствующих (Промеус и Мориана) посчитали, что возвращения к жизни Императора возможно – надо лишь найти необходимый инструмент. Оставшиеся решили положиться на текущее положение дел и не вмешиваться. В ходе раскола сторонники возвращения Императора к активной жизни покинули Терру в поисках необходимых для этого методов. А консерваторы, заручившись поддержкой имперского сената, стали предпринимать меры по недопущению подобного исхода. Организация Инквизиции являлась одной из таких мер.
Какая из версий наиболее достоверна и правдива, мы никогда не узнаем. Быть может, настоящая история возникновения Инквизиции во вселенной Warhammer включает части обеих гипотез или же совершенно непохожа ни на одну из них.
Структура Инквизиции Вархаммер 40000
По сути своей Инквизиция не является единой организацией и делится на ордена (Ордосы), каждый из которых имеет четкую специализацию. Выделяют три основных Ордоса и множество минорных. К основным относятся:
1) Ордо Маллеус – занимается угрозами вовне. Под данным термином воспринимается в первую очередь борьба с демоническими порождениями Хаоса.
2) Ордо Ксенос – занимается угрозами извне. Любое воздействие чужих на граждан Империума пресекается представителями данного Ордена. Классический пример – борьба с генокрадами.
3) Ордо Еретикус – занимается угрозами изнутри. Еретики и беглые псайкеры, основатели богопротивных культов и мутанты – вот объекты и цели данного ордена.
Несмотря на то, что каждый Инквизитор вархаммера располагает практически неограниченными полномочиями, необходимость использования воинских формирований привела к тому, что за каждым из крупных Одосов закреплено собственное подразделение. Так Ордо Маллеус использует для этого Серых Рыцарей, Ордо Еретикус – Сестер Битвы, Ордо Ксенос – Караул Смерти. Предназначенные для противостояния определенному типу врагов, эти войска не могут похвастать широкой специализацией, однако в своей области считаются лучшими.
Что касается минорных ордосов, то их перечень и список обязанностей весьма внушительны и не позволяют полного описания в данном материале. Отдельно следует упомянуть Ордо Машинум (надзирает за деятельностью Адептус Механикус), Ордо Милитариум (надзирает за Имперской Гвардией), а также Ордо Экзориум (надзирает за использование Экстерминамуса). Назначение множества ордосов покрыто тайной, а представители некоторых из них (например, Ордо Хронос) вообще пропали при довольно загадочных обстоятельствах.
Формально все члены одного ордоса равны между собой, однако в зависимости от занимаемой должности, заслуг или авторитета выделяют несколько рангов инквизиторов.
Представитель Инквизиции является лицом, которое является голосом организации в имперском сенате. Подобные люди во многом определят не только политику Империума по тому или иному вопросу, но и задают направление её развития. Представитель может меняться сколь угодно часто, но один человек не может занимать данную должность более пяти лет.
Лорд Инквизитор – скорее формальное признание деятельности человека, которое, однако, позволяет поддерживать целостность ордоса и присмотр за остальными его членами. Если Лорд Инквизитор координирует работу организации в определенном секторе, то ему присваивается титул Великого Магистра.
Магистр инквизиции является промежуточной должностью в вахаммере между Великим Магистром и рядовым инквизитором. Их деятельность заключается в непосредственной координации групп ордоса.
Инквизитор – рядовой ордоса, глава собственной группы, наиболее распространенный в Империуме титул для данной организации.
Дознаватель – почти что полноценный инквизитор, который может вести своё собственное расследование или помогает наставнику в текущем. Промежуточная должность между инквизитором и аколитом.
Аколит – ученик, помощник и служитель, который помогает инквизитору в составе группы. Не являются полноправными членами ордосов, по рангу соответствуют агенту Инквизиции.
Инквизитор вархаммер
Идеология и структура стандартного подразделения Инквизиции
За тысячи лет существования в любой организации рано или поздно накопится определенный запас противоречий, способных привести как минимум к многочисленным спорам, а как максимум – к вооруженному конфликту. Два противодействующих течения все же существуют, причем довольно долго – и столкновения между их представителями изредка случаются, хотя подобное стараются не афишировать. Как ни странно, различаются они не целями, а средствами их достижения. Рассмотрим эти направления более подробно.
Пуритане считают себя представителями классического подхода по борьбе с существующими угрозами. Для них неприемлемо использование любого демонического оружия, пусть даже если оно и будет направлено против своих создателей. Прямые и решительные в большинстве своем действия, требования беспрекословного подчинения приказам Инквизитора, многие из пуритан вообще крайне негативно воспринимают любые изменения. Практически полное отсутствие признания компромиссов – одновременная сила и слабость данного направления. Довольно забавно, что знаменитый инквизитор Грегор Эйзенхорн сам себя считал пуританином, хотя в глазах других собратьев выглядел явным радикалом.
Радикалы являются вторым направлением развития идеологии Инквизиции. Они считают, что в борьбе с силами Хаоса все средства хороши (до определенного предела, разумеется). Демоническое оружие, демонхосты, агенты влияния или маскировка под других людей – вот инструменты настоящего радикала. В частности, документально не подтверждено, но имеется информация о сотрудничестве инквизиторов со служителями Малала – изгнанного Бога Хаоса, который ненавидит и всеми силами противостоит Темной Четверке. Понятное дело, что подобное никогда не будет признано на официальном уровне, но в случае успеха на такие методы часто не обращают внимания.
Как было сказано выше, Ордосы Инквизиции обладают собственными воинскими подразделениями. Помимо этого корабли Ордосов не входят в состав имперского флота – по вполне понятным причинам. Что касается людских и материальных ресурсов, которые даже рядовой инквизитор вархаммер может привлечь для выполнения поставленных задач, то наиболее точное описание – любые, вплоть до сил целого сектора. В последствии с инквизитора могут спросить – но только в родном Ордосе. Другие структуры Империума не имеют на Инквизицию ни малейшего влияния – так повелось с момента образования данной организации и это является гарантией независимости и беспристрастности деятельности её членов.
Крайне редко инквизитор отправляется на задание в одиночку. Не смотря на то, что в ходе работы ему дозволено привлекать любых специалистов, отряд сопровождения обычно формируется заранее. Четких рекомендаций или инструкций на эту тему не предусмотрено – считается, что сам инквизитор определяет, кто понадобится ему для выполнения поставленной задачи. Однако чаще всего в группу входят:
— аколит – ученик и главный помощник инквизитора;
— мудрец – военный стратег и советник;
— ученый – хранитель знаний, разбирающийся в определенной области наук;
— врач – член Ордена Госпитальеров, задачи очевидны;
— воин – стрелок, телохранитель, иногда убийца;
— ирофант – член Экклезиархии, специализирующийся по борьбе с демонами;
— мистик – псайкер, который выявляет демонов и их следы;
— кающийся – еретик псайкер или ведьма, которая службой искупает грехи;
— неприкасаемый – аналог кающегося, создает вокруг группы ментальную пустоту.
Кающийся довольно часто встречает врага первым, так что до конца миссии дожить удается немногим. А вот неприкасаемые довольно редки и по возможности их стараются беречь – Инквизиция жестока, но логична и знает цену кадрам. Число сопровождающих также может быть различным, например, при действиях против некоторых видов ксеносов услуги псайкеров обычно не востребованы, а вот одного воина может банально не хватить.
Наиболее значимые представители Инквизиции за время её существования
История службы множества инквизиторов вселенной вархаммер 40000 может стать примером подвига во славу Империума, но есть среди них люди, которые достигли в своем служении действительно небывалых успехов.
В Ордо Маллеус это, без сомнения, Торквемада Котеас. Величайший борец с демонами, начал свою карьеру с разоблачения Лорда Инквизитора Ларедина. Отметился при чистке городов-ульев планеты Офридия, а также отличился на Гловоде – уничтожил обнаруженных там демономехаников. Свита Котеаса исчисляется десятками тысяч человек, а число агентов – еще большим. Все это делает сектор Формоза, в котором действует Котеас, крайне опасным местом для любого демонопоклонника.
Инквизитор Торквемада Котеас
В Ордо Ксенус в первую очередь следует упомянуть Грегора Эйзенхорна. Считавший себя пуританином, но использующий крайне радикальные методы, Эйзенхорн отличился при уничтожении еретика Мурдина Эйклона, участвовал в уничтожении библиотек Малус Кодициум, а также вывел из строя титан «Круор Вульт». Четко видно, что, не смотря на специализацию ордоса, конкретный инквизитор может бороться с ересью в самых различных её проявлениях. Документальных подтверждений смерти Эйзенхорна не обнаружено, однако в 402.М41 его след теряется на планете Федра, где он расследовал культ Божьей Братии.
Инквизитор Грегор Эйзенхорн
Ну а самым ярким представителем Ордо Еретикус является Федор Карамазов. Пуританин до мозга и костей, не признающий оправдательных приговоров, он чуть было не стал причиной вооруженного столкновения между инквизицией и экклезиархией. Причиной стала судьба молодого проповедника с планеты Салем Проктор – Икараэля. Во многом трагическая история, она показала, что слепое следование консерватизму может привести к кровопролитной междоусобице. Вместе с тем Карамазов является наиболее успешным Охотником на ведьм за всю историю Ордоса, а его Трон Правосудия известен во всем Империуме.
Инквизитор Федор Карамазов
Заключение
Во вселенной вархаммер Инквизицию с уверенностью можно назвать силой, которая удерживает Империум от распада. Защищая человечество от внутренних угроз самых различных типов, инквизиторы не пользуются всенародной любовью, но им этого и не надо. Пока ордена космодесанта оберегают внешние границы Империума, инквизиторы защищают внутренние, в том числе и те, что проходят в наших душах.
Инквизиция, Инквизиция в Старом Свете
Долгая история Инквизиции легко делится на две основные части: ее создание средневековым папством в начале тринадцатого века и ее преобразование между 1478 и 1542 годами в постоянные правительственные бюрократии— испанская, португальская и римская инквизиции, все из которых сохранились до девятнадцатого века. Что объединяет оба этапа, так это борьба Римской церкви за подавление различных форм ереси, которые, по мнению церковных властей, представляли серьезную угрозу для надлежащего богослужения в христианских общинах. Стоит подчеркнуть, что на протяжении более пяти столетий средний европейский христианин одобрял деятельность инквизиции. Инквизиция не имела принудительных полномочий и зависела от сотрудничества местных жителей в разоблачении еретиков и от местных светских властей в их наказании. Интересно, что инквизиторы никогда не составляли письменных оправданий своей деятельности, потому что их основная цель казалась самоочевидной выгодой для добрых христиан. До середины восемнадцатого века инквизиторы почти никогда не сталкивались с серьезной оппозицией, за исключением редких случаев, когда еретики либо составляли большинство, либо были глубоко укоренены в местном правящем классе. Например, в шестнадцатом веке испанская инквизиция воспринималась как инструмент иностранной тирании как католиками-неаполитанцами, так и еретиками-голландцами; в обоих случаях в конечном итоге успешной «народной» оппозицией манипулировали местные магнаты.
Первоначально направленные против катаров южной Франции, инквизиторы распространились на многие другие регионы континентальной Европы; только места, которые редко использовали каноническое право, такие как Британские острова или Скандинавия, никогда не имели их. После устранения катаров назначенные папой инквизиторы преследовали прежде всего вальденсов, но они также расследовали ряд других еретиков, в том числе духовных францисканцев и антиномистских «Братьев свободного духа» (которые никогда не существовали как организованная секта), поскольку их деятельность распространилась на северная Италия, Германия, Нидерланды, Швейцария, Богемия и северо-восточная Испания. После 1430 г. инквизиторы в Швейцарии и Германии еще больше расширили сферу своей деятельности, помогая определять и наказывать за новое преступление дьявольского колдовства (это было «смешанное» преступление, наказуемое либо инквизиторами, либо светскими судами). Между тем, в другом расширении, король Фердинанд и королева Изабелла создали испанскую инквизицию, чтобы наказать еврейское поведение среди больших и влиятельных испанских общин обращенных евреев; поколение спустя с той же целью в Португалии была создана еще одна государственная инквизиция. После 1520 года распространение протестантизма дало инквизиторам новый бизнес везде, где учреждение сохранилось или было восстановлено, как в Италии. После 1540 г. самую большую группу еретиков, арестованных в Испании, составляли крещеные мусульмане, число которых превышало число обращенных евреев и протестантов вместе взятых.
Средневековые инквизиции: истоки и процедуры
В отличие от Византии, латинская церковь не чувствовала необходимости разрабатывать какие-либо специальные процедуры против еретиков до двенадцатого века. Два отдельных, но почти одновременных события создали предпосылки для возрождения и усиления расследования религиозных инакомыслящих. Первым событием был большой рост ереси в некоторых частях Западной Европы. К двенадцатому веку катары стали самой опасной группой. Однако их политическая мощь была сломлена после 1209 г.крестовым походом нового типа, направленным против внутренних, а не внешних врагов церкви. По мере того, как катаризм был постепенно ликвидирован в течение тринадцатого века, его заменили другие, более распространенные формы организованной ереси, не завезенные с Востока, а местные. Следовательно, определение и осуждение еретических верований и практик занимало большую часть внимания папства во время Третьего и Четвертого Латеранских соборов в 1179 и 1215 годах. наказуемое преступление. Основная ответственность за наказание еретиков лежала на сотнях епископов, разбросанных по христианской Европе, имевших право использовать древнеримскую процедуру 9 г.0011 inquisitio , включая ex officio расследований. В Средние века и позже каждый епископ имел право назначить инквизитора для своей епархии или даже сам исполнять эту обязанность. Самый известный средневековый инквизиционный реестр, описывающий уничтожение последних еретиков-катар в пиренейской деревне Монтайю, вел французский епископ начала четырнадцатого века, впоследствии ставший папой. Впоследствии архиепископом Кёльна был начат процесс над известным немецким мистиком Мейстером Экхардтом (1328 г.), но позже он был передан папскому двору. Более того, хотя многие истории инквизиции были написаны так, будто назначаемые папой инквизиторы были единственными рьяными преследователями еретиков в средневековой Европе, инквизиторы всегда были менее жестокими и часто менее рьяными, чем светские судьи в отношении еретиков.
Альбигойский крестовый поход с его мощным (хотя и апокрифическим) лозунгом «Убей их всех! Бог узнает своих!» служит ярким свидетельством того, насколько кровожадными могут быть обычные христиане.
Однако распространение ереси привело к тому, что средневековое папство, чья власть неуклонно возрастала после спора об инвеституре, заменило местные епископские инквизиции собственной центральной властью, особенно во время понтификата Иннокентия III (1198–1216). Как и большинство крупных средневековых пап, Иннокентий был обучен относительно новой дисциплине канонического права; по роковому совпадению церковное право, в значительной степени основанное на римских прецедентах, развивалось одновременно с ересью в Западной Европе XII века. Своим декретом 1199, Vergentis in senium , Иннокентий III предпринял решающий шаг, объединив ересь с римско-правовой доктриной lèse-majesté , тем самым обвинив еретиков в измене Богу и позволив как церковным, так и светским властям применить всю силу и процедуры римского права против них. В 1207 г. Иннокентий III также приказал снести дома осужденных еретиков и конфисковать их имущество (как и имущество осужденных предателей): часть выручки шла обвинителю, часть суду, а оставшаяся часть вкладывалась в строят тюрьмы. После убийства папского легата в 1208 году Иннокентий III провозгласил альбигойский крестовый поход, двадцатилетнюю кампанию, которая решительно изменила долгосрочную тенденцию западного христианского духовенства от убеждения неверующих в пользу принуждения.
Помимо роста ереси и канонического права, необходимо также учитывать роль нового доминиканского ордена, основанного в 1220 году, прежде чем понять папскую инквизицию тринадцатого века. Святой Доминик намеревался не наказывать еретиков, а обращать их — его орден, основанный в старой катарской столице Тулузе, назывался (и остается) Орденом проповедников. Но акцент основателя на надлежащей теологической подготовке, а также тот факт, что новым орденом руководил генеральный министр, ответственный только перед папой, сделали доминиканцев уникально ценными в продолжающейся борьбе Рима с ересью, и они быстро стали инквизиторами, а также проповедники. В 1231 году Григорий IX уполномочил немецкого доминиканского монаха в качестве судьи-делегата под папской властью с приказом отправиться куда угодно, где он пожелает проповедовать, а также «усердно разыскивать тех, кто является еретиками или имеет репутацию еретиков». Хотя среди средневековых инквизиторов были францисканцы и другие священнослужители, доминиканцы доминируют в истории средневековой инквизиции, начиная с дневниковых заметок раннего доминиканца Пелиссо, описывающих деятельность инквизиторов в Тулузе в 1230-х годах, и заканчивая карьерой Томаса де Торквемада и немецких авторов Malleus maleficarum в 1480-х гг. Конечно, не случайно оба главных кодификатора следственной процедуры XIV века, француз и каталонец, были доминиканцами.
Между 1230 и 1260 годами такие юридически обученные папы, как Григорий IX и Иннокентий IV, завершили процесс преобразования своих делегированных судей в папских инквизиторов еретической правоты. Процесс был поэтапным; ни одна папская булла или другой документ не содержат точной официальной даты рождения средневековой папской инквизиции, но некоторые ориентиры все же появляются. Помимо своего поручения немецкому доминиканскому приору, в 1231 году Григорий IX также издал декретал 9.0011 Excommunicamus , поясняющий, что смерть является подходящим наказанием для нераскаявшихся еретиков. В кратком руководстве для делегированных папой инквизиторов, выпущенном в Тулузе около 1248 или 1249 года, изложены правильные процедуры, которым они должны следовать, начиная с их первоначального назначения и заканчивая вынесением и исполнением окончательных приговоров осужденным еретикам. В 1252 году булла Иннокентия IV Ad extirpandum легализовала применение пыток для выявления еретиков и принуждения к признанию, хотя инквизиторы не могли применять их сами.
Основные процедуры средневековых инквизиторов относительно мало изменились между кратким руководством 1248–1949 годов и гораздо более подробным руководством Николя Эймерика столетие с четвертью спустя, и еще меньше они изменились между Эймериком и девятнадцатым веком. Почти всегда следственная процедура следовала обычным правилам канонического права. Вновь назначенный инквизитор, обычно назначаемый в определенный регион на определенное количество лет, начал с проповеди, в которой призывал своих слушателей осудить подозреваемых в ереси и объявлял льготный период, в течение которого добровольные признания в причастности к еретикам будут приниматься без юридических последствий. . Официально основной целью инквизиторов оставалось покаяние, а не наказание еретиков: они хотели, чтобы еретики отреклись от своих заблуждений, приняли любое наложенное на них покаяние и помогали инквизиции. Слушания проводились в частном порядке, но покаяния всегда произносились публично, а все физические наказания осуществлялись местными светскими чиновниками.
В наказаниях инквизиции упор делался на позор и унижение еретиков, а не на их убийство. Ни один первый преступник, признавшийся на каком-либо этапе судебного разбирательства, не был казнен; только закоренелые еретики и рецидивисты были «расслаблены перед светской рукой». Таким образом, большинство правонарушителей наказывалось той или иной смесью денежных штрафов, порки и тюремного заключения (приговор к «вечному» тюремному заключению обычно означал семь лет и мог быть сокращен за хорошее поведение). Многих кающихся также заставляли носить специальную одежду в общественных местах. Подобно светским судам по римскому праву, инквизиторы также могли осуждать еретиков, которые уже умерли или отсутствовали, после чего они могли сжечь скелет или чучело и конфисковать имущество у их наследников.
Много чернил было пролито, особенно в протестантских странах, о юридических беззакониях инквизиции. Однако во многих отношениях он обеспечивал более справедливую форму правосудия, чем большинство светских судов или судов присяжных. Поскольку инквизиторы, в отличие от светских судов, в конечном счете были озабочены спасением души обвиняемого, их тюрьмы содержались лучше, чем светские тюрьмы (умных заключенных пытались перевести из светской юрисдикции в инквизиционную, но никогда наоборот). Инквизиторы не принимали во внимание правдивость признаний, выбитых под пытками, и обычно применяли пытки только к уже осужденным еретикам, чтобы обнаружить их сообщников и лидеров. Хотя подсудимые не имели права выбирать своих собственных адвокатов, инквизиторы предоставили заключенным широкие возможности назвать и дискредитировать всех своих личных врагов и предоставили бесплатного «государственного защитника», чтобы избежать формальных судебных ошибок. С точки зрения процедуры инквизиторы были необычны только в одном важном отношении: как их самое раннее руководство 1248–1219 гг.49 настаивал, «мы не отступаем от установленной правовой процедуры, за исключением того, что мы не обнародуем имена свидетелей». Они сделали это, чтобы защитить благополучие своих осведомителей, используя более простой и дешевый метод, чем нынешняя программа защиты свидетелей, используемая в современных Соединенных Штатах. Это знаменитое положение сослужило Инквизиции хорошую службу: в течение шестисот лет не было предпринято никаких серьезных усилий, чтобы его изменить.
Еще одно распространенное заблуждение о средневековых и современных инквизициях заключается в их роли в уродливой истории европейского колдовства. Нельзя отрицать, что инквизиторы пятнадцатого века в швейцарских и северо-итальянских Альпах внесли большой вклад в перенос представления о сатанинском заговоре с тайных ночных собраний еретиков на сборища старух, наводивших пагубные чары на своих соседей. Более того, немецкий инквизитор изготовил Malleus maleficarum , первое и самое известное в Европе практическое руководство по проведению суда над ведьмами. Однако одно дело теория, а другое практика. Даже в пятнадцатом веке большинство «ведьм» были казнены светскими, а не инквизиционными судами. После 1530 г. всеми инквизициями вместе взятыми было казнено менее пятидесяти, ничтожное число по сравнению с почти сорока тысячами, сожженными светскими судами Европы. Примерно в 1615 году испанская инквизиция, которую обычно не считают примером «просвещенного» правосудия, впервые начала скептическое расследование вещественных доказательств и признаний в колдовстве.
«Современные» инквизиции: Испания, Португалия, Рим
Следует подчеркнуть два основных недостатка инквизиторской системы тринадцатого века. Один был институциональным: назначаемые папой инквизиторы не имели постоянной организации или центрального руководства. Другое ограничение было географическим: в некоторых частях средневековой Европы, включая места с многочисленными еретиками, такие как Англия или северная Франция, дела о ереси рассматривались светскими, а не инквизиционными судами. За свою долгую историю назначенной папой инквизиции в конце концов удалось частично преодолеть первую трудность, но так и не преодолеть вторую. Фактически, после протестантской Реформации сфера деятельности инквизиции значительно сузилась: через поколение после того, как немецкий инквизитор-доминиканец дал Европе свое первое подробное руководство по судебному преследованию ведьм в 1486 году, инквизиция исчезла из Священной Римской империи и Богемии после успешного неповиновения Мартину Лютеру. папских инквизиторов. В 1539 г.бывший инквизитор сам был сожжен за ересь светским судом в Тулузе, месте рождения инквизиции на юге Франции. После середины шестнадцатого века история инквизиции в основном сводилась к Средиземноморской католической Европе, к югу от Альп и Пиренеев, где она была преобразована в три постоянных учреждения, контролируемых государством, — испанскую, португальскую и римскую инквизиции.
Старейшей и самой известной из «большой тройки» была испанская инквизиция. Учрежден папством в 1478 году по просьбе испанских «католических королей» Фердинанда и Изабеллы, чтобы дисциплинировать и наказывать крипто-еврейское поведение среди их уникально многочисленного и видного населения из 9 человек. 0011 conversos , или крещеных евреев, испанская инквизиция провела свой первый auto-de-fe в Севилье в 1480 году и просуществовала до своего третьего и окончательного упразднения в 1836 году. Наиболее важным отличием Святой канцелярии Испании от ее средневековых предшественников является то, что его генеральный инквизитор (Торквемада был первым) назначался и оплачивался королем и просто утверждался папой. Поскольку генеральный инквизитор назначал всех своих местных подчиненных, испанская инквизиция фактически стала ветвью королевского правительства (в испанском судебном протоколе Верховный совет инквизиции занимал пятое место в иерархии). Инквизиция также была единственным королевским учреждением, которое функционировало одинаково как в Кастилии Изабеллы, так и в Арагоне Фердинанда. За немногими и незначительными исключениями папство не осуществляло надзора или контроля над своими действиями.
Общая схема его деятельности делится на четыре этапа. Кровожадные первые полвека были направлены почти исключительно против многочисленных и влиятельных испанских общин крещеных сефардских евреев ( conversos ). Неполные записи предполагают, что по крайней мере две тысячи из них были сожжены вместе с примерно равным количеством трупов и изображений (одно из самых ранних правил Торквемады настаивало на том, что «суды над живыми никогда не должны иметь приоритет над судами над мертвыми»). Хотя масштаб публичной резни «иудействующих» был беспрецедентным в анналах средневековой инквизиции, по современным меркам такое число кажется небольшим; количество евреев, убитых в газовых камерах нацистов за один августовский день 1944, вероятно, превзошли число официально христианских conversos , казненных Священной канцелярией Испании за три с половиной века.
Впоследствии, между 1530 и 1630 годами, испанская инквизиция значительно расширила спектр своих расследований, снизив их относительную строгость: ежегодно по всей системе казнили около десяти человек. Испанцы conversos теперь составляли едва ли 10 процентов арестованных или казненных, в то время как протестанты (в основном иностранцы) и особенно Moriscos (крещеные мусульмане) составляли его основных заключенных-еретиков. В следующем столетии (1630–1730 гг.) уровень активности значительно снизился — количество казней в год сократилось с десяти до двух, — и иудействующие, теперь в основном иммигранты из Португалии, снова стали его основными жертвами, особенно во время последнего и малоизученного всплеска жестокости. в 1720-х гг. В последний век своей деятельности испанская инквизиция никому не причинила почти никакого вреда, пока Наполеон не упразднил ее в 1808 году; он был восстановлен дважды, один раз после того, как испанские либералы отменили его в 1821 г.
Размах деятельности испанской инквизиции с 1530 по 1630 год действительно впечатляет. В течение этого века каждый трибунал регулярно проводил autos de fe с различными заключенными и представлял ежегодные отчеты в Верховный совет (что позволяло историкам следить за их деятельностью с поразительной точностью). Большинство из сорока тысяч заключенных были обычными испанцами, часто обвиняемыми в богохульстве или нарушении требований Трентского собора; Святая канцелярия стала орудием принуждения испанской конфессионализации. Многим были предъявлены обвинения в «смешанных» преступлениях, таких как двоеженство или колдовство, которые можно было рассматривать как в королевских, так и в инквизиционных судах. Мужчины, обвиненные в гомосексуальной или скотоложной «содомии», еще одном «смешанном» преступлении, которое инквизиторы рассматривали только в трех северо-восточных трибуналах, насчитывали 170 сожжений, почти столько же, сколько протестантизм или ислам. Однако испанская инквизиция казнила только две дюжины ведьм — меньшее число, чем тех, кто был убит за «противодействие правильному и надлежащему функционированию Священной канцелярии» (например, убив ее свидетелей, снова напомнив нам, почему их имена были сокрыты). В поистине причудливом продолжении инквизиторской логики несколько десятков заключенных были обвинены в ереси за контрабанду лошадей французским протестантам.
Испанская инквизиция развила чрезвычайно длинные руки, как в географическом, так и в социальном отношении. Во время правления Филиппа II он расширился до Америки, учредив трибуналы в Мехико, Лиме, а затем и в Картахене (Колумбия). Хотя большинство подданных империй ацтеков и инков были обращены в католицизм до того, как была введена инквизиция, Священная канцелярия не может считаться формой «колониальной» эксплуатации; Филипп II постановил, что коренные американцы не были «разумными людьми» (9).0011 gente de razón ) и, таким образом, не подпадал под инквизицию, хотя ей подлежали метисы и крещеные африканские рабы. Между тем его досягаемость в Испании была безграничной; почти никто не был освобожден от испанской инквизиции, одного из немногих европейских институтов, которые — тогда или сейчас — преобладали над всеми социальными привилегиями. Инквизиция заключила в тюрьму и наказала многочисленных могущественных conversos , занимающих важные посты; он также наказал некоторых высокопоставленных «чистокровных» испанцев, в том числе архиепископа Толедо, самого доверенного личного секретаря Филиппа II, и вельможу, возглавлявшую крестовый поход ордена Монтесы. В таких случаях испанская инквизиция не уносила жизни, но наверняка портила карьеры.
Когда Фердинанд и Изабелла изгнали оставшихся практикующих евреев Испании в 1492 году, многие из них выбрали короткий и легкий путь через португальскую границу. Пять лет спустя, когда король Португалии захотел жениться на испанской наследнице, дипломатическое давление Испании спровоцировало насильственное христианское крещение тысяч этих еврейских религиозных беженцев. Это был лишь вопрос времени, когда крайне необращенные «новые христиане» Португалии столкнутся с фактически точной копией испанской инквизиции, которую папство учредило в 1536 г. и укрепило в 1547 г.
Португальская инквизиция была еще более тесно связана с короной, чем испанская модель. Первый генеральный инквизитор Португалии был сыном короля и со временем сам стал королем. Во время испанской оккупации Португалии (1580–1640) его второй преемник совмещал должности вице-короля и генерального инквизитора. Поскольку Португалия была намного меньше Испании, у португальской инквизиции было только три европейских трибунала, но она расширилась за границу еще раньше, учредив трибунал в Индии к 1560 году. Хотя после 1774 года Священная канцелярия Португалии была относительно безобидной, она просуществовала до 1821 года. записи показывают стойкую одержимость иудаизацией потомков новых христиан 149 г.7: на их долю приходилось почти 80 процентов всех судебных процессов в континентальной Португалии и почти все тысячи с лишним публичных казней между 1540 и 1761 годами. В Индии азиатские христиане составляли большинство из тринадцати тысяч заключенных португальской инквизиции, но даже здесь большинство из сожженных были сефардские новые христиане.
В 1542 году, напуганный протестантским движением в Италии, папа Павел III создал буллой Licet ab initio римскую инквизицию. Как и его иберийские аналоги, он был ограничен некоторыми «просвещенными» князьями после середины восемнадцатого века и сильно пострадал от Наполеона; но в отличие от них она быстро возродилась и обладала юрисдикционной властью вплоть до объединения Италии в 1861 году. Римская инквизиция продолжает существовать в беззубой форме, переименованная в Конгрегацию доктрины веры в 1965. Поскольку до 1861 г. Италия оставалась политически разделенной, римская инквизиция была гораздо сложнее любой иберийской модели. Конгрегация Священной канцелярии, постоянный комитет кардиналов, часто возглавляемый лично папой, регулировала сеть, которая в конечном итоге включала сорок шесть трибуналов; некоторые из них (например, Мальта) лежали за пределами Италии, в то время как большие части современной Италии (например, весь юг плюс Сицилия и Сардиния) избегали ее. В Италии инквизиция напоминала правительственное агентство только в десяти трибуналах папских государств. Самый большой отдельный кластер римской инквизиции (пятнадцать трибуналов) принадлежал Венецианской республике, которая налагала различные ограничения на ее стандартные операции; незначительные ограничения коснулись инквизиции в других местах. В то время как почти все инквизиторы в Испании или Португалии после 1550 года были светскими священнослужителями, обученными каноническому праву, римская инквизиция следовала средневековым прецедентам, назначая только доминиканских (или иногда францисканских) монахов.
В отличие от испанских и португальских трибуналов, происхождение римской инквизиции не имело ничего общего с крещеными евреями; возможно, не случайно, есть достаточно свидетельств, чтобы утверждать, что римская инквизиция кажется гораздо менее кровожадной, чем любой из иберийских трибуналов. Наиболее вероятное предположение состоит в том, что римская инквизиция казнила всего около 125 человек, подавляющее большинство из которых были итальянскими протестантами; около половины его жертв были сожжены в Риме, а еще две дюжины тайно утоплены в Венеции. Римская инквизиция преуспела в своей первоначальной цели — контролировать протестантизм на итальянском полуострове, но она сделала это путем удушения, а не сжигания его. Наиболее убедительным объяснением успеха римской инквизиции является кооптация исповедников, от которых требовалось доносить в Священную канцелярию на любого кающегося, признавшего какое-либо неортодоксальное поведение.
До 1997 года общественному знанию об операциях римской инквизиции мешало закрытие ее центрального архива и исчезновение протоколов судебных процессов, которые в основном были уничтожены во времена Наполеона. В какой-то степени отсутствие количественной информации об операциях инквизиции было компенсировано исключительным богатством нескольких известных судебных процессов, которые были изучены с образцовой глубиной. Римский процесс над флорентийским математиком и астрономом Галилео Галилеем в 1634 году, закончившийся осуждением коперниканской астрономии и вечным домашним арестом этого престарелого узника, безусловно, представляет собой самый известный случай в истории любой инквизиции. Всем итальянцам известна казнь в 1600 году другого монаха-коперниканца и ренегата-доминиканца, Джордано Бруно. Два судебных процесса инквизиции над Доменико Сканделлой, более известным как Меноккьо, упрямым и склонным к спорам мельником из отдаленной деревни на северо-востоке Италии, казненным в 159 г.9, сделали его почти таким же знаменитым.
Инквизиция преуспела?
Как средневековые, так и современные формы инквизиции составили смешанный отчет относительно их основных целей. Доминик считал катаров самыми опасными еретиками своего времени, и через столетие после его смерти они были уничтожены. Однако вальденсы, которые составляли главные цели инквизиторов четырнадцатого и пятнадцатого веков, пережили своих преследователей и существуют до сих пор. Отчет о государственных инквизициях раннего Нового времени сравнительно неоднозначен. Трудно отрицать, что римская и иберийская инквизиции сыграли важную роль в устранении всех серьезных следов местного протестантизма в Средиземноморской Европе. Но крещеных мусульман Испании нельзя было заставить вести себя как тридентские католики, и их изгнание в 1609 г.стало крупным поражением испанской Святой канцелярии.
Записи испанской инквизиции о сефардах conversos остаются спорными. Однако можно утверждать, что относительная редкость судебных преследований после 1530 г. означает, что большинство из них, подобно предкам святой Терезы Авильской или генералу-иезуиту Диего Лайнесу, стали настоящими католиками. Хотя португальские новые христиане гораздо более упорно сопротивлялись тридентскому католицизму, часть объяснения, несомненно, кроется в обстоятельствах их 1497 «обращение», и португальские историки утверждают, что их преследование на протяжении восьми или девяти поколений имеет социальные, а не религиозные корни.
См. также
Ересь, статья о христианских концепциях; марраны; Преследование, статья о христианском опыте; Торквемада, Томас де.
Библиография
Много полезного материала все еще можно найти в трехтомной книге Генри Чарльза Ли « История инквизиции средневековья» , впервые опубликованной в 1887 году, и в его четырех томах об испанской инквизиции, но они должны быть дополнены более поздняя стипендия. Эдвард Питерс Инквизиция (Беркли, 1988 г.) представляет собой прекрасное введение в многолетнюю историю и мифологию этого учреждения, в то время как лучший обзор современных государственных инквизиций — Франсиско Бетанкур, L’Inquisition à l’époque moderne: Espagne , Италия, Португалия, XV-XIX век (Париж, 1995). Оба имеют обширную библиографию. Стандартная англоязычная история — это Генри Камен, . Испанская инквизиция: историческая редакция (Нью-Хейвен, Коннектикут, 1997). Безусловно, самым интересным примером средневековой инквизиции является Эммануэль Ле Руа Ладури, 9 лет. 0011 Montaillou: The Promised Land of Error , перевод Барбары Брей (Нью-Йорк, 1978), а для современной инквизиции — Карло Гинзбург, Сыр и черви: Космос шестнадцатого века Миллера , перевод Джона Тедески и Энн Тедески (Балтимор, 1980).
Уильям Монтер (2005)
Что такое инквизиция? | Ответы католиков
Отдельной снова была печально известная испанская инквизиция, основанная в 1478 0121 conversos — Евреи и мусульмане, притворившиеся обращенными в христианство ради политической или социальной выгоды и тайно исповедовавшие свою прежнюю религию. Что еще более важно, его работа также заключалась в том, чтобы очистить доброе имя многих людей, ложно обвиненных в том, что они еретики. Испанская инквизиция, по крайней мере, в народном воображении, хуже всего выполняла эти обязанности.
Различные инквизиции растянулись на большую часть тысячелетия, и все вместе их можно назвать «Инквизицией».
Основные источники
Фундаменталисты, пишущие об инквизиции, опираются на книги Генри К. Ли (1825–1909) и Г. Г. Коултона (1858–1947). Каждый из них усвоил большую часть фактов правильно, и каждый добился прогресса в фундаментальных исследованиях. Проблема в том, что они плохо взвешивали факты, потому что питали яростную враждебность к церкви, имевшую мало общего с самой инквизицией.
Противоположная проблема известна. Несколько писателей-католиков приукрашивали неопровержимые факты и пытались обелить инквизицию. Эти благонамеренные, но заблуждающиеся апологеты в одном отношении очень похожи на Леа, Коултона и современных писателей-фундаменталистов. Они опасаются, а другие надеются, что факты об инквизиции могут доказать нелегитимность католической церкви.
Не бойся фактов
Но факты этого не делают. Никакая оценка глупости, ошибочного рвения или жестокости со стороны католиков не может разрушить божественное основание Церкви, хотя, по общему признанию, эти вещи являются камнями преткновения как для католиков, так и для некатоликов.
Надо понимать, что Церковь содержит в себе всякого рода грешников и мошенников, и некоторые из них занимают ответственные посты. Павел и сам Христос предупреждали нас, что среди церковных руководителей будет несколько хищных волков (Деяния 20:29).; Мэтт. 7:15).
Думая, что фундаменталисты могут быть правы в своих нападках на Инквизицию, католики склонны защищаться. Это неправильное отношение; скорее, мы должны узнать, что произошло на самом деле, понять события в свете времени, а затем объяснить антикатоликам, почему печальная история не доказывает того, что они думают.
Фальшивая статистика
Многие фундаменталисты считают, например, что во время инквизиции погибло больше людей, чем во время любой войны или чумы; но в этом они опираются на фальшивую «статистику», порожденную превосходством среди антикатоликов, каждый из которых, кажется, пытается привести наибольшее число жертв.
На самом деле никто точно не знает, сколько людей погибло в результате различных инквизиций. Однако мы можем с уверенностью сказать об одной вещи, касающейся чисел, данных фундаменталистами: они слишком велики. В одной книге, популярной среди фундаменталистов, утверждается, что во времена инквизиции погибло 95 миллионов человек.
Цифра настолько абсурдна, что сразу же возникает сомнение в здравом уме автора или, по крайней мере, в его понимании демографии. Лишь в новое время население тех стран, где существовала инквизиция, приблизилось к 95 миллионов. Инквизиции не существовало в Северной Европе, Восточной Европе, Скандинавии или Англии, она ограничивалась в основном южной Францией, Италией, Испанией и несколькими частями Священной Римской империи. Инквизиция не могла убить столько людей, потому что в тех частях Европы не было столько людей, которых можно было бы убить!
Кроме того, чума, унесшая жизни трети населения Европы, историки приписывают серьезным изменениям в социальной структуре. Инквизиции приписывают мало — именно потому, что число ее жертв было сравнительно небольшим. Фактически, недавние исследования показывают, что в Испании за ересь было вынесено самое большее несколько тысяч смертных приговоров, и это было в течение нескольких столетий.
Какой смысл?
В конце концов, споры о статистике могут оказаться пустой тратой времени. Вместо этого спросите фундаменталистов, что, по их мнению, демонстрирует существование Инквизиции. И что это такое? Что католики грешники? Виновен по обвинению. Что временами люди, занимающие руководящие должности, проявляли недальновидность? То же. Что во всем остальном добрые католики, пылающие рвением, иногда теряют равновесие? Все верно, но такие обвинения можно было бы выдвинуть, даже если бы инквизиции никогда не существовало, и, возможно, ее можно было бы предъявить некоторым фундаменталистам.
Писатели-фундаменталисты утверждают, что существование инквизиции доказывает, что католическая церковь не может быть церковью, основанной нашим Господом. На первый взгляд может показаться, что это так, но большинство людей сразу видят, что аргумент слаб. Одна из причин, по которой фундаменталисты говорят об инквизиции, заключается в том, что они воображают, что она была создана для уничтожения самих фундаменталистов.
Не «библейские христиане»
Они идентифицируют себя с катаристами (также известными как альбигойцы), или, возможно, лучше сказать, что они отождествляют катаристов с собой. Они думают, что катаристы были фундаменталистами двенадцатого века и что католики сделали с ними то же, что они сделали бы с фундаменталистами сегодня, если бы у них была политическая сила, которой они когда-то обладали.
Это фантастика. Авторы-фундаменталисты берут один момент — катаристы использовали местную версию Библии — и делают из этого вывод, что эти люди были «библейскими христианами». На самом деле, это была любопытная религия, которая, по-видимому, пришла во Францию из современной Болгарии. Катаризм представлял собой смесь гностицизма, утверждавшего, что имеет доступ к тайному источнику религиозного знания, и манихейства, утверждавшего, что материя есть зло. Катаристы верили в двух богов: в «доброго» Бога Нового Завета, который послал Иисуса, чтобы спасти наши души от ловушки материи; и «злой» Бог Ветхого Завета, создавший в первую очередь материальный мир.
Верования катаров повлекли за собой серьезные — поистине разрушительные для цивилизации — социальные последствия. Брак презирался, потому что он узаконивал сексуальные отношения, которые катаристы считали первородным грехом. Но блуд был разрешен, потому что он был временным, тайным и не одобрялся всеми; в то время как брак был постоянным, открытым и публично санкционированным. Кроме того, поощрялось ритуальное самоубийство, а катаристы отказывались приносить клятвы, что в феодальном обществе означало, что они выступали против любой государственной власти. Таким образом, катаризм представлял собой как моральную, так и политическую опасность.
Даже Леа, так резко настроенная против католической церкви, признавала: «Если бы катаризм стал доминирующим или даже если бы ему было позволено существовать на равных условиях, его влияние не могло не стать катастрофическим». Что бы еще ни говорили о катаризме, он определенно отличался от современного фундаментализма.
Реальная точка зрения
Многие дискуссии об инквизиции увязают в цифрах, и многие католики не понимают, к чему на самом деле ведут фундаменталисты. В результате католики ограничиваются второстепенными вопросами. Вместо этого они должны заставить фундаменталистов прямо сказать, что они пытаются доказать.
Однако есть определенная польза — явно ограниченная — в демонстрации того, что виды и степени наказаний, налагаемых испанской инквизицией, были аналогичны (фактически даже мягче) наказаниям, выносимым светскими судами. Верно и то, что, несмотря на то, что мы считаем прискорбными процедурами испанской инквизиции, многие люди предпочитали, чтобы их дела рассматривались церковными судами, потому что у светских судов было еще меньше гарантий.
Важнейшее для католиков, получив некоторое представление об истории инквизиции, состоит в том, чтобы объяснить, как такое учреждение могло быть связано с установленной Богом церковью и почему не следует делать выводы из существования Инквизиция о том, что католическая церковь не есть церковь Христа.
В связи с этим полезно отметить, что легко понять, почему те, кто руководил Инквизицией, могли считать свои действия оправданными. В самой Библии описаны случаи, когда Бог повелевал проводить формальные юридические расследования, то есть инквизиции, для разоблачения тайных верующих в ложные религии. Во Второзаконии 17:2–5 Бог сказал: «Если найдется у тебя в каком-либо из городов твоих, которые Господь, Бог твой, дает тебе, мужчина или женщина, которые будут делать зло в очах Господа, Бога твоего, в нарушении его завета, и пошел, и служил другим богам, и поклонялся им, или солнцу, или луне, или любому из воинства небесного, что Я запретил, и вам возвещается, и вы слышите об этом; то вы должны тщательно исследовать [обратите внимание на эту фразу: «исследовать тщательно»], и если верно и достоверно, что такая мерзость была совершена в Израиле, то вы должны привести к своим воротам того мужчину или женщину, которые сделали это злое дело, а мужчину или женщину того забросайте камнями до смерти».
Ясно, что были некоторые израильтяне, которые выдавали себя за верующих и хранителей завета с Яхве, в то время как внутри они не верили и тайно исповедовали ложные религии и даже пытались распространять их (ср. Втор. 13:6– 11). Чтобы защитить королевство от такой скрытой ереси, этих тайных практиков ложных религий нужно было искоренить и изгнать из общества. Это указание Господа распространялось даже на целые города, отвернувшиеся от истинной религии (Втор. 13:12–18). Подобно Израилю, средневековая Европа представляла собой общество христианских царств, формально посвященных Господу Иисусу Христу. Поэтому вполне понятно, что эти католики читали свои Библии и заключали, что для блага своего христианского общества они, как и израильтяне до них, «должны изгнать зло из своей среды» (Втор. 13:5, 17: 7, 12). Павел повторяет этот принцип в 1 Коринфянам 5:13.
Аналогичным образом эти же тексты интерпретировались первыми протестантами, которые также пытались искоренить и наказать тех, кого они считали еретиками. Лютер и Кальвин поддерживали право государства защищать общество путем очищения от ложной религии. На самом деле Кальвин не только изгнал из Женевы тех, кто не разделял его взглядов, он разрешил, а в некоторых случаях приказал казнить других за «ересь» (например, Жака Гуэ, замученного и обезглавленного в 1547 г. , и Михаила Сервета, сожженного в кол в 1553 г.). В Англии и Ирландии реформаторы проводили собственные безжалостные расследования и казни. Тысячи английских и ирландских католиков были казнены — многие из них были повешены, вытащены и четвертованы — за исповедание католической веры и отказ стать протестантом. Еще большее число было вынуждено бежать на континент. Мы указываем на это, чтобы показать, что обе стороны понимали, что Библия требует применения уголовных наказаний для искоренения ложной религии из христианского общества.
Тот факт, что протестантские реформаторы также создали инквизицию, чтобы искоренить католиков и других, кто не соответствовал доктринам местной протестантской секты, показывает, что существование инквизиции не доказывает, что движение не от Бога. Протестанты не могут выдвигать это требование против католиков, не задевая себя.
НИХИЛ ОБСТАТ: Я пришел к выводу, что материалы
, представленные в этой работе, не содержат доктринальных или моральных ошибок.
