Почему каталонцы не любят испанцев: Глеб Кузнецов о том, почему каталонцы не хотят быть испанцами

Глеб Кузнецов о том, почему каталонцы не хотят быть испанцами

В Барселоне снова волнения. Горячие сторонники независимости называют главу каталонского правительства Карлеса Пучдемона «предателем», который «сливает» протест. Более осторожные верят, что эволюционный путь к республике надежнее революционного, и надеются на конституционную реформу. Почему каталонцы не чувствуют себя испанцами, как рождаются и умирают государства и почему борьба Каталонии за независимость вряд ли будет успешной и на этот раз, рассказывает политолог Глеб Кузнецов.

— Сможет ли Каталония при нашей жизни добиться независимости или нет? Сколько уже таких попыток было в каталонской истории?

— Попыток было много, на целый долгий рассказ. Начиная с 1640 года, так называемой «Войны жнецов», примерно раз в 100 лет Каталония предпринимала активные попытки отделения и создания собственного государства или возвращения своих старых феодальных привилегий, но при этом всегда проигрывала. Мадрид оказывался сильнее — прежде всего, потому что был и сильнее в военном плане, и последовательнее в плане политической воли.

История попыток Каталонии обрести независимость — это бесконечное горе, череда геополитических неудач.

Но каталонцам надо отдать должное, они сохраняли свою мечту о независимости в плохие времена, а в хорошие восстанавливали Женералитат — систему местного самоуправления, примерно с теми же функциями и в том же виде, в котором она существовала, начиная с XIII века.

Но неудачи преследовали их. Достаточно вспомнить, что половина Каталонии в настоящее время принадлежит Франции. В ходе первой попытки создания Каталонской республики в середине XVII века французская армия ушла из Барселоны, бросив ее на произвол судьбы, но «забрав» половину Каталонии с городом Перпиньяном. Это так называемая Французская, или Северная Каталония.

Поэтому одним из самых главных врагов каталонской независимости наряду с Мадридом является Париж.

Французское государство отрицает право каталонцев на какое-либо самоопределение, потому что для Франции это чревато в перспективе проблемами на своей территории. Я считаю, что агрессивная неприязнь Евросоюза к вопросу каталонской независимости и отказ обсуждать его связаны не только с позицией Испании — слабого, в общем-то, игрока, но в первую очередь с позицией такого крупного европейского игрока, как Франция.

В общем, путь Каталонии к собственной республике настолько не выстлан розами, что, скорее всего, шансов на независимость — такую, какой она видится нынешнему поколению каталонцев — нет. Но это не значит, что Испания останется такой, какой была до сих пор.

— Почему Мадрид не хочет дать Каталонии возможность распоряжаться своими налогами, какую имеет сегодня Страна Басков? Может, тогда и желание отделиться у каталонцев поутихло бы?

— Я бы не сводил идею «независимой Каталонии» к межбюджетным отношениям с Мадридом. Барселона распоряжается налогами в огромной степени, разница между страной Басков с ее условиями, на которых она реализует налоговую политику, и Каталонией не так уж велика. И уж точно не нам об этом говорить, потому что

Каталония обладает такой степенью автономии и бюджетным суверенитетом, который в самых смелых фантазиях не снился ни одному российскому региону.

Корень проблемы — культурный, исторический, вопрос суверенитета как такового, вопрос национальной мечты, взаимоотношений каталонского народа и единой испанской государственной нации.

Проблема в том, что Конституция 1978 года, которая писалась как переходная от диктатуры к демократическому обществу, неожиданно стала постоянной, и до референдума 1 октября никто в Мадриде не был готов ее обсуждать. По мнению испанских малых народов — не только каталонцев, но и галисийцев, и басков —, эта Конституция не отражает существующих реалий. Она слишком жестко фиксирует статус-кво. Тут уместно упомянуть, что в День испанской нации на параде в Мадриде не присутствуют представители ни одной из автономных провинций Испании.

Парадокс в том, что Конституция, с одной стороны, учреждает Испанию как унитарное государство, а с другой стороны, в ней есть широкие автономии, самоопределяющиеся в рамках этой «как бы единой» Испании народы.

Конституция говорит о едином испанском народе, а при этом миллионы людей, живущих на территории Испании и обладающих испанскими паспортами, не считают себя испанцами.

Или, по крайней мере, не вкладывают в слово «испанец» того смысла, которым наделяют его Конституция, премьер Рахой и король Филипп Бурбон. Это все к экономике не имеет никакого отношения.

— В своей колонке для «Газеты.Ru» Владислав Иноземцев довольно убедительно сравнил испано-каталонские отношения с российско-украинскими. Как вам это сравнение?

— Модель Иноземцева про то, что есть некоторые промышленно развитые территории, которые не хотят кормить территории, которые, как им кажется, менее промышленно развиты. А на самом деле они вместе сильнее, чем по отдельности. Это довольно искусственная модель отношений России и Украины в рамках Советского союза, которая зачем-то сейчас натягивается на отношения Испании и Каталонии.

В случае с Каталонией проблема, повторюсь, — культура, язык, история, литература. Каталонцы — значимая европейская нация, они ничем не лучше и не хуже, чем португальцы, датчане, шотландцы или фламандцы. Каталония — часть Pax Romana, первой единой Европы, и каталонцы так себя и осознают.

Каталонцы не хотят независимости «от всех», каталонцы хотят быть самоопределившимся европейским народом в рамках Евросоюза, наравне с теми же самыми датчанами и португальцами.

И объяснить им, почему им нельзя, а другим можно, — очень тяжело.

— Каталонский референдум и референдумы о независимости в итальянских областях Венето и Ломбардия — это одна история или совсем разные? Тенденция или совпадение?

— В Венеции и Ломбардии не референдум, а опрос, который не обладает никакой юридической силой. Проведение его властями этих областей осуществлялось для того, чтобы легитимизировать свое давление на Рим. Подобную процедуру каталонцы тоже прошли в 2014 году.

Нынешний каталонский референдум с точки зрения испанского законодательства не является референдумом, это акт мятежа.

Каталонцы начали борьбу за независимость от Испании в 1640 году вместе с португальцами, и никаких больших или меньших оснований, чтобы у португальцев была своя государственность, а у каталонцев — нет, кроме военных поражений, не существует.

На самом деле, если говорить объективно, то большинство европейских государств возникли в промежуток в сто лет между 1850 и 1950 годами. А до этого они существовали в разных других формах.

Германия появилась 146 лет назад, единая Италия — 156 лет назад (бабушка нынешнего короля Испании как раз происходит их проигравшей в этом объединении ветви сицилийских Бурбонов, правителей Королевства обеих Сицилий). Испания не как Испанская империя, над которой никогда не заходит солнце, а как европейское государство-нация появилась в муках и гражданской войне в XX веке.

Французская государственность учреждалась неоднократно, Пятой Республике всего 59 лет с этой точки зрения.

Если так посмотреть, государства Европы молодые. И тут повезло таким государствам, как Португалия, где одна страна — одна нация, внутри которых нет народов, мечтающих о суверенитете или предъявляющих претензии к своим столицам.

Евросоюз стал вызовом для целостности молодых государств гражданской нации вроде Италии. Он фактически вернул их в ситуацию существования Священной римской империи германской нации.

Непонятно, зачем в нынешней ситуации быть в государственных границах, когда суверенитет на себя перетягивает Брюссель, когда нет никакой Италии, есть Евросоюз и есть регион. Жители Милана чувствуют себя больше ломбардцами, чем итальянцами, и в этом смысле не принадлежащими к одному и тому же народу, что и жители Палермо. И не удивительно, что многие их них хотят, чтобы это нашло отражение в разного рода документах и государственных практиках.

Понятно, что разные «эксперты» любят сводить все к налогам, экономике, но в данном случае эта проблема в первую очередь культурная.

Взять Бельгию, которая разделена на три территории: франкоговорящую — валлонскую; фламандскую; и Брюссель — прекрасный, сегодня почти мусульманский город, который вдобавок стал столицей Евросоюза и НАТО. Это три разных народа, между которыми нет ничего общего.

Они не хотят жить в одном государстве не потому, что у них есть какие-то налоговые претензии друг к другу, а потому что нет ни одной причины, чтобы они в нем жили.

И конечно, для Европы это сейчас основной вызов. Если раньше можно было говорить об обороне и безопасности, то сейчас какая оборона? Почему Фландрия отдельно от Бельгии станет более слабой в военном отношении, чем Бельгия, которая в этом смысле из себя ничего не представляет? Почему «парадная» армия Испании сможет защитить Каталонию, если на нее кто-нибудь нападет, а главное, кто на нее нападет? Государство исторически воспринималось как функция обеспечения безопасности внутри границ суверенитета, но когда в этих границах ничего не угрожает, а суверенитет все равно вынесен вовне, то зачем людям жить в одном государстве?

— Можно ли в один ряд ставить мирный развод Чехословакии, «геополитическую катастрофу» распада СССР, войну в Югославии и нынешние референдумы в Италии-Испании?

— Все можно ставить в один ряд. Государства рождаются, живут и умирают. Это нормально.

Я не склонен видеть катастрофу ни в процессе образования, ни в процессе жизни, ни в процессе распада любого государства.

Да, чьи-то интересы и чувства страдают, но так было, так есть и так будет всегда, как поется в гимне. Поэтому говорить о святости испанской или чехословацкой границы неправильно. Чехословакия — уникальный развод, потому что две примерно равные по территории и населению страны, два достаточно близких народа решили спокойно без битья горшков учредить две страны, которые сейчас мирно сосуществуют. Это очень хороший показательный пример.

— Можно ли популярность каталонских борцов за независимость записать в тот же тренд «бунта возмущенных» политикой истеблишмента (партийного и национального), который охватил в последние годы многие партии и целые страны?

— Конечно, нет. Война Каталонцев за независимость — это только в рамках Нового времени — длится с 1640 года.

Сами по себе борцы за каталонскую независимость — органичная часть истеблишмента. Замечательные люди, повязанные прекрасными галстуками и коррупционными скандалами, с привычкой к хорошей жизни за бюджетный счет.

Мы пытаемся вписать историю каталонской борьбы за независимость в какой-то нынешний контекст — будь то налоговый или популистский, а надо в контекст кардинала Ришелье, строительство Вестфальской системы международных отношений.

Это не бунт против истеблишмента, потому что руководят этим бунтом яркие представители истеблишмента, это очередная попытка выполнить вековую мечту народа. История знает народы, которым это удалось и в более трудной ситуации — например, еврейскому народу в ХХ веке.

— Реакция России на эти истории противоречивая. С одной стороны, на этом материале легко продвигать тезисы о «закате Европы». С другой — Россия содержит в себе массу территорий, которые имеют потенциал к собственной государственности, то есть по уму наши политики должны быть всецело на стороне Мадрида, а не симпатизировать «каталонским сепаратистам».

— Мы и поддержали Мадрид. Россия находится в вечной консервативной логике XVIII века, когда любая власть права, потому что силой власти она утверждает безопасность. Собственно, это и есть принцип Вестфальской модели, после Тридцатилетней войны, которую вполне уместно считать «мировой» по тем временам. Статус-кво, понятный баланс сил стали священными коровами на долгое время для Европы. Российская дипломатия в этом плане консервативна. Хотя были и отклонения от этой традиции, если вспомнить Екатерину II, поддержавшую стремление североамериканских колоний к независимости, вспомнить Советский Союз, который поддерживал антиколониальное движение в Африке.

Исторически логика поддержки слабых против сильных — обычная логика империи, потому что империя стремится не только к собственной консолидации, но и соответственно к дезинтеграции конкурентов.

Но сегодня Россия традиционно поддерживает действующие режимы, и в этом смысле режим Рахоя ничем не хуже и не лучше режима Януковича или режима Асада-младшего. Любой действующий режим для нас является более привлекательным партнером, чем оппозиция или антирежимные силы — пожалуй, с тех пор, когда Российская империя слишком всерьез и с благодарностью восприняла метафору о «жандарме Европы» — представителя «верхней» власти, обеспечивающего порядок и безопасность.

— Какой может быть альтернатива насильственному изменению границ?

— Чехи и словаки подарили нам альтернативу. Но других «легких прогулок» к отделению вспомнить, в общем, не просто. Испанцы сейчас говорят о возможной конституционной реформе, правда, несколько запоздало. Сейчас они хотят из государства принудительно испанской нации создать Испанию наций, Испанию автономий, но я склонен скептически смотреть на перспективы такой реформы. Король Филипе, который мог бы сыграть роль объединяющей, примирительной фигуры (для этой позиции его и готовили, кстати, вдалбливая ему и каталонский, и баскский, и галисийский языки), пока стоит на крайне консервативных позициях испанского государственного национализма.

Глеб Кузнецов — политолог, член совета директоров Экспертного Института Социальных Исследований

Каталонцы — это не испанцы!

Прежде чем начать рассказывать вам о людях, которых мы встретили в Испании, их характерах, обычаях и традициях, замечу то, что, будучи в Барселоне, в Салоу, в Фигерасе и в Росесе, мы в основном общались с каталонцами, которых надо отличать от испанцев. Мало того, если вы вдруг невзначай назовете какого-нибудь каталонца испанцем, с восторгом он это не воспримет, а вероятнее всего, оскорбится, озлеет и никогда в жизни больше не назовет вас своим другом-товарищем. Ибо каталонцы себя полностью противопоставляют испанцам, а Каталония — область Барселоны и ее окрестностей, простилающаяся вплоть до Франции — долгое время не входила в состав Испании и полностью и всяческими путями этого избегала.

Правда, независимой республикой Каталония была всего лишь 12 лет — случилось это в середине 17 века. А затем, дабы избежать власти Испании, каталонцы даже признали своим королем эрцгерцога Карла Австрийского и провозгласили Барселону его резиденцией. когда же к власти во Франции пришел Наполеон, каталонцы предпочли быть с ним, а не с Испанией. Тем не менее, испанцы регулярно захватывали Каталонию и весьма жестоко обращались с ее гражданами. Например, было время, когда здесь запрещали каталонский язык и закрывали барселонский университет.
Сейчас, конечно, никаких особо жестких репрессий в адрес каталонцев испанцы себе не позволяют. В той же Барселоне, согласно переписи населения, в 2006 году 95 процентов жителей города понимало каталонский язык, 76,4 процента говорило на нём, 75 процентов читали по-каталонски, а 47 процентов владели письмом. Тем не менее, несмотря на кажущиеся тишину и спокойствие в отношениях каталонцев и испанцев, первые до сих пор выступают с речами на митингах, где говорят о своем желании отделиться от Испании и получить независимость. Так, когда мы уже в самом конце нашего путешествия ехали на поезде из Фигераса в Барселону, вместе с нами в вагоне целый отсек заняли каталонцы со своими национальными полосатыми желто-красными флагами с белой звездой на синем поле — вполне мирные с виду и даже не особо молодые, как могло бы показаться, мужчины и женщины (см. фото №1). Они ехали в Барселону на очередной митинг в пользу независимости Каталонии. По-английски они не говорили, но мы и без слов поняли, насколько они радели за свое правое дело. Это было заметно и по другим каталонцам. Наш поезд шел через города и поселки, проезжал в них мимо жилых домов и офисных зданий, и мы видели, что не меньше, чем на трети всех балконов этих домов и зданий висели каталонские флаги. Люди с ними подсаживались и дальше по ходу поезда. А митинг, говорят, закончился тем, что Каталония в очередной раз потребовала независимости, но на этот раз не ограничилась «малой кровью», а обратилась за ней в ООН. Так что, там все серьезно.
Впрочем, возможно каталонцы в чем-то правы. Уж слишком сильно они своим характером, своими традициями, обычаями и языком отличаются от испанцев. Даже, казалось бы древний обычай — корриду — каталонцы запретили в прошлом году, став тем самым второй областью страны после Канарских островов, где это было сделано. А все потому, что коррида особым интересом и уважением у каталонцев, как выяснилось, не пользовалась, и все те бои быков, которые проводились на Арене Монументаль в Барселоне с середины весны до середины осени были направлены, главным образом на туристов. Не то, что у испанцев.
Арена Монументаль.
2.

Что же касается, каталонского языка, то, если вы думаете, что они с испанским так же похожи между собой, как, например, русский и украинский, то это совсем не так. И, на самом деле, если вдруг встретятся каталонец и испанец, которые владеют каждый только своим языком, то друг друга они не поймут, ибо каталонский больше даже схож с французским, а никак не с испанским.
Поэтому в этой моей заметке рассказ пойдет исключительно о каталонцах, которых мы встречали на протяжении всего нашего путешествия.
В барселонском кафе.
3.

Первое наше знакомство с каталонцами произошло в Барселонском метро в первый же день, когда из аэропорта мы ехали заселяться в отель. Наш главный путешественник Даниил Антонович восседал, как оно водится, на скамейке в вагоне и разглядывал пассажиров, я же смотрела на него и тут вдруг заметила, что наш малыш лучезарно улыбается, подмигивает, а потом отворачивается и прячет личико — верный признак того, что кто-то с ним заигрывает. Оборачиваюсь и вижу — напротив Дани сидит мужчина средних лет и корчит ему рожицы. Так продолжалось несколько остановок, пока не настала пора нам выходить. И тогда мужчина протянул Данилке руку и сказал ему «Бай-бай». Самое интересное, что такой случай был не единственный, и все чаще именно мужчины любили пообщаться с нашим малышом, что всегда приводило его в бурный восторг. Они заводили с ним разговоры в транспорте, одаривали наклейками и леденцами в магазинах, играли в футбол на набережной в Росесе. Из всего этого мы сделали вывод, что детей каталонцы любят, раз уж даже мужчины ведут себя с ними именно так.
А на первый взгляд, такие серьезные.
4.

Правда, что удивило до глубины души, здесь совершенно не принято маленьким детям уступать места в транспорте. То есть, если у нас, когда я вхожу с Даней в метро, место уступят в 99 процентах случаев, то в Барселоне этот процент будет равен нулю — не уступали никогда ни разу, даже если мы становились там, где места были отведены как раз пенсионерам, инвалидам и детям. Увы. Впрочем, к этой особенности мы приспособились довольно быстро, да и Даня, как правило, не просился сесть, так как, несмотря на свой юный возраст, вполне долго мог ходить и стоять самостоятельно.
Кстати, Барселонское метро. Давайте, раз уж зашла речь, я о нем расскажу. С одной стороны, метро, конечно, удобное, как и в большинстве других европейских городов. Указатели на английском, электронные табло со временем ожидания ближайшего поезда, довольно-таки неплохой трафик, когда ждать поезда по полчаса, как, к примеру, случилось с нами в Стокгольме, здесь не приходилось, эскалаторы и лифты, автоматы с напитками и снеками прямо на станциях, кафе с вкусняшками во внутренних переходах, где можно сесть за столик и по-настоящему перекусить хорошим кофе и пончиками.
Но с другой стороны, то, что метро в Барселоне, во-первых, старое, а, во-вторых, явно считается не роскошью, а средством передвижения, сразу бросалось в глаза. В нем нет никаких станций-дворцов, нет украшений на них — просто платформа, подходит поезд, вы садитесь и едете.
5.

6.

7.

8.

Но, что, действительно, сразило нас в метро практически наповал, так это переходы. Нет, что касается указателей, то они составлены грамотно и запутаться в них, как мне кажется, нереально. Но вот сами переходы… Потолки предельно низкие, то есть, в некоторых местах я даже подсознательно волновалась, как бы не зацепить их головой (мой рост, если что, 172 см). Освещение в них тусклое. Стены либо серые, покрытые плиткой далеко не везде, а чаще давным-давно покрашенные уже начавшей облезать краской, или вообще разрисованные граффити. А длина! Нет, конечно, есть и нормальные. Но вот один попался такой, что наш московский между «Площадью Революции» и «Театральной», кто в курсе, тот поймет, — нервно курит газеты. По тому барселонскому переходу мы шли, наверное, минут десять, а он все так и не думал заканчиваться. В общем, ужас какой-то! Окажись в таком переходе где-нибудь ближе к ночи, с граффити, в полумраке, где людей почти нет, с ума ведь от страха сойдешь. И ведь это метро — самый популярный в Барселоне вид общественного транспорта! Так что, отношение к нему у нас в итоге сложилось спорное. Но не будем о грустном! Расскажу-ка я лучше о некоторых традициях современных каталонцев.
Житель одной из улочек в Барселоне рядом с рынком Бокерия.
9.

Там же. А почему бы не соснуть? 🙂
10.

Я тут выше уже упомянула про то, что в Росесе многие мужчины норовили сыграть с нашим Данилкой в футбол. И это неспроста. Футбол для каталонцев, можно сказать, — национальная игра. А своим барселонским клубом они гордятся не на шутку. И, конечно, гордиться им есть чем, ибо далеко не один футболист из «Барселоны» вошел в национальную футбольную сборную. А как играет Испания мы с вами знаем. И, наверное, поэтому мы ни раз на улицах многих каталонских городков встречали детей и подростков, да и взрослых тоже, одетых в форму барселонского клуба (см. фото №8). И вовсе даже необязательно, что они сами увлекаются футболом. Купить форму запросто можно и в обычных магазинах — мы, например, встретили ее в изобилии даже на Росесском одёжном рынке, — и в сувенирных магазинах, так как облачиться в эту престижную форму готовы не только каталонцы, но и туристы из многих стран.
Кстати, что касается спорта, то футбол в Каталонии — не единственное увлечение. Однажды вечером, возвращаясь через парк рядом с виллой Гуэля в Барселоне, мы были почти шокированы тем, сколько же людей здесь занималось бегом. Тут были и одинокие бегуны, как мужчины, так и женщины, были супружеские пары, были друзья-подруги, были даже семьи, вышедшие на пробежку, видимо, в полном составе, включая в том числе самых маленьких детей. Что интересно, когда мы потом вышли из парка на самую обычную городскую улицу, то увидели, что количество бегунов нисколько не убавилось. В общем, спорт — это жизнь.
Впрочем, ноги — это не единственный способ передвижения каталонцев. Велосипедов и мотоциклов здесь тоже хватает.
Развозчик почты в Росесе.
11.

Третье увлечение каталонцев, кое нами было замечено, правда, на этот раз, касается оно только девушек — это танец фламенко. Не скажу, что его танцевали повсеместно на улицах, да это здесь и не принято: если и процветают в той же Барселоне уличные танцы, то устраивают их, скорее, мигранты. Но афиши, зазывающие посмотреть фламенко, мы видели неоднократно. Да и опять же повсюду продавались танцевальные наряды — как правило красные пышные платья в черный горошек, которые чаще всего покупали девочкам, но и взрослые размеры нередко тоже встречались. Так что, фламенко, как и футбол, можно назвать брендом Каталонии и Барселоны, в частности. Мы даже купили в подарок подруге, когда-то занимавшейся танцами, магнитик с девушкой в красном платье, застывшей в одной из фигур фламенко.
Ну, а, в целом, каталонцы показались нам вполне приятными людьми, в меру работящими, а, скорее, тяготеющими побольше отдохнуть, что, лично мне, гораздо больше по нутру сурового трудоголизма. Правда, как таковой, глобальной сиесты, коя в некоторых странах, как говорят, начиналась в полдень, а заканчивалась не раньше четырех часов дня, мы здесь не наблюдали, но и работать, не покладая рук, каталонцы тоже не стремились. Так, например, где-то около часа большинство магазинов здесь благополучно закрывалось, и открывалось снова лишь после трех. Но и найти работающий в это время суток тоже оказывалось вполне реально. Зато вечером, не в пример, тем же автрийцам или шведам, народ выходил гулять, рестораны и кафе работали за полночь, да и отовариться продуктами в магазинах и лавках поздно вечером тоже было вполне реально.
В кафе в Росесе.
12.

А, вообще, что я могу сказать, приятно жить в таком климате, как в Каталонии. Работать в меру, покупать на рынке хамон и вкуснейшие сыры, выращенные тут же за городом виноград и маслины, только что испеченный ароматный хлеб в булочных, а потом садиться так на собственной террасе (а они такие здесь есть даже в многоквартирных домах, вместо привычных нам балконов), потягивать из запотевшего бокала сангрию со льдом и апельсинами или душистый кофе и предаваться блаженству…
Антон с каталонцами.
13.

—————————————-—————————————-—————————————-—
Мои другие рассказы из этого путешествия:
2012 год, сентябрь:
Барселона. Имеет ли смысл ехать с малышом в Порт Авентура?
Барселона. К рыбкам-акулкам!
Каталония. Пир на весь мир!
Барселона. Любите ли вы Гауди? А Барселону? Да? Нет?
Рига. Город из сказки про Золотого Петушка
О нюансах самостоятельного путешествия с Данилкой в два с половиной года + Фотообзор: Латвия-Испания-Андорра-Франция. Привет из страны Спасибо!

Украина — не Россия, Барселона — не Мадрид. Почему каталонцы не любят фламенко и кастаньеты — Мир

Танец с кастаньетами / liveinternet.ru

Жители Каталонии потребовали независимости от Испании, провели запрещенный Мадридом референдум, вышли на многотысячные митинги протеста и организовали массовую забастовку, потому что являются народом, отличным от испанцев.

Об этом «Главреду» рассказала художница Ксения Тимощук, живущая в Каталонии уже 17 лет.

«Если просто, то мне объясняют коротко: каталонцы хотят избавиться от оков Мадрида так же, как и в свое время Украина хотела избавиться от оков Москвы», — говорит украинца.

«Но, если без шуток, то мирная борьба за независимость продолжается довольно долго и каталонцам, несмотря на жесткие репрессии и запреты в проявлениях националистических взглядов (речь идет о периоде диктатуры Франко), удалось сохранить все для создания полноценной нации — язык, культуру, самосознание и территории», — продолжает Ксения.

Она привела несколько наблюдений отличия каталонцев от испанцев: «Каталонцы не любят, когда им навязывают культуру и традиции Испании, например, фламенко, тряпичные сувениры в севильской одежде и кастаньеты. Это все равно, что украинцам — хоровод, кокошник и матрешки».

«Каталонцы воспитаны, вежливы и толерантны, но им так же, как и украинцам не нравится насилие со стороны государства в отношении мирных граждан. Им неприятно слышать возгласы испанцев: «A por ellos!» (На них!), когда Мадрид отправлял свой «беркут» в Барселону. В этом контексте, это не раздается, как обычный футбольный сленг, потому что звучит без «ole-ole-ole», — заметила художница.

«Они также не хотят платить самую большую часть налогов, а взамен получать маленькие подачки от государства. Они считают себя способными самостоятельно финансировать себя и до сих пор были согласны на справедливые расчеты, на что не согласился Мадрид и Испания», — добавил Ксения.

По ее словам, каталонцы желают мирного решения конфликта и справедливого распределения госресурсов: «Каталонцы считают, что тот, кто больше работает, должен больше иметь. И это не из-за жадности, это вопрос достоинства и справедливости».

На вопрос о том, чем ситуация в Каталонии отличается от ситуации на Донбассе, Тимощук заметила: «Это совершенно разные политические ситуации. Так же, как определение: «каталонский национализм» и «донбасской национализм», «каталанский язык» и «донбасский язык», «каталонская кухня» и «донбасская кухня»».

Ксения подчеркнула, что Украине трудно становиться на какую-либо сторону: «Всем понятно, что нашей стране теперь нужна политическая поддержка Испании и Евросоюза, что политический враг Украины ожидает любого повода, чтобы скомпрометировать Украину. И тот факт, что путают понятия каталонского и донбасского сепаратизма, создает неловкое положение для Украины в определении с кем остаться».

«На бытовом уровне лично мне тоже неудобно, когда меня спрашивают: «Ты за кого?» Я ни за кого, потому, что считаю себя украинкой, которая здесь только в гостях, но всегда чувствует себя, как дома. Я — за мирные методы решения любых проблем и считаю каталонцев способными решить национальные вопросы достойно и мирно», — подытожила Ксения Тимощук.

Больше о протестах в Испании читайте в авторской статье Татьяны Катриченко:«Каталония глазами украинцев: мирные протесты и искренняя вера в свободу от Мадрида».

фото: liveinternet.ru

8 заблуждений об Испании и Барселоне

Если вы собираетесь в путешествие по Испании и планируете побывать в Барселоне, то ниже приводим несколько интересных моментов, которые следует знать до приезда. Так как сегодня нас часто вводят в заблуждение отечественные «Новости», запугивая заграницей, утверждая, что опасные дикие эмигранты расселились по всей Европе, а местные жители только и хотят “нажиться на туристах”, завышая цены и обманывая их. Хотим развеять несколько главных заблуждений и распространенных стереотипов.

 

1. Испанцы не любят торговаться. Каталонцы в особенности.

Это не восточная страна, где поторговаться и сбить цену считается признаком хорошего тона и традицией. Скидки на уличных рынках здесь в основном не делают, исключения, конечно же, бывают, но торговаться возле каждого прилавка все же не советуем. Практически единственное место, где могут заманивать скидками “специально для вас” — туристические магазины с владельцами из стран Ближнего Востока (здесь для таких магазинов есть сленговое название “пакис”).

 

    2.  Каталонцы очень толерантный народ.

Вопреки заблуждению, что при обозначении “русские” или “немцы” здесь закатывают глаза, пренебрежительно произнося «эти русские» или «ох, эти немцы». Каталонцы понимают, что “эти русские” и “немцы” приносят деньги в государственную казну и научились мирно жить со всеми народностями и нет никакой неприязни по поводу национальности. В феврале здесь даже прошел манифест под девизом “Casa Nostra, Casa Vostra” (“Наш дом, ваш дом” с исп.) с требованием открыть границы для беженцев.

 

    3.  Тем не менее, в Барселоне нет беженцев.

Каталонцы готовы помочь словом, но не делом. Для последнего здесь просто нет денег. Беженцам не выдают пособия и не обеспечивают жильем и работой. Во всяком случае не так массово, как в Германии и Франции, где для них созданы более комфортные условия. Поэтому все “рефухиадос” (прим. Ред. “Беженцы” с исп.) стараются попасть именно в эти страны.

 

   4. Барселона — это не Испания.

Это Каталония и местные жители, не все, но многие ярые патриоты, подчеркивают свою принадлежность к этой национальности. Хотя выше мы и указали, что местный народ очень толерантен ко всем национальностям, когда дело касается отделения Каталонии от Испании и становления ее республикой, то здесь активизируются все истинные каталонцы. Но можно заметить, что в этом вопросе главные мотивы все же экономического характера, а не национального.

 

    5. Гетеросексуалы здесь будут чувствовать себя в безопасности.

Несмотря на то, что в Барселоне большое сообщество и каждый год проводится множество крупных ЛГБТ-фестивалей, здесь не кидаются на каждого понравившегося им мужчину. Можете не переживать за своего мужа, находясь на отдыхе.

   

   6. Далеко не все испанцы любят и умеют готовить паэлью.

Самая главная еда здесь бутерброды с хамоном (bocadillos) и patatas bravas, которые продаются в барах на каждом углу. Паэлья же является блюдом праздничным и для особых случаев. И дома ее редко готовят. Любопытно, что родиной этого блюда является Валенсия, а не Барселона, как указывают во всех туристических блюдах.  

 

   7. Красное вино здесь называют “тинто”, а не в дословном переводе “рохо”.

А шампанское “кавой” (cava). В Барселоне это традиционный праздничный напиток. Кстати, здесь оно вкуснее и дешевле, чем во Франции. Испанцы не признают полусладкое и полусухое вина, так как в него добавляют много сахара, тем не менее в супермаркетах можно найти большой выбор полусладкого, которое рассчитано все же в основном на туристов.

 

   8. Фламенко — не барселонское развлечение.

На каждом углу вас будут зазывать на шоу фламенко, но настоящие танцы в стиле фламенко можно увидеть на юге Каталонии и в Андалусии. Каждый год в апреле там проводится крупная ярмарка, куда съезжаются артисты и танцоры из Андалусии, чтобы устроить настоящее шоу.

 

В стране радушных прагматиков / Travel.Ru / Страны и регионы

О каталонцах остальные испанцы, особенно уроженцы Андалузии, страшно любят рассказывать анекдоты. Главным объектом шуток служит легендарная прижимистость каталонцев. Есть, например, такой анекдот: идет каталонец и видит монету в 200 песет, валяющуюся, как бы это поделикатней сказать, в… грязи. Он впадает в глубокое раздумье и никак не может решить, стоит ли пачкаться из-за такой суммы. Наконец решение найдено — каталонец вынимает монету в 500 песет и бросает ее туда же, где лежит первая. Затем без всяких колебаний лезет в это самое и достает обе монеты. Потому что из-за мелочи пачкаться действительно глупо, а 700 песет — уже деньги.

А каталонцы на такие насмешки не обижаются. Наоборот, снисходительно улыбаются и как бы подчеркивают всем своим видом: «Да, мы такие — бережливые и деловые. И именно поэтому нам удалось превратить нашу маленькую страну в самую развитую и богатую область Испании». Впрочем, каталонцам не очень нравится, когда их называют испанцами. Любой из них поправит собеседника и заметит, что Каталония и Испания — совсем не одно и то же. Это в Кастилии — фламенко, в Каталонии — сардана. И корриду каталонцы на дух не переносят, считая ее варварским зрелищем. И язык каталонский — древнее испанского, и парламент в Каталонии появился одним из первых в Европе.

Но при этом каталонец обязательно укажет, что никакого сепаратизма в Каталонии нет и от Испании она отделяться не собирается. «Мы — народ маленький и должны быть разумными, — со значением подчеркнет каталонец. — Мы не такие, как баски, и на рожон не лезем. Нам только-то и нужно, чтобы Мадрид не очень совал нос в наши дела и не мешал жить так, как мы хотим. А мы хотим оставаться прежде всего каталонцами. Мы своего добьемся без бомб и отделений. Уже добились…» После этих слов лицо его становится таким хитрым-хитрым. Он чуть ли не подмигивает.

И действительно, каталонцы многого уже добились. Каталонии предоставлена широчайшая автономия. У нее свое правительство — Женералитет, свой флаг, который вывешивают едва ли не чаще, чем испанский. Каталонский язык, запрещенный при Франко, ныне имеет статус официального — все надписи и указатели на двух языках, причем сначала по-каталонски, а потом уже по-испански. Ко всему, что связано с сохранением исторической памяти, национальной культуры и самобытности, в Каталонии относятся прямо-таки трепетно. Все это каждый каталонец считает своим кровным, личным делом. И, конечно же, делает он это дело с присущими ему настойчивым трудолюбием, прагматизмом и бережливостью, что зачастую и воспринимается соседями из других областей Испании как «упертость», хитрость и прижимистость. Соседи менее удачливы, чем каталонцы. А стало быть, немного завидуют.

Однако автору этих строк с той самой прижимистостью каталонцев столкнуться как-то не пришлось. Наоборот, пригласившее группу российских журналистов министерство торговли, промышленности и туризма Каталонии не посчиталось с затратами на первоклассные отели, транспорт, гидов и т. д., чтобы показать нам едва ли не все уголки этой красивейшей земли. Выполнению столь грандиозной задачи мешало лишь неистовое радушие хозяев. Оно выражалось прежде всего в стремлении накормить гостей до отвала (так и хочется сказать «до смерти») блюдами изысканнейшей каталонской кухни. (Каталонская кухня — это вообще отдельная песня, спеть которую автор не отваживается ввиду отсутствия высшего кулинарного образования.) Согласитесь, что довольно затруднительно осматривать понатыканные на каждом шагу красоты и достопримечательности после роскошного обеда из 7-8 блюд. (Причем порции огромны — каталонцы в еде так же основательны, как и во всем остальном.)

Правда, радушие радушием, но без пресловутого каталонского прагматизма все же не обошлось. Туризм — один из важнейших источников дохода Каталонии. А число российских туристов, ее посещающих, увеличилось с 1990 года аж в 90 раз. А каталонцы хотят, чтобы было еще больше. Поэтому обслуживающий персонал отелей с бешеным упорством учит русский, владельцы кафе печатают меню на русском языке, Департамент туризма издает и рассылает рекламные буклеты на русском, в России и других странах СНГ открываются его представительства. И, естественно, «прижимистым» каталонцам нетрудно смекнуть, что радушие к российским журналистам не только доставит удовольствие и гостям, и хозяевам, но еще и принесет дивиденды. Журналисты вернутся домой и расскажут соотечественникам, какая прелесть эта Каталония и как там интересно и хорошо можно отдохнуть.

Хотя, откровенно говоря, Каталония в особой рекламе и не нуждается. Курорты Коста-Бравы и Коста-Дорады, великолепные памятники Барселоны, Жероны и Таррагоны, каталонские замки, монастыри и маленькие средневековые городки уже давно привлекают миллионы иностранных туристов. Выбор места для отдыха чрезвычайно обширен. Заранее можно сказать: куда бы вы ни поехали, везде будет очень интересно и вообще здорово.

Можно поехать в северную часть каталонского побережья Средиземного моря — на Коста-Браву. Несмотря на скалистые берега, там повсюду встречаются красивые сосновые рощи, подходящие к самым обрывам, которые очерчивают бесчисленное количество живописных бухточек с прекрасными пляжами. По побережью раскиданы рыбацкие деревушки и курортные городки. Среди них есть очень своеобразные. Например, Ампуриас — некое подобие Венеции. От бухты, на берегу которой он находится, проложены каналы, превратившиеся по существу в улицы. По берегам каналов построены роскошные виллы. Перед виллами швартуются яхты. Судя по табличкам на воротах, среди владельцев вилл много иностранцев, особенно немцев. Надо думать, что с недавних пор в Ампуриасе поселяются и наши соотечественники.

Неподалеку от побережья часто встречаются старинные замки, вокруг которых толпятся деревеньки или городки. Прекрасно сохранился, например, замок Пертальяда, сочетающий в себе романскую и готическую архитектуру. И опять же без каталонского прагматизма не обошлось — владельцы замка устроили в нем отличный ресторан, очень популярный среди туристов. С Коста-Бравы можно легко добраться до Жероны — главного города одноименной провинции. Городу более 2.000 лет, и за это время в нем не могло, конечно, не скопиться большого количества достопримечательностей. Кафедральный собор, епископский дворец, арабские бани (бывшие, естественно) и знаменитый еврейский квартал — Каль. Тоже, понятное дело, бывший, так как всех евреев из Испании выгнали еще в 1492 году. Между прочим, среди испанцев-некаталонцев бытует мнение, что некоторыми уже упоминавшимися чертами своего национального характера, в частности предприимчивостью, каталонцы обязаны значительной доле еврейской крови, которая вроде бы течет в каталонских жилах.

Есть в Жероне еще один любопытный памятник — правда, более поздней эпохи. Это мост, построенный французским инженером Эйфелем — тем самым, что построил Эйфелеву башню. И на самом деле мост напоминает кусок этой башни, положенный набок и перекинутый через реку.

Километрах в пятидесяти к северу от Жероны находится Фигерас — родной город великого художника-сюрреалиста Сальвадора Дали. Там художник построил свой музей-театр — совершенно немыслимый сюрреалистический объект. Одни огромные золотые яйца, обрамляющие крышу, чего стоят. Рассказывать о музее-театре Дали так же бессмысленно, как пытаться объяснить сущность сюрреализма, руководствуясь понятиями классического искусства. Это надо видеть. Причем лучше посвятить музею-театру не два или три часа, а целый день. Потому что за меньшее время все его лабиринты просто не осмотреть.

К югу от Коста-Бравы начинается следующий участок каталонского побережья — Коста-дель-Марезме. На многие километры тянутся огромные, как по длине, так и по ширине, пляжи. От прохладных ветров их прикрывает горная гряда. Собственно говоря, Коста-дель-Марезме — это целое созвездие курортов, слившихся друг с другом. Наиболее известные из них — Лорет де Мар, Калелла, Мальграт де Мар. На их улицах и площадях как будто все время происходит какой-то фестиваль. Такое впечатление создается из-за сверкающих огнями витрин магазинов, казино, дискотек, праздной толпы…

И, наконец, еще южнее — за Барселоной — располагается Коста-Дорада. Здесь спокойные, тихие пляжи, усыпанные мельчайшим песком золотистого цвета. Коста-Дорада — самое теплое место на каталонском побережье. Это, конечно, не значит, что в других местах холодно. Солнце и тепло в Каталонии представлены обильно, как и положено в средиземноморской стране. Так же как и древности, в том числе античные. В Таррагоне — тоже центре одноименной провинции — к примеру, сохранились римские оборонительные сооружения и даже амфитеатр, вмещавший некогда до 15.000 человек.

На Коста-Дорада многие едут с детьми. Тем более, что совсем рядом с его главным курортом — Салоу — расположен парк аттракционов Порт Авентура, что переводится как Город приключений. Приключений там очень даже хватает. Весь парк разделен на пять географических зон: «Средиземноморье», «Полинезия», «Китай», «Мексика» и «Дикий Запад». В каждой зоне соответствующие аттракционы. Например, в «Полинезии» можно спуститься на лодке по водопаду, обрушивающемуся из жерла вулкана, на «Диком Западе» — прокатиться на вагонетке в шахту золотоносного рудника, а в «Китае» — оседлать Великого Дракона, то есть проделать немыслимые пируэты на огромных «американских горках» (в Испании их называют «русскими»). Удовольствие, прямо скажем, не для слабонервных. В каждой зоне выступают фольклорные коллективы, сформированные из натуральных полинезийцев, мексиканцев и прочих.

Вообще же развлечений на каталонских курортах более чем достаточно. Как тех, что связаны с морем (виндсерфинг, рыбалка, подводное плавание, морские прогулки и многое другое), так и тех, что с морем не связаны — теннис, гольф, сквош, конный спорт. Вас свозят на шоу в стиле фламенко, рыцарский турнир и даже на корриду — хотя каталонцы ее и не любят, но что поделаешь — туристам это любопытно. Поклонники различного рода напитков тоже не разочаруются. Каталонские вина очень ценятся. Те, кто предпочитают пиво, будут охотно посещать многочисленные пивные, часто оформленные под британские пабы, немецкие биргартены, голландские, датские и шведские пивнушки. Пивнюки указанных и прочих национальностей там все время и обретаются.

Ну и, конечно же, Каталонию нельзя представить без ее столицы — красавицы Барселоны. Город с более чем миллионным населением, один из крупнейших средиземноморских портов. Город Олимпиады-92. Солидный, короче говоря, город. Именно такое впечатление производит его деловая часть, застроенная домами в стиле модерн и современными высотными зданиями. И в то же время Барселона город необычайно легкий, артистичный. Образ столицы Каталонии в большой степени создан причудливой архитектурой Антонио Гауди. Его всемирно известное творение — ажурная, но одновременно тяжело наваливающаяся на вас своей огромностью церковь Святого Семейства (Саграда Фамилия) — стало символом Барселоны. Начав возводить церковь в конце прошлого века, знаменитый архитектор не успел ее закончить. Его жизнь завершилась самым нелепым образом — Гауди попал под трамвай. Не достроена Саграда Фамилия и до сих пор. У муниципалитета не хватает денег, а потому церковь строится в основном на частные пожертвования. Но она все-таки строится. Так, за последние два года самый долгий в мире долгострой обрел новый портал.

Не удалось претворить в жизнь и другой замысел Гауди — проект «города будущего». На горе Гюэль он успел построить лишь «рыночную площадь» (массивную платформу, которая опирается на 68 дорических колонн, создающих нечто среднее между галереей или портиком) и несколько небольших зданий, увенчанных столь любимыми архитектором стилизованными крестами (два креста совмещены в перпендикулярных плоскостях). Сейчас на месте несостоявшегося «города будущего» — восхитительный «парк культуры и отдыха» Гюэль.

Каждый турист непременно посетит древний Готский квартал, кафедральный собор Барселоны и, безусловно, шикарный универмаг «Корт Инглез». (Барселонцы убеждены, что он может соперничать со знаменитым лондонским «Хэрродс». По ценам — совершенно точно может соперничать.) Но сердце каталонской столицы — бульвар Рамблас. Это нечто вроде нашего бывшего старого Арбата, хотя как-то не хочется их сравнивать. Слишком своеобразное это место. Там до поздней ночи полно людей, слоняющихся туда-сюда. Множество маленьких и не маленьких кафе, ресторанчиков и пивных.

На Рамблас работают бродячие музыканты, фокусники-огнеглотатели, клоуны. А главная достопримечательность — скульптуры, но опять же живые. Артист, наряженный, например, Колумбом и покрытый слоем золотой краски, стоит совершенно неподвижно. Бросишь ему в коробку монету — и он сделает несколько вычурных жестов, напоминающих движения механической куклы. А потом вновь замирает — до следующей монетки. Кстати, о монетках — зевать на Рамблас не рекомендуется. Стянуть кошелек или сумочку могут очень даже запросто.

Для контраста с развеселой жизнью Рамблас неплохо бы посетить национальную святыню Каталонии — монастырь Монтсеррат. Он расположен под Барселоной в горном ущелье, окруженном высокими скалами. Ветер, дождь и снег придали им очертания не то былинных богатырей, не то апокалиптических чудовищ. Возник монастырь еще в XI веке из нескольких скитов, где жили монахи-отшельники. Несмотря на то, что в Монтсеррате бывает уйма народу, отшельнический настрой очень чувствуется там и сейчас. Кстати, на встрече с нашей группой заместитель настоятеля монастыря, почему-то говорящий немного по-русски, сказал, что примером для обитателей Монтсеррата служит «высота духа и подвижничество» русских монахов.

В том месте, где бульвар Рамблас выходит на площадь Каталонии, стоит очень необычный фонарь с четырьмя светильниками. Собственно, это не просто фонарь, а некий симбиоз фонаря с фонтаном — к нему приделаны краники, из которых течет чистая питьевая вода. Называется вся эта штуковина «Каналетас». Существует поверье: если попьешь из «Каналетас», то обязательно вернешься в Каталонию. Пить, может, и не обязательно, а вот вернуться туда стоит.

Михаил КАЛИШЕВСКИЙ

18.06.1997

Источник: iностранец

Как протесты в Каталонии влияют на футбольный клуб «Барселона»

Если вы знаете, кто такие каталонцы и баски, почему они не любят испанцев и как выражается влияние левого и правого движения на общество Пиренейского полуострова, то либо вы интересуетесь политической жизнью Испании, либо просто смотрите футбольный чемпионат этой страны. Выражение «cпорт вне политики» имеет право на жизнь, когда речь не заходит об Испании. Может, дело в горячей крови и постоянной жажде справедливости, но футбол на полуострове неотделим от настроений в обществе и воспринимается не как способ досуга, а как полноценная сфера жизни.

Именно поэтому когда в 2017 году вопрос о независимости Каталонии вышел на новый уровень, футбол не мог остаться в стороне. 1 октября 2017 года состоялся референдум, на котором решалась судьба региона. В этот день в Барселоне произошло много стычек с полицией, так как голосование не было санкционировано официальным Мадридом. И здесь футболисты «сине-гранатовых» впервые активно проявили свою политическую позицию. Они открыто высказывались о защите демократии и своем участии в референдуме. Хави, Пеп Гвардиола и Жерар Пике поддерживали протест в твиттере и инстаграме. Из современных легенд клуба промолчал, пожалуй, только Месси. И то, вероятно, по причине наличия аргентинского гражданства. В день референдума «Барселона» должна была играть с «Лас-Пальмасом» в чемпионате Испании, и в знак протеста было решено провести матч при пустых трибунах.

Тот референдум борцы за независимость Каталонии выиграли, но вот только никакой юридической силы их победа не имела, поэтому глобально ничего не поменялось. Барселона же с того момента оказалась на протестной карте мира, и это не могло не отразиться на футбольном клубе. Сразу поползли разговоры о том, что команда может выйти из испанского чемпионата и усилить собой соседний французский. Правда, сделать этого не позволили бы ФИФА и УЕФА, даже если «сине-гранатовым» очень бы захотелось. Что уж говорить о «Ла Лиге», для которой выход «Барселоны» из чемпионата стал бы полнейшим финансовым крахом. Поэтому, так или иначе, вопрос замяли.

Протесты в Каталонии продолжались, но приобрели не такой активный характер, хотя всей стране было понятно, что «разгореться» в Барселоне может в любой момент. Так и случилось этой осенью.

14 октября Верховный суд Испании вынес приговоры людям, причастным к организации референдума 2017 года.

Девять человек были признаны виновными в мятеже и получили реальные тюремные сроки. Больше всего «досталось» самому известному политику региона Ориолю Жункерасу, он был приговорен к 14 годам тюрьмы. Протест стал повсеместным: люди перекрывали дороги и заблокировали работу городского аэропорта, а позже перешли и в открытые столкновения с полицией. Главный футбольный клуб города эта ситуация также не могла не затронуть.

Сначала клуб выложил официальное заявление на своем сайте. Главная мысль текста была в том, что тюрьма – не выход из ситуации. «Барселона» осудила решение суда и высказала поддержку политзаключенным и их семьям. Прокомментировал заявление клуба футболист «Барселоны» Жерар Пике. Он сказал, что горд быть частью команды. Главный тренер «Манчестер Сити» Хосеп Гвардиола и бывший футболист «Барсы» Хави назвали приговор позором и также выразили солидарность с протестующими.

Из-за перекрытого аэропорта «Барселона» и сама попала в неудобное положение. Символичным получился кадр, на котором полузащитник клуба Иван Ракитич пешком добирался до города из-за перекрытой дороги (ни автобус, ни такси там проехать просто не смогли). На игру с «Эйбаром» «сине-гранатовые» и вовсе собирались добираться на автобусе, но потом передумали и полетели на самолете, правда, сделали это за два дня до матча.

Но самым громким скандалом, связанным с протестами и футболом, стал перенос матча между «Реалом» и «Барселоной». Понимая, что в такой напряженной обстановке главное футбольное противостояние страны провести не получится, «Ла Лига» предложила поменять местами даты игр в Мадриде и Барселоне. Но клубы отказались, фанатам «Барсы» могла не понравиться идея переноса игры в Мадрид, с которым у жителей Каталонии сейчас не лучшие отношения. В «Реале» тоже не были в восторге от того, что в город могут приехать тысячи недовольных каталонцев. Поэтому решили перенести игру на 18 декабря, когда все уляжется.

На данный момент протесты немного стихли и приняли менее воинственный характер. «Барселона» уже не так огрызается на испанскую футбольную федерацию, но периодически напоминает о своей национальной идентификации. В Каталонии могут спокойно освистать испанский гимн на матче, баннеры и кричалки на трибунах «Камп Ноу» зачастую пропитаны сепаратистскими настроениями, а напряжение после октябрьских протестов спадает очень медленно. Барселона все так же остается «пороховой бочкой» Испании, а главный футбольный клуб региона продолжает показывать, на чьей он стороне. Так что кто знает, может, очередная волна протестов закончится выходом «сине-гранатовых» из чемпионата. Хотя нам кажется, что при всей поддержке протеста санкций от мировой федерации футбола в клубе боятся больше, чем несправедливости.

Фото: Getty Images

это не Испания — Мурманский вестник

В Барселоне я долго не мог найти lіbrería — книжный магазин. Решил вычислить местного жителя и поинтересоваться у него. Вроде вычислил. Подхожу, спрашиваю:

— Hola! Eres español? («Привет. Ты испанец?» — обращение на ты общепринято по всей Испании и ни в коем случае не считается признаком невежливости.)

Надо было видеть его реакцию: он энергично замахал руками — так, как ветряные мельницы махали своими крыльями в несравненном «Дон Кихоте» Сервантеса — и почти закричал:

— No, no, no! Soy catalán! («Нет, нет, нет! Я каталонец!»)

После чего мы оба посмеялись, а потом он показал мне дорогу к книжному магазину.

Коррида, футбол и фламенко

Каталонию населяют очень дружелюбные и очень независимые люди. Не зря все больше и больше туристов из России приезжают отдохнуть сюда С русскими здесь могут соперничать разве что немцы, которые всегда очень заметны в общей туристской толпе — уж очень шумят и активничают, особенно после энного количества пива, которое гансы любят чрезвычайно, благо пиво в Каталонии очень вкусное.

Что же до каталонцев, то до недавнего времени тут неизменно первенствовали три страсти: коррида, футбол и фламенко.

Корриду недавно запретили: победила точка зрения тех, кто считает, что это убийство — убийство ни в чем не повинных быков. Хотя тех, что думает иначе, полагаю, не намного меньше. Но на Западе, так уж повелось, стремятся быть политкорректными. Даже и к быкам.

Футбол! В Каталонии — это больше, чем игра. Это какая-то всенародная, все пожирающая (особенно во время матчей) страсть. Хотя мне, который не в первый раз здесь, показалось очень заметным, что после бесславной игры сборной Испании на бразильском мундиале околофутбольные переживания здесь все же чуть поутихли.

Раньше, помнится, возгласы фанатов, собравшихся вокруг огромных телевизоров в барах, были слышны за квартал. А теперь местные жители держатся во время трансляций достаточно степенно, как будто это и не каталонцы вовсе. Но, думается, все-таки это временно — до следующего прорыва испанских футбольных клубов или сборной. И потом в Каталонии есть идол — несравненная «Барселона» с общим любимцем, лучшим в мире Месси.

Но футбол футболом, а вот страсть к фламенко остается неизменной. Этот танец в самом деле какое-то чудо! Смотришь на это действо и забываешь даже про видеокамеру, которая у тебя в руке.

С некоторых пор каталонский язык официально, на уровне ООН, признан отдельным самостоятельным языком. А во времена генерала Франко он был запрещен на всей территории Испании, и кто пытался общаться на нем, преследовался — вплоть до тюремного наказания.

После победы франкистов с помощью фашистской Германии и при знаковом нейтралитете Запада на всей территории Каталонии начались репрессии. Более 30 тысяч каталонцев, по данным автора, как из городов, так и сельчан были арестованы и увезены навсегда в неизвестном направлении — причем не только за то, что этот человек с оружием в руках сражался против мятежников, а и просто за неосторожно высказанное слово симпатии республиканцам.

Франко было за что не любить каталонцев — ведь именно Каталония особенно дружно выступила против франкистов. До 1975-го года, до самой смерти диктатора, многие родственники репрессированных ничего не знали о судьбах своих мужей, отцов, братьев. Причем и обращаться-то с такими вопросами люди боялись. И только после смерти Франко подняли они свой голос и тогда постепенно стали узнавать, где, в какой братской могиле захоронен дорогой для них человек. И только тогда каталонский язык вышел из подполья. И может быть, поэтому каталонцы обладают таким обостренным чувством независимости.

Si… O no

Хотя любой каталонец прекрасно, конечно, разговаривает на кастильском — государственном варианте испанского языка, он при каждом удобном случае все-таки подчеркнет свою принадлежность к Каталонии.

Каталонцы, повторюсь, очень дружелюбный и чрезвычайно открытый народ. Через пять минут после начала общения с каталонцем тебе уже кажется, что ты знаком с ним сто лет. Причем в этом ни на секунду не усомнится и какой-нибудь случайный, идущий мимо вас прохожий. Но при этом надо, конечно, знать испанский язык.

Юлиан Семенов, создатель незабвенного Исаева — Штирлица, а его много переводили на испанский, как-то писал, что однажды спросил своего испанского коллегу: «Почему испанцы так плохо знают иностранные языки?» На что получил обезоруживающий, заслуживающий уважения ответ: «А зачем? Пусть те, кому нужно, изучают испанский».

О характере, манерах и привычках каталонцев, их особенностях, достоинствах и недостатках можно говорить долго. Благо хорошо узнать этот народ мне помогло как раз таки знание испанского.

Иногда, впрочем, даже и не зная здешний язык, все поймешь. Как-то возле магазина игрушек наблюдал дивную сценку. У витрины, уставленной самыми разными куклами и прочими персонажами детского мира, остановились маленькая девочка 3-4 лет и ее мама. Девочка спрашивает:

— Mamá, sí? O no?

А мама в ответ — в некоторой задумчивости:

— Sí… O no.

Когда я передал этот диалог своему знакомому Хосе, он очень заразительно, очень искренне и долго смеялся. Такие они, каталонки…

На очень многих балконах жилых домов постоянно развевался желто-красный полосатый флаг Каталонии. Но в прошлом году я заметил новое: на многих полотнищах появилась врезка в виде синего треугольника с белой звездой посредине. Я, конечно, спросил Хосе, что это значит. Он ответил, что это особый знак, указывающий, что в доме живет «independista» — сторонник независимости Каталонии.

12 декабря 2013-го местный парламент принял решение провести 9 ноября прошлого года референдум по вопросу об отделении Каталонии от Испании. Официальный Мадрид, конечно же, всегда был и остается против отделения. Премьер-министр Испании Марьяно Рахой, лидер Народной партии — партии крупной буржуазии — заявил: «Я не представляю себе Испанию без Каталонии».

Еще бы! Как тут представишь?! Каталония — одна из самых развитых в промышленном отношении территорий страны, и столько налогов, сколько идет из провинциальной Барселоны в центр, не отправляет ни одна другая провинция Испании.

9 апреля 2014 года парламент Испании — Генеральные Кортесы — проголосовал за запрет референдума. Впрочем, премьер-министр Каталонии Артуро Мас даже не счел нужным явиться на это заседание Кортесов, заявив, что референдум будет проведен в любом случае.

Но, очевидно, давление Мадрида на каталонское руководство было сильным и не могло не возыметь действия. В результате 9 ноября был проведен не референдум, а обычный опрос населения: вы за или против отделения их автономной области от Испании.

Из 6 миллионов 200 тысяч человек, имеющих право голоса, на участки пришли 2 миллиона 200 тысяч. За отделение проголосовало 80,64 процента, против — 4,54. Каталонцы, конечно, имеют полное право решать судьбу своего края. Но вот только думают ли они о том, что маленькую страну легко и завоевать в нашем похожем на пороховую бочку мире? Бельгию, Голландию, Люксембург Гитлер захватил за одни сутки. Да что там говорить, в 1807-1813 годах вся Испания находилась под оккупацией наполеоновской Франции, и спасла Испанию только фатальная ошибка Наполеона, пошедшего в 1812-м войной на Россию и скоренько вернувшегося с полей нашей великой Родины без своей армии.

«Быть или не быть», как в Донецке и Луганске

Однако «быть или не быть» Каталонии в составе большой страны решать все же только самим каталонцам. Думаю, так же, как и гораздо более нам близким жителям Луганской и Донецкой народных республик.

Кризис, поразивший все страны Европы, ударил по Испании особенно сильно. Еще один Хосе — профсоюзный активист и близкий друг первого Хосе, с которым они знакомы еще с пеленок и с которым, кстати, нещадно дрались в детстве, а теперь лучшие друзья, рассказывал мне, что безработица среди трудоспособного населения Испании — 25 процентов, а среди молодежи 18-22 лет — до 50! То есть каждый второй молодой человек не может найти работу.

Он же рассказал печальный случай — типичный, впрочем, для нынешней Испании: 19-летнюю дочь его знакомого все-таки приняли на работу. При этом предприниматель сказал:

«Я принимаю тебя с испытательным сроком на месяц. Через месяц получишь 1200 евро, а там будет видно».

Спустя месяц он вызывает ее, вручает 700 евро со словами: «Ты нам не подходишь». На законный вопрос девушки, почему 700, а не 1200, как договаривались, последовал ответ: «Porque sí», что на русский переводится с удручающей простотой: «Потому что». И таких случаев, говорит профсоюзный деятель, множество, и найти управу на таких предпринимателей очень трудно — суд почти всегда встает на их сторону.

Спрашиваю у него, почему же в таком случае рабочие на своих митингах и демонстрациях выдвигают только экономические требования и не борются за свои политические права, ведь экономические кризисы — родимое пятно капитализма.

— Еще не доросли… — отвечает он откровенно.

Сергей ШИБАНОВ

Фобия и филия: что каталонцы и испанцы думают друг о друге

Если бы единственным источником информации о каталонском обществе были испанские политики, можно было бы сделать вывод, что в Каталонии наблюдается высокая степень антииспанскости. Это убеждение широко распространено и, похоже, растет среди населения: например, количество поисковых запросов в Google по слову « гистанофобия » резко возросло во время референдума о независимости Каталонии в 2017 году и остается выше, чем до референдума. уровни с тех пор.

Аналогичную тенденцию можно обнаружить, изучив частоту слова «гистанофобия» (и его вариантов на каталонском и испанском языках) в Твиттере: после пика в октябре 2017 года частота так и не вернулась к исходному уровню до референдума. .

Акцент на якобы антииспанском настроении каталонцев проник в мейнстрим испанской политики. Ее главными покровителями являются испанские крайне правые националисты, такие как партия «Vox», которая, явно ссылаясь на партии независимости Каталонии, зашла так далеко, что призвала к запрещению «организаций, пропагандирующих гистофобию».

Но это не совсем то; Политики испанской социалистической партии присоединились к этой группе, регулярно поднимая вопрос о своем противостоянии «превосходству» и «гистанофобии» каталонцев.

Аналогичным образом, значительная часть подъема якобы центристской «Гражданской» партии к известности произошла в результате политического дискурса, сосредоточенного на тяжелом положении испаноязычных в Каталонии. Альберт Ривера, например, десятки раз написал в Твиттере этот термин, ссылаясь на Каталонию в начале своей политической карьеры.

Как и другие испанские националистические партии, основная «Народная» партия неоднократно пыталась связать Каталонию с антииспанскими настроениями. Например, за неделю до референдума о независимости Каталонии в 2017 году официальный аккаунт партии в Твиттере опубликовал в Твиттере хэштег «#Hispanofobia» 9 раз… всего за один день.

Но основано ли впечатление на реальности? То есть действительно ли каталонцы гистанофобны? Или частые ссылки на каталонское антииспанское отношение являются продуктом сфабрикованной политической кампании, активно продвигаемой политиками?

К счастью, есть данные, которые прямо касаются этого вопроса.И данные по этому поводу довольно ясны: нет, каталонское общество не является «антииспанским». Фактически, анализ данных показывает обратное: каталонцев любят испанцев больше, чем испанцы любят каталонцев.

Другими словами, если испанские политики действительно озабочены культурными фобиями в своем государстве, им следует меньше беспокоиться о том, что каталонцы думают об испанцах, и больше о том, что испанцы думают о каталонцах.

Давайте углубимся в данные.

Вопрос

Какова степень «гистанофобии» в Каталонии и «каталанофобии» в Испании?

Данные

В этом анализе используются общедоступные данные опроса, собранные у 3600 жителей испанского государства (800 из Каталонии, 2800 из остальной части испанского государства) в конце 2019 года.Более подробная информация о данных доступна в конце этой статьи.

Результаты

На приведенной ниже диаграмме показано среднее значение (по шкале от 0 до 10, где 0 означает «они мне совсем не нравятся», а 10 — «они мне очень нравятся») того, как люди из одного места (ось x ) относиться к людям из другого места (ось Y).

Если отойти от сюжета, отчетливо различимы две линии:

1. Диагональная синяя линия, идущая от нижнего левого угла к верхнему правому, показывает относительно высокие баллы, которые люди в каждом месте ставят самим себе .
2. Горизонтальная красная линия в центре диаграммы, демонстрирующая высокую степень антипатии к каталонцам со стороны жителей остальной части Испании.

Когда каталонцев спрашивают, насколько им нравятся жители остальной части испанского государства (за исключением Каталонии, см. Техническое примечание), они дают средний балл 6,8. Когда испанцев (за исключением каталонцев) спрашивают, насколько им нравятся каталонцы, средний балл, который они дают (с учетом систематической ошибки выборки), составляет 5,6.

Возможно, однако, неправильно ориентироваться на средние значения.В конце концов, оба числа больше 5, что говорит о том, что и каталонцы, и испанцы любят друг друга больше, чем не любят друг друга.

Итак, вместо средних значений, давайте сосредоточимся на пропорциях: каков процент каталонцев, которым не нравятся испанцев, и каков процент испанцев, которым не нравятся каталонцев (мы будем от 4 или ниже по шкале от 0 до 10). будет «не нравиться» и вычеркнет из знаменателя тех, кто не дает ответа)?

Как и на предыдущем графике, появляется та же модель горизонтальных линий.То есть, за исключением Страны Басков и самой Каталонии, большой процент жителей остальной части Испании «не любит» каталонцев. В районах Кастилии (Ла-Манча и Леон) и Астурии более 1/3 людей не любят каталонцев. Если взять всю Испанию (исключая Каталонию), процент людей, которые заявляют, что не любят каталонцев, составляет 26,1%.

Процент каталонцев, которые не любят испанцев, сравнительно ниже: 10,2%. Несмотря на то, что относительно высокий процент каталонцев говорят, что им не нравятся жители Мадрида (19%), это все же значительно ниже, чем процент людей из Мадрида, которые говорят, что им не нравятся каталонцы (28%).

Другими словами, каталонцы — самый нелюбимый народ в испанском государстве. Но неприязнь, которую испытывают многие испанцы к каталонцам, не является двунаправленной. Фактически, если мы разбиваем данные по регионам, мы говорим, что из всех случаев каталонцы любят людей из каждого из 16 других регионов штата больше, чем такие люди, как каталонцы (Сеута и Мелилья исключены по причинам выборки). размер).

Опять же, иногда средние значения менее интересны, чем крайние значения.И, возможно, кто-то может возразить, что «неприязнь» к кому-либо (то есть оценка им менее 5 по шкале от 0 до 10) не совсем означает «фобию». Итак, давайте посмотрим на крайности. Каков процент людей из каждой области, которые дали ноль по шкале от 0 до 10 людям из других областей. Посмотрим:

И снова возникает та же картина: горизонтальная красная линия. 9,6 процента жителей остальной части испанского государства говорят, что им «совсем не нравятся каталонцы» (0 по шкале от 0 до 10), тогда как только 1.В среднем трое каталонцев говорят то же самое об испанцах.

Почему?

Почему так много испанцев говорят, что им совсем не нравятся каталонцы? И почему соответствующая доля (процент каталонцев, которые говорят, что они вообще не любят испанцев) так низка?

Если бы ответ был чисто политическим, то можно было бы ожидать, что каталонцы не будут любить испанцев точно так же. Но это не так; Каталонцы в значительной степени любят испанцев, гораздо больше, чем испанцы любят каталонцев.Чем это можно объяснить?

Я не утверждаю, что имею исчерпывающий ответ на этот вопрос, но данные дают некоторые подсказки. Одним из факторов, который может правдоподобно объяснить, почему многие испанцы не любят каталонцев, является невежество .

Я не имею в виду «незнание» как оскорбление, а скорее как простое описательное слово для описания незнания. Как может сказать вам любой родитель ребенка или владелец домашнего животного, чем больше вы что-то знаете, тем легче это любить (и тем труднее не любить).Каталонцы, в значительной степени, знают испанскую культуру и испанцев; они говорят на этом языке, и в дополнение к тому, что большой процент из них имеет некаталонское испанское происхождение из-за (относительно) недавних волн иммиграции из Южной Испании в Каталонию, испанская поп-культура играет доминирующую роль (телевидение, фильмы и т. д.) в Каталонии. Чего нельзя сказать о языковой осведомленности в остальной части Испании, о степени каталонского происхождения среди некаталонских испанцев, или о проникновении каталонской поп-культуры в некаталонские районы.Например, сколько Леоненсес говорят по-каталонски? 77% андалузцев имеют 4 андалузских бабушек и дедушек, в то время как только 20% каталонцев имеют 4 каталонских бабушек и дедушек? Сколько фильмов на каталонском языке показывают в мадридских кинотеатрах? Очень мало.

Давайте проверим теорию. Если незнание действительно вызывает ненависть, то можно ожидать, что те, кто меньше всего знаком с Каталонией, будут меньше всего любить каталонцев, а те, кто лучше всего знаком с Каталонией, больше всего понравятся каталонцам.

На диаграмме ниже показана связь между количеством поездок испанцев в Каталонию и их чувствами по отношению к каталонцам.

Как и ожидалось, больше всего каталонцев не любят те, кто никогда не был в Каталонии. Направленную причинно-следственную связь здесь установить немного сложно (конечно, возможно, причина, по которой они никогда не были в Каталонии, — это их неприязнь к каталонцам!), Но ассоциация говорит сама за себя.

Давайте рассмотрим те же данные, но сосредоточимся на «ненавистниках»: тех, кто дает каталонцам 0 баллов (т. Е. «Они мне совсем не нравятся»). На диаграмме ниже показан процент крайнего отвращения (0 баллов) к количеству поездок в Каталонию.

Среди испанцев, которые бывали в Каталонии 10 и более раз, процент тех, кто говорит, что они «совсем не любят каталонцев», относительно невелик: 3,8%. С другой стороны, группа, которая больше всего заявляет о неприязни каталонцев, — это те, кто никогда не был в Каталонии (11,7%).

Личные чувства и переживания имеют политические последствия. Например, среди испанцев, чем больше человек побывал в Каталонии, тем больше он / она за то, чтобы каталонцы провели референдум о независимости.

Путешествие соотносится с пристрастием, а симпатия соотносится с предоставлением свободы. Подавляющее большинство испанцев выступают против референдума о независимости Каталонии, но большая часть этой оппозиции вызвана людьми, которые говорят, что им не нравятся каталонцев. На приведенной ниже диаграмме показана связь между тем, насколько любят каталонцев (шкала от 0 до 10) по оси абсцисс, и их позицией по референдуму о независимости Каталонии.

Среди тех, кто не любит каталонцев (0-4), лишь незначительное меньшинство выступает за разрешение каталонцев на самоопределение.Среди тех, кто любит каталонцев (6+), это гораздо ближе к 50 на 50.

Заключение

Существует ли в Каталонии большая степень гистанофобии? Данные ясны: нет.

Рост обеспокоенности по поводу гистанофобии в Каталонии не соответствует действительности. В среднем, большинству каталонцев нравятся испанцы, а большинству испанцев — каталонцы. Хотя между испанцами и каталонцами существуют различия в уровнях симпатии и антипатии, это в направлении каталанофобии , а не гистанофобии.То есть 26,1% испанцев не любят (<5 по шкале от 0 до 10) каталонцев, и только 10,2% каталонцев не любят испанцев. Точно так же 9,6% испанцев «совсем не любят каталонцев» (0 по шкале от 0 до 10), но только 1,3% каталонцев говорят, что они то же самое о жителях остальной части испанского государства.

Если степень каталанофобии в Испании выше, чем степень гистанофобии, почему последняя привлекает столько внимания со стороны основных испанских политических групп? Есть два возможных объяснения: (1) миф о гистанофобии — это «моральная паника», коллективная ярмарка, которая возникла органически из беспокойства некоторых испанцев по поводу своего политического будущего; или (2) гистанофобия — это не органическое социальное явление , а скорее намеренно искусственное явление, созданное политическими и социальными акторами для оправдания интервенционистской / централистской политики.Таким образом, сомнительные политические решения Испании, направленные на «исправление» политических решений Каталонии, кажутся менее сомнительными, если их оформить в (ложном, но полезном) контексте гистанофобного общества, которое необходимо «исправить».

Стоит ли беспокоиться о гистанофобии в Каталонии? Конечно. Но масштабы беспокойства должны быть пропорциональны масштабам проблемы. И проблема каталанофобии в Испании явно более серьезна, чем проблема гистанофобии в Каталонии.Политикам было бы хорошо, если бы они приняли во внимание данные, прежде чем обвинять других в ненависти или утверждать, что они являются ее жертвами.

Почему баски и каталонцы по-разному относятся к независимости

Когда в 1975 году скончался испанский диктатор генералиссимус Франсиско Франко, у Каталонии и Страны Басков были веские причины для празднования. Оба были меньшинствами, чьи языки, культура и самобытность победитель испанской гражданской войны 1936-39 годов пытался уничтожить, а затем гомогенизировать.Приход демократии и возвращение каталонского и баскского самоуправления сулили обоим регионам новую эру свободы.

Однако их последующий опыт был совсем другим. Баски пережили четыре десятилетия жестокого сепаратизма, возглавляемого террористической группировкой Эта, но теперь, похоже, довольно довольны своей судьбой.

Каталонцы мирно протирали большую часть этого времени — только для того, чтобы в 2017 году внезапно сделать рывок к независимости, что поставило Испанию перед угрозой распада и ввергло ее, возможно, в худший кризис после смерти Франко.

Почему эта внезапная смена ролей? И как это будет развиваться? Любой ответ спорен. Такова природа политики идентичности. Но поговорите с игроками в обоих регионах, и картина все же появится.

Я долгое время жил в Стране Басков в период позднего франкизма, и как там, так и в Каталонии во время постфранкистского перехода, когда я присоединился к FT.

Когда я позже переехал в Мадрид, я пришел к выводу, что многие представители испанской элиты знают о басках меньше, чем об апачах — с которыми один корпоративный титан, с которым я сидел однажды, сравнил их.Он был каталонцем, хотя в Мадриде был большим сыром.

Только позже я понял, что это было не просто пренебрежительное отношение к баскам, а другой каталонский взгляд на испанское государство. Каталонцы любят шагать по мадридской сцене. Баски хотят контроля дома и достаточно хорошо играют свою роль в Мадриде, чтобы обеспечить это.

«Баски думают:« Ты главный в своем доме, а я — в своем ». Для каталонцев это:« Я управляю своим домом, но я также хочу преобразовать Испанию.«Это то, чего мадридский политический класс никогда не принимал», — говорит Ориол Бартомеус, видный каталонский политолог.

Но в безмятежные дни перехода к демократии почти праздничный характер каталонской политики казался благородным контрастом постоянным баскским конвульсиям. В национальный день Каталонии, или диада , в 1977 году более миллиона человек прошли мирным маршем в Барселоне, продемонстрировав поразительное многопартийное единство. Не только националисты, но и местные социалисты и коммунисты, которые называли себя каталонцами, призвали к восстановлению самоуправления, демонстрируя ведущую роль, которую каталонцы будут играть в переходе к демократии и разработке новой конституции.

Страна Басков, или Эускади, в тот год напоминала зону боевых действий. В национальный день басков Aberri Eguna испанская полиция вела себя как оккупационные силы, стреляя резиновыми пулями по демонстрантам, репортерам, открытым окнам и всему, что двигалось. Их защитники утверждают, что им пришлось бороться с Этой, чья мессианская кампания насилия вскоре сумела захватить большую часть баскского и испанского политического пространства.

В течение нескольких лет и баскам, и каталонцам было предоставлено самоуправление в соответствии с конституцией Испании 1978 года посредством «статутов автономии», которые позже будут распространены на все 17 регионов Испании.Эта национализация национализма, получившая название café para todos (кофе для всех), должна была помочь испанским правым переварить неприятное признание прав каталонцев и басков, разбавив этот ингредиент нового порядка как повсеместную административную децентрализацию. .

Для большей части Испании и ее многочисленных поклонников по всей Европе это выглядело как счастливый компромисс, когда меньшинства нашли пристанище внутри многонационального государства.

Нас залило потоком лжи

С 1980 по 2003 год правительством Каталонии, Женералитатом, руководили основные националисты «Конвергенсия и Унио», а его президентом был Жорди Пухоль.Метод Пухоля заключался в том, чтобы предложить CiU поддержку в испанском парламенте в Мадриде при условии, что правительство передало больше полномочий и средств Женералитату.

Это мнимое слияние государственной мудрости и оппортунизма, казалось, работало до тех пор, пока правящая партия Испании — будь то левоцентристские социалисты (PSOE) или правоцентристская Народная партия (PP) — нуждалась в националистических голосах для парламентского большинства. Основная баскская националистическая партия (PNV) с меньшим количеством депутатов в Мадриде сделала примерно то же самое.

Тем не менее, Каталония и Страна Басков представляют собой политический микроклимат в Испании. Поскольку националисты занимают консервативное пространство, у ПП никогда не было ни малейшего шанса на победу, тогда как баскские и каталонские ветви социалистов являются альтернативными партиями правительства. Избирательный рекорд со времен Франко показывает, что PSOE должна победить Каталонию, чтобы победить в Мадриде.

ПП, напротив, стремилась получить максимальное количество голосов в остальной части Испании, будучи резко антагонистичной по отношению к Каталонии и баскам.Эта тактика имела обратный эффект в марте 2004 года после разрушительного нападения джихадистов на железнодорожную сеть Мадрида, в результате которого накануне всеобщих выборов погибло 193 человека.

Правительство ПП Хосе Марии Аснара настаивало на том, что это работа Эта, даже после того, как доказательства явно указывали на исламистов. Избиратели были возмущены этим цинизмом, и ПП покинула свой пост до 2011 года.

Андреа Д’Акино

Тем временем социалисты возглавили Женералитат и в 2006 году обновили «статут автономии», признав каталонцев «нацией» и включив в него некоторые полномочия, которые баски получили.

Хотя парламенты Мадрида и Барселоны одобрили расширенную хартию, а каталонцы проголосовали за нее на референдуме, ПП выступила против. В 2010 году Конституционный трибунал Испании, в котором ПП была хорошо представлена, исключил ключевые статьи из решения, которое всегда выглядело скорее как политическое, чем юридическое решение.

Сепаратизм в Каталонии перескочил с маргинальных на мейнстрим, особенно после того, как БП, вернувшаяся к власти в Барселоне, но погрязшая в коррупции и дискредитированная поддержкой политики жесткой экономии, попыталась обуздать всплеск отделения, возглавив его.

В октябре 2017 года сепаратисты, контролирующие Женералитат, не только бросили вызов Конституционному трибуналу, но и нарушили правила каталонского парламента и провели незаконный плебисцит о независимости — под сильным нападением испанской полиции по охране общественного порядка. Двенадцать каталонских лидеров ожидают приговора за «мятеж и мятеж» в Верховном суде Мадрида.

PSOE выиграла всеобщие апрельские выборы, хотя правые — включая неофранкистов, отколовшихся от PP — разыграли каталонскую карту с неумолимой агрессией.Педро Санчес, социалистический премьер-министр, хочет двигаться к федералистской «нации наций» с большей ясностью в отношении делегированных полномочий и финансирования.

Каталония, тем временем, разделена пополам. «[Каталонская партия CiU] затопила нас потоком лжи, купающейся в океанской коррупции», — говорит Хавьер Серкас, известный каталонский писатель и профсоюзный деятель, чья семья происходит из южной Испании. «Это тяжелое опьянение потребуются поколениям, чтобы вылечить».

Не обязательно, говорит Бартомеус, политолог, анализ данных которого показывает, что большой поворот в сторону каталонского сепаратизма в 2012 году исходил от старшего поколения и БС.Энтузиазм по поводу независимости среди более многочисленных молодых когорт, которых он описывает как «эфемерных фанатиков», может легко угаснуть.

Премьер-министр Санчес назначил каталонцев руководить парламентом: Меритчелл Батет, его помощница по загадке сецессии, возглавившая в этом году социалистическое возрождение в Каталонии, является президентом Конгресса, а Мануэль Крус, как лидер Сената, имеет полномочия над нормы домашнего самоуправления. Санчес назвал их «каталонцами на службе Испании и испанцами на службе Каталонии».

«Если будут настоящие переговоры, большинство каталонских сепаратистов согласятся на большую финансовую автономию», — говорит бывший чиновник-социалист, также каталонец. Это сблизит каталонцев с басками, которые собирают свои налоги и меньше переводят в Мадрид.

Но разница между обычными испанцами и каталонцами весомая. То же самое и с давней тенденцией первых делать басков более слабыми, чем каталонцев.

«Испанские интеллектуалы никогда не действительно считали басков чуждыми по идентичности, но больше похожими на своенравных кузенов», — говорит Андреу Мас-Колелл, бывший профессор экономики Гарварда, который был министром экономики Женералитата, когда он стал сепаратистом.«Но они чувствовали, что каталонская интеллигенция была глубоко чуждой, потому что она отвергла объятия культуры, которую они считали первоклассной».

Более дюжины человек, с которыми я разговаривал, подчеркивают, что довольство басков во многом обусловлено окончанием Eta своей вооруженной кампании в 2011 году. «У басков есть огромное преимущество в том, что они вновь обретают свободу и избавляются от страха», — говорит Хорди Альберих, бывший глава аналитического центра Cercle d’Economia в Барселоне.

Лаура Минтеги, писательница и академик, которая в 2012 году была кандидатом на пост президента Басков от радикальной националистической партии Билду, говорит: «Все ли счастливы? Мы устали.Мы ведем работы по разминированию. Но примирение происходит намного быстрее, чем мы думали. Мы это видим. Отчасти потому, что мы видим себя в каталонском зеркале ».

Самоуправление басков, добавляет она, «позволило нам иметь инструменты государства, которые оставляют нас на небольшом расстоянии от независимости. У каталонцев нет таких инструментов ».

Андони Ортузар, президент PNV, должность столь же влиятельная, как президент баскского правительства, или Lehendakari, говорит: «Среднестатистическому баску нужно встретиться с испанским государством в трех случаях: чтобы получить водительские права, паспорт. или пенсия.Остальное — это то, что мы, баскские учреждения, даем им ».

Баски договорились о «конституционном щите» в 1979-80 годах, говорит Ортузар: фискальная автономия с фиксированными переводами 6,24% местных налоговых поступлений в Мадрид; поправка к конституции, гласящая, что принятие самоуправления не означает отказ от «исторических прав»; и «переходная оговорка», согласно которой Наварра — прилегающая провинция, разделенная между баскскими националистами и испанскими профсоюзными деятелями, — должна стать частью Эускади по согласию.

«Каталонцы всегда вели переговоры на оппортунистической и конъюнктурной основе, что не может защитить вас от волн рецентрализации», — добавляет Ортузар. Более того, CiU Каталонии «была партией кадров и каудильо », как Пухоль, а не массовым движением и учреждением, как PNV, у которого больше власти, чем у правительства — «один из секретов нашего успеха», — говорит он. улыбка.

Он вспоминает, что у басков был свой каталонский момент, когда бывший легендакари Хуан Хосе Ибарретче составил план превращения Эускади в суверенное государство в ассоциации с Испанией.Парламент Испании исключил его в 2005 году, и PNV отозвала этот план.

«Мы не пошли назад, мы просто остановились. Мы были пойманы между двумя импульсами: чего хочет ваше сердце, суверенного государства и того, что ваша голова говорит вам сейчас, реально », — говорит Ортузар. «Мы уважали законы Басков и Испании. Мы любим гарантии и беречь то, что имеем. Мы не готовы к прыжкам в темноту ».

Мы любим гарантии и бережем то, что имеем. Мы не готовы к прыжкам в темноту

Айтор Эстебан, лидер PNV в мадридском парламенте и по общему согласию один из его звездных ораторов, хочет создать суверенное баскское государство.Но он считает приключение Каталонии сецессией «большой ошибкой», почти «шутовской» и вызывающей серьезные разногласия: «У них не было ничего лучше большинства».

Эстебан добавляет: «У басков очень разнообразное, но маленькое общество, и мы должны продвигать его вместе. Мы не собираемся делить это пополам ».

Каталонские сепаратисты, по его мнению, «не имели реального представления о структурах испанского государства» или о вероятной реакции лидеров ЕС. Он также указывает, что с небольшой долей членов парламента Каталонии PNV получает гораздо больше финансирования инфраструктуры из Мадрида.«Мы хорошо разыграли свои карты», — говорит Эстебан.

Испании тоже нужно хорошо разыгрывать свои карты, потому что стремление к независимости этих двух культурно различных народов никуда не денется.

Ведущий баскский педиатр, которого я знаю с подросткового возраста, который с гордостью признает достижения самоуправления, говорит об этом так: «Конечно, мы управляли по-другому [при домашнем правлении]. Мы разные люди. Мы делаем все по-своему. Мы действительно хотим ладить с нашими соседями, но мы хотим контролировать свои собственные дела.Это наша страна, а они по-прежнему ведут себя так, как будто она их ».

Минтеги добавляет: «Если вы внимательно посмотрите, трава будет очень сухой — все, что нужно, — это искра, чтобы загореться».

Дэвид Гарднер, редактор отдела международных отношений FT.

Подпишитесь на @FTMag в Twitter, чтобы первыми узнавать о наших последних статьях. Слушайте и подписывайтесь на подкаст «Все остальное», культуру FT, на ft.com/everything-else или на Apple Podcasts

историй Каталонии: «читайте прессу в Мадриде, чтобы узнать, что думает о нас Испания» | Каталония

На этой неделе нас ошеломили люди, желающие высказаться за независимость Каталонии.Был такой ответ, что мы не смогли опубликовать их все. Но вот несколько мнений:

Alba Barbosa

«Мне 25 лет, я каталонец, безработный. Хотя я всегда чувствовал себя каталонцем, а не испанцем, я не был сторонником независимости всю свою жизнь. Около восьми до 10 лет назад я изменил свое мнение, когда действительно осознал, насколько несправедливо к нам относятся Мадрид и остальная часть Испании. Достаточно! Наши экономические претензии очевидны, но, прежде всего, речь идет об уважении.Я хочу независимости Каталонии, потому что мне надоело обижаться на Мадрид; потому что я хочу, чтобы мою культуру и язык уважали, как я стараюсь уважать любую другую культуру, и я не чувствую, что к ним относятся так, как должно быть прямо сейчас. И я хочу быть независимым, потому что знаю, что мы можем стать лучше. Я полагаю, что никакого волшебного решения наших проблем не будет, конечно, не будет. Но в чем я уверен, так это в том, что ситуация не может ухудшиться, и независимость позволит нам управлять нашим бюджетом и принимать решения, не дожидаясь одобрения Мадрида.

Разрешить контент Spotify?

Эта статья содержит материалы, предоставленные Spotify. Мы просим вашего разрешения перед загрузкой чего-либо, поскольку они могут использовать файлы cookie и другие технологии. Чтобы просмотреть это содержимое, нажмите «Разрешить и продолжить» .

«Иногда трудно говорить о независимости с моими друзьями из Мадрида, потому что мы не разделяем той же точки зрения, но есть кое-что, что я хотел бы прояснить. Я ничего не имею против людей из остальной части Испании, я У меня действительно хорошие друзья в Мадриде, и я ценю их, как и своих каталонских друзей.Я не могу согласиться с тем имиджем, который политики и СМИ создавали против каталонцев и Каталонии в последние годы. Чего они боятся? Почему они не позволяют нам решать, кем мы хотим быть? Испания — демократическая страна? Я бы хотел, чтобы с нами обращались так, как Англия обращается с Шотландией. В апреле прошлого года я провел несколько дней в парламенте Эдинбурга, и мне сказали: «У нас есть политики, но нет сильного чувства независимости среди граждан; у вас есть граждане, но не политики».Я просто не могу дождаться 25 ноября, чтобы сказать «да» независимости.

Тони Эсканделл

«Последние 30 лет каталонцы пытались вписаться в состав Испании. Мы только получали недопонимание и презрение. Теперь нам нужно найти понимание и уважение за пределами наших границ. Я устал от необходимости объясните, почему я каталонец. Это как если бы я хотел кого-то рассердить или был против чего-то. Нет, я просто каталонец, потому что чувствую это. Англичанин, шотландец и швед не обязаны объяснять это, и никто не спрашивает им почему.Это то, чего я хочу, чтобы моя страна была нормальной ».

Нурия Гилайн

« В сентябре я вместе с мужем и дочерьми ходила на митинг в поддержку независимости. Я не мог не думать о своем дедушке, который потерял правую руку, сражаясь во время гражданской войны в Испании. Он был одним из последних, кого зачислили, потому что ему было около 30 лет, и у него были жена и ребенок. Он боролся за Каталонию, за республику и за свободу. Война навсегда изменила его жизнь и его семью.Послевоенное поколение, поколение моего отца, наверное, последнее, кто убежден, что независимость — единственный выход. И это потому, что они выросли в страхе и репрессиях. Каталонцы, жившие при диктатуре Франко, до сих пор боятся спрашивать, что должно быть правом любой нации, правом решать свое собственное будущее.

«Спустя сорок два года после смерти Франко вам достаточно прочитать прессу в Мадриде, чтобы узнать, что Испания думает о Каталонии. Любой может только удивиться, почему они не отпускают нас.Ответ очевиден: мы веками вносили очень важный вклад в казну Испании. После многих лет желаний и надежд, похоже, время для нас наконец-то принять решение. Если будет большинство в пользу независимости, нам придется полагаться на международную поддержку, потому что Испания будет пытаться предотвратить это всеми способами ».

Пау Торрент Барранко

« Я считаю себя независимым . Но я не радикал. Я не ненавижу Испанию. И я думаю, что здесь есть много ненависти со стороны каталонцев и испанцев.Да, это правда, что Испания несправедлива по отношению к нам во многих отношениях, включая наши налоги. Но я действительно думаю, что у нас лучшая экономика, и люди, которые живут в Каталонии, отличаются от многих других южных граждан Испании. Мы готовы работать! Мы готовы строить новую страну снизу вверх! Так почему это невозможно? Потому что Испания боится нас потерять. Они не хотят дать нам возможность демократическим путем решить наше будущее, потому что боятся потерять нас… или, возможно, наши деньги. Пусть народ голосует! Почему могут голосовать шотландцы, а не мы? Я надеюсь, что в это воскресенье [президент Каталонии] Артур Мас выиграет, поскольку он возглавляет это движение и международное сообщество ожидает победы.Это будет означать, что это серьезно, и что они должны что-то об этом сказать ».

Лаура Шикота

« Одним из главных аргументов в пользу независимости является экономический дисбаланс, от которого страдает Каталония. Я пережил это, когда мне приходилось платить за вещи, которые бесплатны в других местах страны (например, на автомагистралях), или видеть, как мы платим больше налогов, чем большинство. Если бы это было преобразовано в лучшую инфраструктуру, никто бы не пожаловался, но у нас одна из худших железнодорожных систем, а сеть высокоскоростных поездов, которая должна была соединить Барселону с Францией, еще не построена.

«Подводя итог, мы даем больше, чем получаем. Если бы вы спросили меня некоторое время назад, когда я был еще вспыльчивым подростком, я бы сказал вам, что нам нужно как можно скорее отделиться, независимо от последствий. Прямо сейчас я все еще за независимость, хотя думаю, что всему нужно свое время и что это нужно делать вдумчиво ».

Montserrat Grau

«Мне 46 лет. Я учитель начальных классов, но работаю в качестве оценщика языка в начальных и средних школах в городе недалеко от Барселоны.Я каталонский, говорю по-каталонски, думаю по-каталонски и не чувствую по-испански. В Каталонии много людей с такими же чувствами. В моем детстве была диктатура Франко, и мои родители не могли говорить на их языке в общественных местах. Для нашей культуры были темные времена. Более трех веков страдал от испанского владычества. Мы хотим быть свободными. Они нас не уважают, никогда. Мы пытались объяснить им нашу личность, но это невозможно. У нас есть много причин ненавидеть их, но нет.Но у нас есть достоинство. Достаточно. Сейчас мы живем в историческом процессе. Мы хотим решить наше настоящее и будущее, но это будет сложно без международной поддержки ».

Serge Riboti Cantos

« Я independentista , и я расскажу вам причины: одна из худших вещей, которые могут случиться с любой должен зависеть от людей, которые вас не любят. Испанцы нас не любят. Они называют нас уничижительными именами. Они не переносят наш другой язык, они думают, что каталонцы используют его только для того, чтобы их раздражать.Они не переносят нашу культуру, они не переносят наши институты и наше самоуправление, но мы все равно должны оставаться в Испании! Почему? Мы чувствуем себя как народ, как целая нация, и испанские правительства не хотят этого признавать. «Единственная нация — это Испания», — говорят они. Они всегда используют закон, испанскую конституцию, как стену, по которой каталонцам не разрешается взбираться. Испанцы понимают конституцию как конечную точку, точку. Каталонцы пытаются развивать это с непредубежденной точки зрения ».

Бернат Бардагил

« Я провел пять лет [в Канаде] между Оттавой и Монреалем.Я вернулся в Каталонию год назад, как будто собирался быть здесь во время большого взрыва independentista . Мне действительно удалось увидеть, на что похожа ситуация в Квебеке, и проживание там также дало мне что-то от постороннего взгляда на сепаратизм в Каталонии. Излишне говорить, что на референдуме я бы сказал решительно за независимость. Для меня «независимость» означает открытие для Европы и всего мира и, надеюсь, прогресс, исследования и благосостояние.

Pere Gabarra

«Мне 68 лет, я разведен, пенсионер.Я являюсь членом многих каталонских гражданских ассоциаций, стремящихся к независимости. Я работаю с ними над пенсиями, показывая пенсионерам, что утверждения испанского правительства о том, что мы не получаем пенсии от каталонского государства, неверны. Мы говорим, что с каталонским государством первое, что произойдет, это то, что ежегодный дефицит в размере 16,5 млрд евро с Испанией теперь будет автоматически поступать прямо в каталонскую налоговую инспекцию, и с этими деньгами мы можем начать инвестировать в улучшенную инфраструктуру, помогая небольшим и средним компаниям, чтобы получить финансирование, чтобы снова создать рабочие места и богатство.»

Агусти Кодина

» Мне 53 года, я родился в Жироне. Меня явно беспокоит будущее, но я считаю, что так же, как при демократии люди могут свободно выражать себя, нации (сообщества, такие как Каталония, связанные языком, историей и культурой) должны быть свободными. решать собственное будущее. Позволит ли Испания нам, каталонцам, свободно выражать свое мнение так же, как Великобритания позволяет шотландцам? Боюсь, они этого не сделают ».

Хоан Саборидо

« Мне 60.Родился в Сабадель, Барселона, много лет работал в международном банковском деле. Я не был за независимость. Я люблю Испанию и испанцев. Они хорошие люди. Я доверял испанскому конституционному пакту после Франко; Я думал, что «государство автономий» постепенно станет своего рода подлинно федеративным государством. Но очевидно, что этого хотят всего несколько регионов Испании: баски, каталонцы и еще несколько человек. С тех пор Народная партия (в настоящее время находящаяся у власти в Мадриде) решила, что она должна прекратить такое понимание Испании, и публично демонстрировала уродливые знаки против каталонского языка, культуры и, по сути, самоуправления.Мадрид и центральная администрация совершенно не отражают того факта, что Испания должна быть многонациональным государством, они являются столицей и правительством старой Кастилии. С нас хватит! У нас есть ощущение, что даже в крайне тревожной экономической ситуации эта страна вернула то, что мы жили — и потеряли — во время переходного периода после Франко: надеюсь! Мы чувствуем, что такое состояние общих чувств может преодолеть огромные препятствия ».

Эдуард Тардио Капдевила

« Я 20-летний студент UPC (Политехнический университет Каталонии).Каталония — моя нация, а каталонский — мой язык. Я родился в Барселоне и прожил здесь всю свою жизнь. Я говорю на каталанском со своей семьей и друзьями, и я обычно использую каталонский в университете. Это может быть одной из причин, почему, хотя я уважаю Испанию и ее народ, я не чувствую себя испанцем. Не то чтобы у меня возникли проблемы с разговором по-испански с людьми, которые его предпочитают, конечно, нет. Но это далеко не то, что думают о нас, каталонцах, многие люди в остальной части Испании. Некоторые просто не понимают плюрализма Испании.Многие испанские политики, как в Каталонии, так и за ее пределами, теперь ясно показывают, какие они люди и какими они хотят видеть остальных своих соотечественников. Их тактика проста: запугать и угрожать сепаратистам. От заявлений о том, что независимая Каталония никогда не войдет в ЕС и будет исключена с рынка евро, до заявлений о том, что будут приняты решительные меры, поскольку референдум о независимости запрещен конституцией Испании. Как видите, причин сомневаться в реальной демократии в Испании предостаточно.Кроме того, существует экономическая проблема, которую так же легко объяснить: каждый год Испания выделяет 8% ВВП Каталонии для инвестиций в остальную часть страны. Несмотря на отсутствие уважения и оскорбительный авторитет по отношению к Каталонии, большинство каталонцев не чувствуют себя испанцами не только по причинам, указанным выше, но и потому, что у нас своя культура и язык, наши традиции и образ жизни, а также наши собственные институты ».

Сальвадор Марти

«Мне 65 лет. Итак, моя жизнь разделена на 33 года с диктатором Франко, два с переходным периодом и 30 лет с демократией.Меня воодушевил тот факт, что демократия позволит признать мою родину, Каталонию, ее культуру, традиции и язык как таковые, признав, что у нас есть общий язык: кастильский / испанский. Но через 30 лет после начала демократической системы большое количество очень важных испанцев, живущих за пределами Каталонии, очевидно, предположили, что Каталония, земля, это Испания. Каталонского языка, культуры и традиций нет.

«Я не ненавижу Испанию, но я ненавижу некоторые процедуры Испании.Очень простой пример: почему они думают, что запрет корриды в Каталонии — это нападение на Испанию и ее традиции? Я ненавижу корриду и считаю большим позором иметь такое жестокое шоу как Fiesta Nacional. Почему мы должны принимать эту «традицию», если явное большинство в нашем парламенте решает ее запретить? И почему нас за это называют «антииспанскими»? Почему мы не можем жить как каталонцы и одновременно быть «полноценными испанцами»? И в чем проблема, позволяя каталонцам выражать свою волю и мнение о будущем своей страны? »

17 вещей, которые Испания должна сказать Каталонии >> Транс-Иберийский >> Блоги EL PAÍS

Крис Финниган — журналист-фрилансер из Барселоны.Он пишет для «Барселона Метрополитен», а также является рецензентом и читателем «Барселонского обозрения». Он выпускник Лондонской школы экономики. Вы можете найти его в твиттере @chrisjfinnigan

Бен Кардью — журналист-фрилансер, переводчик и преподаватель, ныне проживающий в Барселоне после того, как изящно вырос в Шотландии через Норидж. Он пишет для The Guardian, NME и The Quietus, среди прочего, обо всем, от музыки до цифровых медиа. Вы можете найти его в Twitter @bencardew

Фиона Флорес Уотсон — журналист-фрилансер, гид и переводчик, живущая в Севилье с 2003 года, писатель и редактор более 20 лет.Она пишет для Guardian, Telegraph и Sunday Times Travel Magazine. Уроженка Эссекса, Фиона также является редактором-консультантом Andalucia.com и ведет собственный блог Scribbler в Севилье. Она вносит свой вклад в Trans-Iberian с 2014 года и пишет в Твиттере на @Seville_Writer

.

Джефф Бродский — писатель-фрилансер. Он прибыл в Барселону в 2013 году, правда, косвенным путем, живя в Чикаго, Аризоне, Севилье, Амстердаме, Северной Каролине и Мадриде. Несмотря на то, что он не побывал в Севилье более пяти лет, он по-прежнему говорит по-испански с андалузским акцентом.Работы Джеффа были опубликованы в газетах и ​​журналах Америки и Европы.

Корен Хельбиг — австралийский журналист-фрилансер и блоггер, наслаждающийся жизнью почти вечного солнца в Аликанте. Она пишет статьи для публикаций в Австралии, США и Великобритании, уделяя особое внимание историям, в которых исследуются умные и позитивные подходы к социальным вопросам. Она болтается в Твиттере на @KorenHelbig и хранит подборку своих любимых историй на korenhelbig.com.

Джули Пибус живет в небольшом автономном доме на склоне холма в Каталонии. Обычно она сосредотачивается на помощи благотворительным организациям и социальным предприятиям с их публикациями и веб-сайтами, но также писала для The Guardian, Country Living и The Observer. Джули запустила и ведет гиперлокальный веб-сайт, который стремится улучшить взаимопонимание между представителями разных национальностей в ее районе perelloplus.com. @JuliePybus

Пол Луи Арчер — фотограф-фрилансер, мультимедийный рассказчик и педагог-художник.Междисциплинарный работник, который стремится охватить такие области, как фотография, аудиодизайн и письмо. Родился в Хартфордшире от отца-англичанина и матери-испанки. Базируется в Великобритании. @PaulLouisArcher

Вики МакЛеод — писатель-фрилансер и фотограф. Она живет на Майорке с 2004 года. Вики пишет о своем любимом острове для The Majorca Daily Bulletin, единственной ежедневной англоязычной газеты в Испании; регулярно публикует колонки для Euro Weekly News и статьи для Spain-Holiday.com. Вики руководит стратегиями по связям с общественностью для нескольких компаний на Майорке и в Лондоне, а также ведет собственные блоги и проекты. Она и ее муж Оливер Нейлсон предоставляют фото и текстовый контент для частных клиентов через @phoenixmediamlr. Она пишет в Твиттере @mcleod_vicki.

Родился в Ньюкасл-апон-Тайн и живет в Барселоне, Alx Phillips пишет о современном искусстве, танцах и театре в понятной для людей манере. Для получения дополнительных превью, обзоров, интервью и дополнительных материалов посетите: www.Lookingfordrama.com.

Почему Каталония не заслуживает независимости

Сепаратисты празднуют независимость Каталонии от Испании на улицах Барселоны, 29 октября 2017 года. Альмагро / Ассоциация прессы. Все права защищены.

Несколько лет назад, когда в Испании проходила крупная политологическая конференция, я вместе с некоторыми американскими коллегами снял на неделю загородный дом в глубокой Каталонии — недалеко от Риполя. Это оказался средневековый замок с часовней, которую наши хозяева с любовью отреставрировали.В те дни разворачивался чемпионат мира по футболу, который в итоге выиграла Испания, и мы должным образом поздравили наших хозяев, но они были глубоко оскорблены. Они сказали нам, что успех Испании означает противоположное для них, как для каталонцев. Каталонские футболисты в сборной были если не предателями, то оппортунистами.

Такое глубокое националистическое недовольство в ключевом государстве-члене ЕС ставит перед Европейским Союзом следующий серьезный вызов после Brexit. Каталония — один из регионов, который больше всего выиграл от программ сплочения ЕС во время своего развития (в 2007-2013 гг. Он все еще соответствовал требованиям 1.4 млрд, хотя тем временем он был повышен до статуса «очень развитый»). Испания, одна из немногих стран, добившихся финансового равновесия после кризиса евро, оказывается полностью дестабилизированной из-за одностороннего провозглашения независимости Каталонии после неконституционного референдума, за который проголосовало менее чем абсолютное большинство. Вся совокупность аргументов каталонских националистов в пользу их независимости может быть применима почти везде в Европе, и, если она будет сочтена приемлемой для Каталонии, концепция европейской «интеграции» станет бессмысленной.Поэтому может оказаться полезным краткий обзор таких заявлений исследователя национализма.

Начнем с того, что претензия Каталонии основана на отдельной истории и идентичности каталонцев, что дает им право на отдельный путь от остальной Испании. Но Испания в целом, как, собственно, и Германия, Италия, Франция, Бельгия, Великобритания (поэтому она и называется « объединенной »), не говоря уже о Польше и Румынии, являются продуктами разных регионов, государств или их частей. выбор в какой-то исторический момент, когда границы были поставлены под сомнение — 1918, 1945, 1989–1990 — для того, чтобы объединить свои судьбы в современные многонациональные государства.Некоторые из них выбрали унитарные государства, другие — федеративные, но ни одно из европейских национальных государств не основано на коллективной идентичности, где регион основан на определенной этнической принадлежности.

Некоторые государства ЕС более уважительно относятся к традиционным, органически развитым институтам таких регионов (как в Германии), другие — в меньшей степени (как в Италии), но никто не был достаточно неразумным, чтобы закрепить этнический характер в регионах ЕС, основанный на феодальный порядок, предшествующий современному представлению о нации.Действительно, только югославское королевство, родившееся в 1918 году, официально называлось «Королевством сербов, хорватов и словенцев», и, несмотря на исторические преобразования, которым оно подверглось, именно сохранение этого этнического характера привело к его трагическому концу.

Угроза их выживанию?

Таким образом, настойчивое требование каталонского парламента о предоставлении одностороннего права на отделение отнюдь не демократично. Не существует железного закона демократии, дающего право в одностороннем порядке голосовать за выход из национального государства, к которому человек присоединился раньше, без принуждения.Каталония не была колонией. Следовательно, граждане остальной части испанского государства, основанного на демократической конституции 1978 года, имеют такое же право голоса в отношении будущего своего совместного проекта, как и те, кто временно проживает в автономной Каталонии (многие из которых являются испанцами).

Конечно, у каждого региона есть своя история, и существуют различия. Например, конституция коммунистической Югославии допускает право на отделение, как и Квебек. В случае Шотландии Вестминстер предоставил шотландскому парламенту временное право сделать его конституционным решением правительства Дэвида Кэмерона.Это не было односторонним.

Конечно, если существует реальная угроза самобытности или выживанию меньшинства в отделившемся регионе, его право на самоопределение становится сильнее. Международное сообщество уважает существующие границы, но признало отделения находящихся под угрозой исчезновения регионов или групп, права которых систематически нарушались государством, в котором они жили. Такова была ситуация в Косово, где все образование на их родном языке было сначала подавлено при коммунистах. Слободана Милошевича, за которым последовало массовое изгнание косовских албанцев югославской армией после того, как разразился вооруженный конфликт.Курды также могут указать на геноцид в Анфалье, в результате которого погибло более 50 000 курдов, и на насильственное изменение этнического характера курдских районов, таких как Киркук, посредством арабизации при Саддаме Хусейне. Силы, окружающие их сегодня, не так уж сильно отличаются от сил во время ирано-иракской войны, закончившейся их преследованием, поэтому их аргумент о том, что только они могут обеспечить свою безопасность (особенно после их героической борьбы с ИГИЛ), заслуживает внимания. . У них есть законные претензии, которые следует обсуждать мирно.

Но не каталонцы. У них есть продвинутое автономное правление в стране, которую ОЭСР оценивает в десятке лучших в мире, где речь идет о фискальной децентрализации (прямом сборе налогов субнациональными единицами). Мало того, что их общие права человека не нарушаются в демократической Испании, которая также входит в число самых демократических стран в мире по стандартам Freedom House или Human Watch, но и их лингвистическая политика, напротив, была политикой исключения, а не включения [1].

В Каталонии ученики обучаются на каталонском только в первые годы обучения, английский более популярен, чем испанский, как иностранный (хотя большинство каталонцев давно указали, что испанский был родным языком номер один, до того, как этот статистический элемент был упавший). Обязательное использование каталонского языка в качестве единственного средства обучения для всех школьных предметов в последние десятилетия без особых возражений отстаивалось каталонскими националистами, хотя ни в одном другом регионе Европы нет группы, не имеющей языкового большинства, которая смогла бы продвигать одноязычная модель [2].

Верно, испанский диктатор Франко когда-то запретил каталонский язык в школах, но аргументы в пользу демократической Испании о том, что нужно идти полностью в противоположном направлении, чтобы отдать должное или возместить ущерб, зашли слишком далеко. Фактически, в двуязычном обществе следует продвигать двуязычную модель для обеспечения социальной коммуникации. Если бы подобная политика существовала в Шотландии, они бы уже обрели независимость. Эта долгосрочная лингвистическая политика является доказательством исключающей, а не инклюзивной политики идентичности.Действительно, многие люди, выступающие за независимость, являются продуктами таких школ. К сожалению, ученые давно собрали доказательства того, что организация государств по принципу идентичности — например, предоставление каждой группе собственной полиции и армии — не приводит ни к чему другому, кроме отделения. Что, если люди в Баден-Вюртемберге, регионе, который всегда выходит на первое место среди регионов-чистых доноров Европы, заявили, что с завтрашнего дня они хотят сохранить весь свой доход в земле Баден-Вюртемберг?

Кроме того, хотя они живут в регионе, который больше всего выиграл от европейского перераспределения по сравнению с остальной Европой в предыдущие годы (две разные роскошные автомагистрали соединяют Лериду с Барселоной, признак изобилия, редко встречающийся где-либо еще в Европе), они кажутся сами менее склонны возвращать эту щедрость.Каталония не разграблена Мадридом, чье перераспределение в более бедные испанские регионы вдвое больше, чем в Барселоне (5 против 10% ВВП).

Экономическая солидарность внутри стран и Союза — гарантия на плохие времена

Что, если люди в Баден-Вюртемберге, регионе, который всегда выходит на первое место среди регионов-чистых доноров Европы, заявили, что с завтрашнего дня они хотят сохранить весь их доход в земле Баден-Вюртемберг, а не перераспределение его в более бедные регионы ЕС, и что в противном случае они могут угрожать отделением? И все же этот регион не имеет такого долга, как Каталония — все великие планы разделения основываются на предположении, что отделение хорошо для бизнеса, если больше не будет налогов и 72 млрд евро долга (16.34% испанских) больше не платят Испании. В Каталонии проживает 16% населения Испании, и ее недовольство состоит в том, что она платит в бюджет почти 20% налогов. Но именно так работает Европа — больше городских районов и столиц, в частности, перераспределяется в пользу большего количества сельских районов, а те, чья экономика преуспевает, помогают тем, кто переживает спады, поскольку экономические состояния не вечны. Экономическая солидарность внутри стран и Союза является гарантией плохих времен — Европа полна городов, которые когда-то имели мощную экономическую мощь на европейской арене, а сегодня являются просто очаровательными местами для посещения любителями объектов наследия ЮНЕСКО.Конечно, для всех нас было бы неплохо оставить свои долги неоплаченными и уйти со всем доходом, когда мы находимся на вершине? Конечно, это могло бы понравиться более наивным избирателям.

А что, если каждый регион, где политическое большинство оказывается в один момент времени другим, чем в центре — это происходит каждый день и где угодно, когда вы проводите свободные выборы — просто ушел, называя остальные фашистами или коммунистами? И последнее, но не менее важное, это аргумент относительно монархии. Да, это глубокое разделение между республиканцами и монархистами.Как ни странно, в учебниках по конституции, которые мы все цитировали, два экономиста однажды подсчитали, что Греция была бы такой же процветающей, как Испания, если бы она только сохранила свою монархию и обеспечиваемое ею преимущество стабильности [3]. Таким образом, более нейтральные аутсайдеры могут даже найти хорошие черты в конституционных монархиях.

Сочетание национализма и популизма

Сочетание национализма с популизмом не ново в Европе, и в последние годы оно вновь проявляется. Но каталонская история показательна.Если мы примем такие корыстные и безответственные аргументы в одном случае, вся Европа исчезнет. Вот почему и Владимир Путин, и Найджел Фарадж отстаивают каталонское дело, потому что оно ослабляет Европу. Может ли что-то, что пропагандистский канал Russia Today, чемпионов, ежедневно выступающих за независимость Каталонии, быть полезным для остальных из нас, европейцев? Возможно, пора более критически взглянуть на харизматичных каталонских национальных героев, прежде чем они сплотят всех сепаратистов Европы. В начале 1990-х годов у Италии также были аналогичные проблемы, когда партия Северная Лига (Lega Nord) добилась избирательного прорыва в Венето и Ломбардии именно благодаря кампании против Рима и «централистского государства», якобы грабящего трудолюбивый Север для перераспределения ресурсов. на паразитическом Юге.

Когда независимые сторонники перешли к реальным действиям — гражданское неповиновение, налоговые забастовки, занятие общественных мест, таких как колокольня Сан-Марко в Венеции, правительство нанесло ответный удар законными методами и в конечном итоге обвинило их в преступлениях, от уклонения от уплаты налогов до терроризма. И нет, Италией в то время правили не фашисты, а левые еврократы, такие как Джулиано Амато и Романо Проди.

29 октября 2017 года. Сотни тысяч сторонников единства собрались в столице Каталонии Барселоне.Амальгро / Ассоциация прессы. Все права защищены.

---

---

---

Примечания

[1] https://www.theguardian.com/world/2008/may/04/spain

[2] http://blogs.lse.ac.uk/eurocrisispress/ 2014/04/22 / language-rights-in-catalonia /

[3] Перссон Т. и Табеллини Г.Е. (2005). Экономические последствия конституций . MIT Press.

Я единственный, кто не любит Барселону? | Саншайн и Сиестас

Я человек, который верит во второй шанс.Вы можете спросить моего дорогого друга Фила (привет, друг!).

И когда дело доходит до городов, которые мне не понравились в первый раз, я всегда готов совершить еще одну поездку. Многие из моих путешествий могли быть испорчены дождем, забастовками, пищевым отравлением и культурным шоком, но некоторые города и я просто не amigos , даже после нескольких посещений.

Барселона — один из таких городов. Три секунды спустя, а я все еще не понимаю.

Честно говоря, я люблю причудливую архитектуру, фестиваль Мерсе, набережную. Но на этом положительные моменты, похоже, заканчиваются.

Я нахожу Барселону слишком загруженной, слишком большой, слишком дорогой и плохо освещенной. Он не такой дружелюбный, как Валенсия (еще один испанский город, который я мог бы посетить или покинуть), и я никогда не переставал чувствовать себя туристом. То, что со мной была моя семья, было для меня стрессом, когда я повторял: «Нет, мама, я не могу это прочитать; он на каталонском, а я не говорю по-каталонски », или пытался спросить дорогу, но обнаружил, что человек, которого я спросил, не говорит ни по-английски, ни по-испански.Помимо тех мест, которые мне нравятся, таких как Парк Гуэль или район Грасиа, мне казалось, что я не особо наслаждаюсь вторым шансом в городе — и, клянусь, я пробовал!

Я много слышу о кухне, но, живя в Эль-Борне, я не мог найти ничего, кроме цепочки пинчос, и тапас, или меню, пронизанных плохо переведенным английским языком — всегда знак, что обслуживание и цены будут непомерными. Более того, я из семьи разборчивых едоков. У нас была пицца, два приема пищи подряд в баре pintxos и гамбургеры.

А что там, где до 9 утра не открыто ни одного заведения для кофе , кроме Starbucks ?! Даже 24-часовой McDonalds не был открыт, когда мы однажды рано утром уехали в Пиренеи! Я всегда могу рассчитывать на то, что малоизвестные кафетерии откроются пораньше, чтобы выпить кофе в любой другой части Испании, в которой я бывал, поэтому я был удивлен, что все бары до 9 утра казались закрытыми.

Я тоже не люблю каталонскую кухню. Возглавляемая Артуром Масом кампания за независимость Каталонии превратила город в своего рода инопланетный пейзаж, где флаги независимости свисают с балконов и повсюду Mossos , каталонская версия полицейского.Я не могу утверждать, что их заявления о том, что их язык и культура были угнетены при Франко, я не думаю, что причины их ухода обязательно улучшат положение. Кикер? Они хотят, чтобы их признали суверенным государством ЕС, но при этом они остаются в испанской футбольной лиге BBVA! (если вы хотите узнать больше, ознакомьтесь с книжным проектом Саймона Харриса «Каталония — это не Испания: историческая перспектива»)

Мне тоже пришлось смеяться, когда наш хозяин позвонил, чтобы спросить нас, как проходит поездка.Учитывая, что мы неизменно приезжали в течение трех отпусков подряд, я сказал ему, что мы должны были бежать из страны в целом и уехать в Андорру. Qué lujo , — ответил он, и я рассказал ему о своем плане поехать в 30 стран до 30 лет. Его ответ? Каталония — другая страна, хотя отделение от Испании незаконно. Другой, да, но все же Испания.

Барселона привлекает своей близостью к Пиренеям, Жироне и Коста-Брава. Пользуясь моим мобильным телефоном, мы сделали короткие перерывы в Андорру, Жирону, Бесалу и Монсеррат.Выбраться из города означало очистить голову и познакомиться с частью страны, где туризм очень развит и процветает. Вернувшись, я попытался увидеть Барселону немного по-другому, но в итоге я надулся, как трехлетний ребенок, когда мне пришлось заплатить более 1,20 евро за пиво и использовать свой мобильный телефон в качестве фонарика, чтобы открыть дверь. к нам в Эль Борн.

Вы когда-нибудь давали городу второй шанс? Были ли ваши мысли поколеблены? Есть ли пункт назначения, куда вы не хотели бы возвращаться? Следите за ответом на этот пост от Аги, участника путешествующего дуэта Aga Nuno Somewhere.Если вы решили, что вам нужно посетить Барселону, подумайте о том, чтобы снять квартиру в Barcelona Home, находясь в Сьюдад-Кондале.

Стоит ли учить каталонский? — Испанский совок

Catalan будет особенно полезен, если вы живете в Каталонии за пределами Барселоны. Такие города, как Жирона, в основном говорят по-каталонски.

Регина Винкл-Брайан

У меня есть друзья со всей Европы и со всего мира здесь, в Барселоне, и изучение каталонского языка всегда является горячей темой на званых обедах среди них.Некоторые люди категорически против этого, называя это бесполезным языком. «Зачем мне учить язык, который я не могу использовать нигде в мире?» они говорят.

Действительно, каталонский язык полезен в Каталонии, Андорре, Валенсии и на испанских средиземноморских островах Майорка, Менорка, Форментера и Ибица, но на нем не говорят ни в остальной части Испании, ни где-либо еще в мире.

Другие говорят, что для того, чтобы знать культуру, вы должны говорить на этом языке, и поэтому, если вы живете в Каталонии, вы должны иметь некоторое представление о каталонском.

** Мы исправляемся. Читатель указал, что на каталанском также говорят в небольшом регионе Франции, недалеко от границы, и в Альгеро, Сардиния. Похоже, что на нем также говорят несколько душ в Арагоне. Хотя это еще не дает широкого распространения, важно располагать фактами.

Люди говорят на каталонском и валенсианском языках на восточном побережье Испании.

Вот общие причины за и против изучения каталонского:

Минусы:

Никто им не пользуется. Ну, только люди в уже перечисленных местах, но нет, это не так полезно, как испанский, на котором говорят во всем мире (вы можете выучить испанский и в Барселоне).

Люди двуязычны. Многие англоговорящие друзья утверждают, что им не нужен каталонский, если они говорят по-испански, потому что все каталонцы двуязычны и могут так же легко говорить на испанском, как и на каталонском. Кроме того, многие каталонцы говорят по-английски, что означает, что разговор можно вести на английском или испанском языках, что делает каталонский язык ненужным.

Это уродливо. Да, некоторым не нравится каталонский язык. Это мотиватор или нет, для всех языков. Если это звучит красиво для уха ученика, он / она, скорее всего, почувствует вдохновение для практики. Но как нам коллективно решить, что считать «красивым»?

Это сложно. Если вы говорите по-испански (или по-итальянски, или по-французски), это не так уж и сложно. Однако есть некоторые большие различия в грамматике, словарном запасе и произношении, и выучить каталанский язык действительно требует усилий, особенно если ваш родной язык не основан на латыни.

Каталонский язык не используется в других частях Испании.

ПРОФИ:

Это язык. Если вы живете в стране, большинство людей согласятся, что неплохо иметь некоторое представление о языке. Многие каталонцы считают Каталонию страной, а каталонский — национальным языком. Кстати, каталанский — один из национальных языков Испании наряду с баскским, галисийским, валенсийским (например, каталонским) и окситанским.

Вы понравитесь людям. Если вы приложите усилия, местные жители оценят, что вы пытаетесь выучить их язык, и будут относиться к вам более тепло.

Это помогает вам учиться. Большая часть информации в Каталонии написана на каталонском языке, что означает, что вы получите больше от своего опыта, если сможете его понять. Кроме того, на каталонском языке проводится множество презентаций и семинаров, не говоря уже о музыке, театре и других развлечениях.

Помогает устроиться на работу. Во многих местах не принимают на работу тех, кто не говорит по-каталонски.

Это приближает вас к культуре. Наши языки глубоко связаны с нашими культурами. Выражения — отличный пример этого словарного запаса, который так идеально описывает то, что мы все чувствуем. Изучение другого языка приближает вас к культуре, из которой он произошел, открывая маленькие окна в душу места и народа.

Культурные мероприятия часто проводятся на каталонском языке.

Вывод?

Я живу здесь с 2005 года. Мой каталонский не очень хорош.Я прошел два курса базового каталонского языка, которые открыли мне глаза и оказались полезными. В конечном итоге я планирую жить здесь, и мне нужно выучить каталонский, чтобы работать и общаться на званых обедах. Я знаю это, и это цель, но она достигается медленно.

Писатель пытается вспомнить прошедшее время….

На самом деле я говорю по-испански и по-английски и могу обойтись этими языками. Мое желание говорить и понимать каталонский более личное, чем что-либо другое. Я не хочу быть одним из тех англоговорящих людей, живущих в пузыре (или не говорящих по-английски, многие испанцы также отказываются изучать каталонский).Тем не менее, я почти никогда не разговариваю на каталонском, хотя много раз в месяц мне нужно уметь слушать или читать по-каталонски. Мой муж каталонский, но мы говорим на испанском, с каталонской шнуровкой и немного английским.

Если вы чувствуете вдохновение изучать каталонский язык, зарегистрируйтесь на бесплатные занятия, проводимые правительством Каталонии, по адресу: http://www.