Учреждение инквизиции в испании: Учреждение инквизиции в Испании. Повседневная жизнь инквизиции в средние века

Учреждение инквизиции в Испании. Повседневная жизнь инквизиции в средние века

Учреждение инквизиции в Испании

В 1231 году Испания была разделена на четыре христианских государства – Кастилию, Арагон, Наварру и Португалию – и на три мусульманских – Севилью, Кордову и Хаену. Кастилия вскоре поглотила три последних государства, тогда как Арагон присоединил к себе Валенсию и Майорку.

В 1232 году папа Григорий IX своим Равеннским декретом учредил инквизицию, о чём мы уже говорили выше, и в этом же году обратился к архиепископу Таррагонскому[87], дабы уведомить его о наличии еретиков в испанских епархиях. Но сама инквизиция во всех испанских государствах, кроме Арагона, была учреждена лишь в 1478 году, а в Португалии – даже в 1536 году.

Инквизицию в Испании учредил своей буллой папа Сикст IV, который считал достаточным наличие всего лишь двух или трёх инквизиторов старше сорока лет. При этом отличие института «Мировой руки» в Испании было в том, что подчинялась инквизиция не папе, а испанским королям.

27 сентября 1480 года в качестве инквизиторов были назначены два доминиканца, которые начали свою работу на юге, по соседству с Гранадой.

Первое аутодафе было проведено 6 января 1481 года – живыми на костре были сожжены шесть человек. В одной только Севилье к началу ноября 1482 года возвели на огонь ещё 298 жертв, а 79 человек отправили в застенки на пожизненное заключение.

В феврале 1482 года папа разрешил назначить инквизиторами ещё семь человек. Все они были монахами-доминиканцами. Один из них, настоятель монастыря в Сеговии, стал известен во всём мире под именем Торквемады, которое стало нарицательным.

Испания, которой суждено было находиться под гнётом инквизиции до конца 1820-х годов, с самого момента возникновения в стране священного трибунала проявила к «суду веры» глубочайшую враждебность. Как только инквизиция начала свою деятельность на её территории, как только стали производиться допросы, пытки и казни, начались народные волнения, тем более что еретические учения получили на испанских территориях особое распространение во время Альбигойских войн, ибо многие альбигойцы бежали сюда в поисках спасения.

Особенно сильна была ересь катаров в Арагоне, где инквизицию учредили в 1232 году. Пять лет спустя там состоялся первый инквизиционный процесс.

Инквизиция решила произвести на испанцев впечатление – и вполне преуспела в этом. В приверженности катарской ереси был обвинён уважаемый в стране граф Фойш. Как полагают, причиной ненависти, которой воспылал к графу епископ Понс де Виламур, стала тривиальная неприязнь – как мы бы сейчас сказали, епископ и граф что-то «не поделили», а в результате перед судом инквизиторов предстали сам граф, 45 его вассалов и – не удивляйтесь! – 18 эксгумированных тел предполагаемых еретиков. Последние 18 «обвиняемых» были сожжены на костре[88]. Но граф не растерялся, стал бороться с несправедливостью и через 20 лет бесконечных процессов победил: епископ был смещён со своего поста, а граф полностью оправдан.

Потерпев ряд крупных и мелких поражений, инквизиция решила не усердствовать, и впервые еретики были приговорены к сожжению лишь в 1301 году – в Каталонии и в 1314 году – в Арагоне.

Но, как только инквизиция утвердилась в Каталонии и в Арагоне, областной собор, созванный по этому поводу, определил способ действий против еретиков и те церковные наказания, которым «смирившиеся» должны быть подвергнуты. Собор постановил, что «нераскаянные грешники» будут передаваться в руки судебной власти, чтобы пройти «через последние муки и испить чашу страданий до дна», а «смирившиеся» должны были в течение «десяти лет» стоять каждое воскресенье во время поста у дверей храма, одетые в покаянную одежду, на которой были бы нашиты два креста другого, чем одежда, цвета.

Во второй половине XIV века генеральным инквизитором Испании становится монах ордена проповедников, доминиканец Николас Эймерик (1320 – 1399), которого по праву считают предшественником ужасного Торквемады. Для арагонской инквизиции наступают «горячие деньки» – в прямом и переносном смысле.

В лице Эймерика, который был испанцем по рождению и ревностным последователем Фомы Аквинского, мы вновь встречаем сильную личность – но личность, о которой вряд ли можно сказать хоть одно хорошее слово. Ярый фанатик, Эймерик не останавливался перед подтасовыванием фактов, выдвижением несправедливых и бездоказательных обвинений. Он никогда не признавал своих ошибок, был необычайно жесток и издал поистине садистское «Руководство для инквизиторов» («Directorium Inquisitorum»). В нём он дал детальное описание всевозможных ересей и практические советы инквизиторам по поводу розыска, допросов, пыток и казни еретиков. Всего же им написано 37 теологических трудов.

Эймерик реорганизовал инквизицию и сделал её структуру чёткой и действовавшей безотказно. Под его влиянием во всей Каталонии и в Арагоне постоянно зажигались костры инквизиции.

Однако далеко не всегда Эймерик выходил победителем из борьбы, случалось и ему терпеть поражения. Так, он явно проиграл уже давно почившему человеку – Раймунду Луллию (1235 – 1315), ибо вознамерился преследовать этого учёного, писателя и философа-теолога, умершего задолго до начала инквизиторского суда над ним.

Луллий в молодости был рыцарем и вёл довольно разгульный образ жизни, но потом увлёкся науками и стал священником. В качестве миссионера Луллий побывал в Армении, Северной Африке, на Кипре. По преданию, он умер в Тунисе как христианский мученик.

Чем этот истинный христианин и настоящий учёный мог помешать инквизитору, родившемуся через пять лет после смерти Луллия? Да тем, что в своих учёных трудах Луллий доказывал, что истины Церкви, если они истинны, должны исходить из доводов разума. Именно этот вполне разумный постулат был расценён «ревнителями веры» как ересь, ибо они объявляли высшей добродетелью христианина слепую веру. Кроме того, Луллий сочувствовал учению катаров и призывал отказаться от роскоши и вернуться к евангельской простоте.

Эймерик решил предать анафеме не только самого учёного и его труды, но и его учеников. Однако против выступили короли Арагона и одержали победу. В 1395 году Эймерик был отстранён папой от руководства инквизицией в Испании.

* * *

Теперь на некоторое время прервёмся и постараемся выяснить, что же представляла собой казнь на костре, на которую отправляли инквизиторы.

Аутодафе (ауто-да-фе) – торжественное оглашение приговора инквизиции и исполнение самого приговора, как правило, сожжение на костре. Аутодафе происходило на главной площади города в праздничные дни в присутствии властей и толпы народа. Присутствие на аутодафе было проявлением благочестия. Аутодафе – в буквальном переводе с испанского означает «акт веры».

В Евангелии от Иоанна Христос говорит сомневающимся, непослушным: «Кто не пребудет во мне, извергнется вон, как ветвь, и засохнет; и такие ветви собирают и бросают в огонь, и они сгорают» (Ин. 15: 6). Именно эти слова использовали инквизиторы, чтобы оправдать «акты веры».

Во Втором послании апостол Пётр грозит недовольным жесточайшими карами, на что также будут ссылаться впоследствии инквизиторы для оправдания своих преступных деяний. Слова Петра как бы специально «вписаны» для оправдания борьбы с ересями в будущем: «Были и лжепророки в народе, как и у вас будут лжеучители, которые введут пагубные ереси и, отвергаясь искупившего их Господа, навлекут сами на себя скорую погибель» (2 Пётр.

2:1).

К сожжению на костре приговаривали в исключительных случаях. Ч. Г. Ли пишет: «Оставим в стороне заботу о возможности спасения души. Обращённый, выдающий своих соумышленников, был более полезен для Церкви, чем обугленный труп; поэтому не жалели усилий, чтобы добиться отречения. Опыт показал, что фанатически настроенные люди часто жаждали мучений и желали скорой смерти на костре; но инквизитор не должен был являться исполнителем их желаний. Он знал, что первый пыл часто уступал действию времени и мучений, поэтому он предпочитал держать упорствующего еретика, одинокого и закованного, в тюрьме в течение шести месяцев или целого года; к нему допускались лишь богословы и законоведы, которые должны были действовать на его ум, или его жена и дети, которые могли склонить его сердце. И только тогда, когда все усилия не приводили ни к чему, его «выпускали на волю», но даже и после этого казнь откладывалась на день, чтобы он мог отречься, что, впрочем, случалось редко, так как не уступившие до этого времени обыкновенно не поддавались никаким убеждениям».

Что такое «выпустить на волю»? Это означало, что нераскаявшегося отлучали от Церкви и переставали бороться за его вечную душу. Поскольку спасения такой человек уже обрести не мог, то, в соответствии с учением Церкви, его осуждали гореть в огне и мучиться в преисподней – то есть отправляли на костёр. Ужасная кара вполне соответствовала, по мнению инквизиции, свершённому преступлению и упорствованию в своих заблуждениях. Нераскаившийся еретик не мог рассчитывать на христианское сострадание, милосердие и любовь.

Особая жестокость заключалась ещё и в том, что человек до самого костра даже не подозревал, куда его ведут, поскольку приговор зачитывался лишь непосредственно перед свершением казни.

Однако поскольку Церковь сама не могла проливать кровь, то казнь должна была осуществлять светская власть.

«Разные авторы по-разному пытались объяснить такую их щепетильность, тем более что Церковь – не только в далёком прошлом, но, как мы видели, и в наше время – провозглашает за собой право карать вероотступников всеми видами наказаний, – пишет И. Григулевич. – Считать, что инквизиторы, применявшие изощрённые пытки к своим жертвам, морившие их голодом и холодом, бичевавшие их публично и, наконец, сопровождавшие их на костёр и понуждавшие верующих подбрасывать охапки хвороста для того, чтобы он «веселее» пылал, стеснялись самолично казнить еретиков, вряд ли обоснованно и логично.

Объяснение этому следует искать в желании Церкви превратить светскую власть в соучастника своих преступлений и одновременно продемонстрировать видимость того, что сама она, Церковь, не убивала никого, не проливала крови. И в этом проявились свойственные церковникам ханжество и лицемерие. Ещё до учреждения инквизиции Церковь стремилась обязать светскую власть преследовать еретиков. Добиться этого она смогла лишь частично и поэтому организовала свой собственный репрессивный орган – инквизицию. Однако зловещую привилегию официально выносить смертные приговоры, казнить и оплачивать палача Церковь предоставляла светским властям.

Итак, если еретик не отрекался от своих «ложных и ошибочных» убеждений, то Церковь отрекалась от него, отпускала его «на волю», передавая гражданским властям с предписанием наказать по заслугам (debita animadver-sione puniendum ). В более поздние времена такого рода обращения сопровождались просьбами проявить к осуждённому милосердие. Оно проявлялось в том, что раскаявшегося смертника душили перед казнью или надевали на его шею «воротник», начинённый порохом, чтобы сократить мучения несчастного.

Нельзя сказать, чтобы светские власти в католических странах всегда охотно, беспрекословно и с усердием выполняли навязываемые им Церковью карательные функции. Во многих местах, особенно в XIII и XIV веках, власти отказывались по различным причинам «поступать с еретиками, как принято с ними поступать», то есть посылать их на костёр. Главная причина этого заключалась в том, что слепое повиновение приказам инквизиции превращало светскую власть из её союзника в её вассала.

Там, где, как в Испании и Португалии, инквизиция была подчинена королевской власти, такого противоречия не возникало. Но во Франции, Германии, республиках и княжествах Италии, где Церковь боролась за преобладание над светской властью, деятельность или, вернее, чрезмерное усиление влияния инквизиции постоянно вызывало сопротивление светских властей. В таких случаях папский престол реагировал решительно и без промедления. Виновные в невыполнении приказов инквизиции, в частности в отказе посылать на костёр еретиков, отлучались от Церкви, на непослушные города накладывался интердикт, папский престол призывал верующих не платить налоги, не подчиняться таким властям.

Утверждение, что Церковь не полномочна выдавать еретиков светской власти и требовать от последней предания их смертной казни, было признано Констанцским собором еретическим и фигурировало в качестве 18-го пункта обвинения, выдвинутого против Яна Гуса»[89].

У нас есть свидетельства современников, по которым историкам удалось восстановить весь «церемониал» жестокого финала следствия. Чтобы привлечь максимальное количество публики, аутодафе назначалось на праздничный день на центральной площади города. При этом приходить на жестокое зрелище должны были абсолютно все. За этим строго следили доносчики и соглядатаи инквизиции. Если человек по неуважительной причине не являлся на «акт веры», его самого могли заподозрить в ереси. Точно так же расценивалось проявление сострадания. Если же человек являлся на созерцание расправы, его ждала индульгенция на 40 дней.

Довольно устойчивым в сознании современного человека является миф о большом количестве проводимых по Европе сожжений. Тем не менее устраивались аутодафе несколько раз год. Об этом событии торжественно объявлялось заранее – делали это священники.

Костру предшествовал собственно сам «акт веры». Заключался он в проведении торжественного богослужения и в оглашении приговора инквизиции.

Казнь обставлялась очень торжественно – улицы и балконы города украшали гирляндами цветов и устилали коврами. В центре площади возводили помост для оглашения приговора под красным балдахином и ложи для знатных гостей.

Инквизиторы заботились буквально о каждой мелочи. Поскольку казнили всего несколько раз в год, то число жертв было велико и вся процедура могла иногда занять целый день. Поэтому на площади сооружались и общественные уборные для знати.

Накануне проводили подготовку к казни. Обставлялось всё также с большой пышностью. С утра к месту казни отправлялась процессия верующих, отобранных инквизицией, во главе которой стояли члены конгрегации святого Петра Мученика[90]. Придя на площадь, они принимались за выполнение «черновой» работы – строили помосты и ложи, складывали в определённом для костра месте дрова и устанавливали столб, к которому привязывалась жертва.

Наблюдала за всем «милиция Христа» – члены местной инквизиции, которые также шли в процессии, облачённые в длинные белые балахоны с капюшонами, опущенными на самые глаза. Они несли два зелёных знамени – одно водружалось возле костра на соседней с центральной площади, а другое – на помосте самого «акта веры».

Утро же того дня, в который свершалось аутодафе, начиналось с приготовления жертв к казни, о которой, как уже говорилось выше, те даже не догадывались. Заключённых мыли, стригли, брили и приводили в «порядок», облачали в чистое бельё и чистое платье. В это утро несчастным полагались вкусный завтрак и даже стакан вина.

После этого жертве в связанные руки давали свечу зелёного цвета, который был цветом инквизиции, набрасывали на шею верёвку и выводили на улицу, где уже застыла поджидавшая жертву процессия особо верующих прихожан, тех же, что накануне всё подготавливали к казни. Теперь в их руках были знамёна приходов. Некоторых «упорствующих» еретиков сажали на ослов задом наперёд и намертво привязывали к несчастному животному.

Поскольку жертв было много, то к центральной площади с траурными песнопениями текли целые реки таких процессий. В руках сопровождавших были позорные одеяния-санбенито и нарисованные изображения тех еретиков, которых было решено предать огню по тем или иным причинам заочно.

За всем происходившим наблюдали с балконов и из окон горожане, которые буквально извергали на преступников потоки проклятий и брани. Некоторые кидали в них грязью. Однако бросать какие-либо тяжёлые предметы в процессию запрещалось, так как случайно могли пострадать не жертвы, а сами инквизиторы и их приспешники.

Когда процессия прибывала к месту казни, там их уже встречали зрители, с удобствами устроившиеся в ложах и просто на земле. Осуждённых усаживали на скамьи позора, установленные на помосте, чтобы всем хорошо было видно происходящее, но расположенные ниже трибун для знатных и почётных гостей.

Когда всех устраивали «по местам», начиналось богослужение, а затем кто-нибудь из инквизиторов высшего ранга произносил гневную и обличительную речь. В конце оглашался приговор. Это и было собственно «аутодафе» как «акт веры».

Приговор всегда был написан по-латыни и щедро сдобрен длинными цитатами из Библии и писаний Святых Отцов, так что на его оглашение иногда уходило несколько часов. Заключённые до конца оглашения не знали своей участи: кого отправляли на костёр – «жаровню», кого осуждали ходить в санбенито, а кого приговаривали к бичеванию.

Костёр устраивали не на центральной площади, там, где проходило оглашение приговора, а где-нибудь поблизости. После объявления приговора к месту казни переходили не только инквизиторы и их жертвы, но и зрители. Осуждённого возводили на костёр и привязывали к столбу. Даже в эти последние минуты жизни монахи не давали своим жертвам покоя и старались вырвать у них признание в грехах и ереси. При этом рот осуждённому затыкали кляпом, что лишало его возможности смущать умы зрителей неожиданной агитацией и выкриками. Так что о своём раскаянии жертва могла дать знать только жестом или кивком.

Зрители, как правило, выражали своё одобрение происходящему, находясь под постоянным наблюдением инквизиции, а некоторые подбрасывали в огонь специально припасённые дрова или хворост.

«Хотя палачи пытались так устроить костёр, чтобы он пожрал осуждённого, не оставив и следа от него, эта цель не всегда достигалась, – пишет И. Григулевич. – В таких случаях обуглившиеся останки рвались палачами на мелкие части, кости дробились, и это ужасное месиво повторно предавалось огню. Затем тщательно собирался пепел и выбрасывался в реку. Подобной процедурой инквизиторы пытались лишить еретиков возможности заручиться останками своих мучеников и поклоняться им.

Если осуждённый на костёр умирал до казни, то сжигали его труп. Сожжению подвергались и останки тех, кого осуждали посмертно. В испанской и португальской инквизиции было принято сжигать на костре куклы, изображавшие осуждённых (казнь in efigie ). Такой символической казни подвергались осуждённые на пожизненное заключение, а также бежавшие из тюрем или от преследований инквизиции.

Костёр использовался инквизицией и для другой цели – уничтожения сочинений вероотступников, иноверцев и неугодных Церкви писателей»[91].

Вот как аутодафе 1680 года описывается в официальном отчёте, точно передающем изуверскую атмосферу этого «богоугодного» спектакля: «Всё великолепие сие выступило в достойном восхищения порядке, так что не дрогнул ни один человек, не образовалось ни одного пустого места, не выделился никто в толпе. И, казалось, небо и земля сговорились способствовать тому, чтобы шествие сие появилось во всём своём блеске, небо – даруя ясный день, без оскорбительной пыли, без изнурительной жары, а земля – почтительно предоставляя пространство столь великому стечению народа. И так, безо всяких препятствий, шествие следовало по своему пути, а поклонение и благочестие находили себе достойнейшее применение в созерцании всего величия Испании, считая для себя честью служить святому трибуналу и сопровождая хоругвь с достоинством и уважением, подобающим высокому званию столь важных особ и вместе с тем столь великому и столь согласованному множеству монахов и лиц духовных и светских, каковые, в количестве семисот, проходили со свечами в руках, со сдержанностью, в коей отражалась умеренность, соблюдаемая святым трибуналом во всех его действиях.

Венцом всей славы сей и в чём собственно заключается торжество генерального аутодафе, являлась величественная пышность, с коей выступил трибунал, появившись пред обвиняемыми, дабы судить их у светлейшего трона, на великолепнейшем театре и сумев привлечь к себе людские взоры, дабы заставить бояться и почитать себя, ибо зрелище сие можно было сравнить с тем, каковое предстанет в великий день всеобщего Страшного суда: если, с одной стороны, оно будет внушать ужас – мерзость виновных, запечатлённая в отличительных знаках их преступлений и наказаний, то с другой, будет веселить сердца – слава праведных и верховное величие Христа и апостолов, кои, следуя за хоругвию, в сопровождении ангельских хоров, направятся к долине Иосафата, где верховный судия воссядет на свой высокий трон, а те, кто за ним следовал, – на обетованные места, и пред лицом всего мира прочтены будут улики и дела, и, лишая силы всякое ходатайство и заступничество, приговоры будут приведены в исполнение.

Для соблюдения столь великого порядка необходимо было, чтобы ночью стража была весьма бдительной, и посему преступники, кои раньше были размещены по домам добровольных помощников инквизиции, были уведены в тайные застенки, ввиду большого скопления их при трибунале, а равно, дабы держать каждого из них в отдельности, так, чтобы они не могли сообщаться и переговариваться; и, собрав всех их к десяти часам вечера, дав им сначала поужинать, сеньор дон Антонио Самбрана де Боланьос, старейший инквизитор двора, в сопровождении дона Фернандо Альвареса де Вальдеса, секретаря сицилийского трибунала, вошёл в затворы, где содержались отпущенные преступники, и каждому в отдельности объявил приговор в следующей форме:

«Брат, ваше дело было рассмотрено лицами весьма учёными и великих познаний; ваши преступления являются столь тяжкими и столь дурного свойства, что, в видах примерного наказания, решено и постановлено, что завтра вы должны умереть: вы предупреждены и приготовлены, и, дабы вы могли исполнить сие, как подобает, здесь останутся два духовника». И, объяснив каждому сии слова, приказал он войти двум монахам и поставил двух служителей на страже, у дверей каждого застенка, и в сём порядке и последовательности выслушали двадцать три осуждённых свои смертные приговоры; принимая же во внимание бессонницу и скорбь осуждённых, а равно работу и усталость духовников и служителей, предусмотрительность трибунала приготовила запасы печений, шоколада, пирожных и прохладительных напитков для подкрепления и ободрения тех, кои в сём нуждались.

Всю ночь трибунал готов был допустить к себе тех осуждённых, кои испросят аудиенцию, и когда две женщины, осуждённые, как отпущенные, испросили её, трибунал, по обычному своему милосердию, допустил их к себе, причём принимал их заявления сеньор дон Антонио Самбрана, занятый этим большую часть ночи и утра.

Настал столь желанный для народа день 30 июня, и в три часа ночи осуждённым начали раздавать одежду, с таким расчётом, чтобы до пяти часов утра закончить распределение завтраков. Тем временем алькальдам трибунала дону Педро Сантосу и дону Хосе дель Ольмо вручили каждому два двойных пакета с именами осуждённых. Первый заключал указание о порядке, в коем надо было вывести осуждённых из их затворов и построить их для шествия, второй – список, по коему надо было вызывать их на помост, когда они должны будут выслушать приговор. Приказ, по коему шествие должно было начаться в шесть часов утра, был оглашён, и с того часа начали прибывать бесчисленные толпы как живущих при дворе, так и приезжих, привлечённых сюда сим известием; однако сей приказ не мог быть выполнен столь точно, как того хотели, ибо аудиенции продолжались так долго, что замедлили предустановленную быстроту.

Промедление сие дало возможность народу разместиться на помостах и запастись едой на столь длинный день, и в семь часов утра начали выходить солдаты веры, а за ними вынесли крест приходской церкви Св. Мартина, одетый в чёрный покров, и вышли двенадцать священнослужителей в стихарях и вслед за ними сто двадцать осуждённых, каждый – между двумя служителями.

Тридцать четыре первых следовали в изображении, и мёртвые и бежавшие, из коих тридцать два были отпущены и как таковые шли с коронами на голове, отмеченными пламенем… Другие две статуи шли в санбенито, и у всех на груди начертаны были большими буквами имена тех, кого они представляли. Алькальдам трибунала надлежало идти во главе осуждённых, порученных их присмотру, но, работая в тайных застенках, они не могли занять свои места вовремя.

Из осуждённых, представших во плоти, следовали одиннадцать покаявшихся и отрёкшихся; одни – осуждённые за двоежёнство, другие – за суеверия, третьи – за лицемерие и ложь: все с потушенными жёлтыми свечами в руках. Лжецы и двоежёнцы – с колпаками на голове, некоторые с верёвками на шее и столькими узлами, сколько сотен плетей они должны были получить по приговору, дабы лучше можно было дать отчёт о каждом осуждённом в отдельности.

За ними следовало пятьдесят четыре еретика, примирённые, все в санбенито с полукрестами св. Андрея, а другие с целыми крестами и со свечами, как предшествующие.

Немедленно следовали двадцать один отпущенный, все с коронами на голове, в коротких плащах с пламенем, а упорствующие – с драконами среди пламени, и двенадцать из них – с кляпами во рту и связанными руками. Все они шли в сопровождении монахов, увещевавших их, ободряя одних и приводя к вере других. Шествие осуждённых замыкал толедский старший альгвасиль дон Себастьян де Лара…

Костёр был шестидесяти футов в окружности и высотой – семи, и поднимались к нему по лестнице шириной в семь футов, сооружённой с таким расчётом, чтобы на соответственном расстоянии друг от друга можно было водрузить столбы и в то же время беспрепятственно отправлять правосудие, оставив соответственное место, дабы служители и священнослужители могли без затруднения пребывать при всех осуждённых.

Костёр увенчивали солдаты веры, коих часть стояла на лестнице, на страже, дабы не поднималось больше определённого необходимого числа лиц; но скопление народа столь увеличилось, что порядок не мог быть соблюдён во всём и, таким образом, выполнено было если не то, что надлежало, то хотя бы то, что возможно было выполнить…

Засим приступлено было к казням: сначала удушены были гарротой возвращённые, засим преданы огню упорствующие, кои были сожжены заживо, с немалыми признаками нетерпения, досады и отчаяния. И, бросив все трупы в огонь, палачи поддерживали его дровами, пока окончательно не обратили трупы в пепел, что совершилось часам к девяти утра»[92].

А вот в Мексике, как пишут М. Бейджент и Р. Ли, «звёздным часом» инквизиции стало «великое аутодафе» 11 апреля 1649 года. «Оно было специально направлено на так называемых «новых христиан» – как называли в испанских колониях в Америке обращённых иудеев или «конверсос» – которые едва ли не монополизировали торговлю между Испанией и её колониями. Улики против этих людей были ненадёжными. Однако инквизицию прельщали их деньги и имущество, да и, кроме того, тут в Новом Свете у неё имелось даже больше возможностей для фабрикования дел, чем в Испании. «Великое аутодафе» 1649 года было ещё большим спектаклем, чем аутодафе 1574 года. Как и в тот раз, о нём заранее возвестили торжественными процессиями с трубами и барабанами через весь Мехико. Толпы стали стекаться в Мехико за две недели до события, некоторые преодолевали расстояние в 600 миль, чтобы увидеть предстоящее зрелище. В день накануне публичного суда была устроена причудливая процессия. По улицам столицы двигались двойные ряды роскошных карет, в которых восседали знатные особы. Во главе этой карнавальной процессии выделялся штандарт инквизиции. Прибыв на площадь, где должно было состояться аутодафе, многие зрители остались в своих каретах на всю ночь, чтобы не потерять удачного места.

Публичному суду должны были подвергнуть общим числом 109 заключённых, представлявших, как сообщалось, «большую часть мексиканской коммерции». У всех заключённых были конфискованы поместья и имущество, и ничто из этого не было возвращено, даже тем, кто впоследствии примирился с Церковью, получив требуемое наказание. Двадцать человек были сожжены в изображении – кто-то из них бежал из тюрьмы, кто-то умер в ней под пытками, двое кончили жизнь самоубийством. Из лично присутствовавших на суде заключённых тринадцать были приговорены к костру, однако двенадцати, после того как они раскаялись в последний момент и примирились с Церковью, милосердно даровали возможность быть удавленными, прежде чем их коснётся пламя костра. Только один человек, некто Томас Тревиньо, был в действительности сожжён живьём. В ходе судебного разбирательства он отвергал обвинение в том, что тайно исповедовал иудаизм. Однако в ночь перед казнью он узнал о своём приговоре и вслед за тем открыто провозгласил о своей приверженности иудаизму, заявив о намерении умереть в своей истинной вере.

Дабы заглушить его богохульственные речи, на аутодафе его вели с кляпом во рту, но, несмотря на кляп, можно было слышать, как он заявлял о своей вере и поносил христианство.

На костре он остался непреклонным.

Не сломленный до самого конца, он подгребал к себе ногами горящие головешки, а последними различимыми его словами были: «Подбросьте дров, мои деньги стоят того»»[93].

* * *

По смерти папы Григория XI, в 1378 году, начался великий «церковный раскол» на Западе, период, длившийся до 1429 года, во время которого в Европе существовало два папы, отлучающих друг друга от Церкви и предающих друг друга анафеме. Инквизиция, разумеется, разделилась тоже на два лагеря, и каждый из пап назначил своих инквизиторов.

Впрочем, этот раскол не принёс испанцам никакого облегчения, ибо инквизиторы обеих сторон старались превзойти друг друга в усердии и довели это усердие до того, что в середине XV века инквизиции больше не хватало жертв.

Но эта хитрая и коварная организация не растерялась – инквизиторы были назначены и в области, ранее не охваченные её паутиной. С помощью же королевы Изабеллы, жены Фердинанда VII, короля Арагонского, унаследовавшей Кастилию, для инквизиции стало возможным, наконец, опутать общей сетью и буквально скрутить в узел всю объединённую Испанию.

Изабелла I Кастильская (1451 – 1504) была женщиной невероятной красоты и очень религиозной. В девичестве её осаждали толпы поклонников, поверивших слухам о высоких добродетелях принцессы. Выйдя замуж за Фердинанда, короля Арагона, она фактически объединила Кастилию и Арагон в единое государство – Испанию. Но Изабелла не только «основала» Испанию, она смогла ещё способствовать расцвету своего государства. В годы её правления Христофором Колумбом была открыта Америка (1492) и в том же году завоёвана арабская Гранада, запрещены войны внутри страны между владельцами замков и укреплена нравственность двора. Но именно при Изабелле Кастильской в Испании в 1481 году появилась инквизиция, которая преследовала еретиков, мавров, марранов и морисков.

Благодаря благочестивой Изабелле Церковь изменила старые законы инквизиции, придав им большую строгость и большую гибкость. Эта расширенная, усовершенствованная и распространившаяся по всей Испании инквизиция стала называться «новой инквизицией». Деятельность её началась, как мы уже говорили, в 1481 году и продолжалась до 1808 года, когда временно была упразднена вторгнувшимися в Испанию при Наполеоне французами.

Испанская инквизиция действовала жестоко и изощрённо, пролила не только реки и потоки крови невинных людей, но целые её моря и океаны. Особенными зверствами были отмечены преследования и последующее изгнание евреев и мавров.

Учреждение инквизиции в Испании.

Инквизиция: Гении и злодеи

Учреждение инквизиции в Испании

В 1231 году Испания была разделена на четыре христианских государства — Кастилию, Арагон, Наварру и Португалию, и на три мусульманских — Севилью, Кордову и Хаену. Кастилия поглотила вскоре три последние государства, тогда как Арагон присоединил к себе Валенсию и Майорку.

В 1232 году папа Григорий IX своим Раввенским декретом учредил инквизицию, о чем мы уже говорили выше, и в этом же году обратился к архиепископу Таррагонскому,[20] дабы уведомить его о наличии еретиков в испанских епархиях.

Но сама инквизиция во всех испанских государствах, кроме Арагона, была учреждена лишь в 1478 году, а в Португалии — даже в 1536 году.

Испания, которой суждено было находиться под гнетом инквизиции до конца 1820-х годов, с самого момента ее возникновения в стране проявила к «суду веры» глубочайшую враждебность.

Как только инквизиция начала свою деятельность на территории Испании, как только стали производиться допросы, пытки и казни, начались народные волнения, тем более что еретические учения получили на испанских территориях особое распространение во время альбигойских войн, ибо многие альбигойцы бежали сюда в поисках спасения.

Особенно сильна была катарская ересь в Арагоне, где инквизицию учредили в 1232 году. Пять лет спустя там состоялся первый инквизиционный процесс.

Инквизиция решила произвести на испанцев впечатление — и вполне преуспела в этом. В приверженности катарской ереси был обвинен уважаемый в стране граф Фойш. Как полагают, причиной ненависти, которой воспылал к графу епископ Понс де Виламур стала тривиальная неприязнь — как мы бы сейчас сказали, епископ и граф что-то не поделили, а в результате перед судом инквизиторов предстали сам граф, 45 его вассалов и — не удивляйтесь! — 18 эксгумированных тел предполагаемых еретиков. Последние 18 «обвиняемых» были сожжены на костре.[21] Но граф не растерялся и стал бороться с несправедливостью — и через 20 лет бесконечных процессов победил: епископ был смещен со своего поста, а граф полностью оправдан.

Потерпев ряд крупных и мелких поражений, инквизиция решила не усердствовать, и впервые еретики были приговорены к сожжению лишь в 1301 году — в Каталонии и в 1314 году — в Арагоне.

Но, как только инквизиция утвердилась в Каталонии и в Арагоне, областной собор, созванный по этому поводу, определил способ действий против еретиков, и те церковные наказания, которым «смирившиеся» должны быть подвергнуты. Собор постановил, что «нераскаянные грешники» будут передаваться в руки судебной власти, чтобы пройти «через последние муки и испить чашу страданий до дна», а «смирившиеся» должны были в течение «десяти лет» стоять каждое воскресенье во время поста у дверей храма, одетые в покаянную одежду, на которой были бы нашиты два креста — другого, чем одежда — цвета.

Во второй половине XIV века Генеральным инквизитором Испании становится монах Ордена проповедников Николай Эймерик (1320–1399), которого по праву считают предшественником ужасного Торквемады. Для арагонской инквизиции наступают «горячие деньки» — в прямом и переносном смысле.

В лице Эймерика мы вновь встречаем сильную личность — но личность, о которой вряд ли можно сказать хоть одно хорошее слово. Ярый фанатик, он не останавливался перед подтасовыванием фактов, выдвижением несправедливых и бездоказательных обвинений. Он никогда не признавал своих ошибок. Он был необычайно жесток и издал поистине садистское «Руководство для инквизиторов». Он реорганизовал инквизицию и сделал ее структуру четкой и действовавшей безотказно. Под его влиянием во всей Каталонии и Арагонии постоянно зажигались аутодафе.

Аутодафе — торжественное оглашение приговора инквизиции и исполнение самого приговора — как правило, сожжение на костре. Аутодафе происходило на главной площади города в праздничные дни в присутствии властей и толпы народа. Присутствие на аутодафе было проявлением благочестия. Аутодафе — буквально в переводе с испанского «акт веры».

Эймерик потерпел поражение в борьбе в уже давно почившим человеком, ибо вознамерился преследовать ученого, писателя и философа-теолога Раймунда Луллия (1235–1315), умершего задолго до начала инквизиторского суда над ним.

Луллий в молодости был рыцарем и вел довольно разгульный образ жизни, но потом увлекся науками и стал священником. В качестве миссионера Луллий был в Армении, Северной Африке, на Кипре. По преданию, он умер в Тунисе как христианский мученик.

Чем этот истинный христианин и настоящий ученый мог помешать инквизитору, родившемуся через пять лет после смерти Луллия? Да тем, что в своих ученых трудах Луллий доказывал, что истины Церкви, если они истинны, должны исходить из доводов разума. Именно этот вполне разумный постулат был расценен «ревнителями веры» как ересь, ибо они объявляли высшей добродетелью христианина слепую веру. Кроме того, Луллий сочувствовал учению катаров и призывал отказаться от роскоши и вернуться к евангельской простоте.

Эймерик решил предать анафеме не только самого ученого и его труды, но и его учеников. Однако против него выступили короли Арагона и одержали победу. В 1395 году Эймерик был отстранен папой от руководства инквизицией в Испании.

По смерти папы Григория XI, в 1378 году, начался великий «церковный раскол» на Западе, период, длившийся до 1429 года, во время которого в Европе существовало два папы, отлучающих друг друга от церкви и предающих друг друга анафеме. Инквизиция, разумеется, разделилась тоже на два лагеря, и каждый из пап с обеих сторон назначил своих инквизиторов.

Впрочем, этот раскол не принес испанцам никакого облегчения, ибо инквизиторы обеих сторон старались превзойти друг друга в усердии и довели это усердие до того, что в середине XV века инквизиции не хватало больше жертв.

Но эта хитрая и коварная организация не растерялась — и в области, ранее не охваченные ее паутиной, были назначены инквизиторы. С помощью же королевы Изабеллы, жены Фердинанда VII, короля Арагонского, унаследовавшей Кастилию, для инквизиции стало возможным наконец опутать общей сетью и буквально скрутить в узел всю объединенную Испанию.

Изабелла Кастильская (1451–1504) была женщиной невероятной красоты и очень религиозной. В девичестве ее осаждали толпы поклонников, поверивших слухам о высоких добродетелях принцессы. Выйдя замуж за Фердинанда, короля Арагона, она фактически объединила Каталонию и Арагон в единое государство — Испанию. Но Изабелла не только «основала» Испанию, он еще смогла и способствовать расцвету своего государства. В годы ее правления Христофором Колумбом была открыта Америка (1492) и в том же году завоевана арабская Гранада, запрещены войны внутри страны между владельцами замков и укреплена нравственность двора. Но именно при Изабелле Кастильской в Испании в 1481 году появилась инквизиции, которая преследовала еретиков, мавров, маранов и морисков.

Именно благодаря благочестивой Изабелле Церковь изменила старые законы инквизиции, придав им большую строгость и большую гибкость. Эта расширенная, усовершенствованная и распространившаяся по всей Испании инквизиция стала называться «новой инквизицией». Деятельность ее началась, как мы уже говорили, в 1481 году и продолжалась до 1820 года, когда временно была отменена вторгнувшимися в Испанию при Наполеоне французами.

Испанская инквизиция действовала жестоко и изощренно, пролила не только реки и потоки крови невинных людей, но целые ее моря и океаны. Особенными зверствами были отмечены преследования и последующее изгнание евреев и мавров.

инквизиция: Электронная еврейская энциклопедия ОРТ

ИНКВИЗИ́ЦИЯ (на латинском inquisitio; полное название Inquisitio haereticae pravitatis — `расследование извращающей ереси`), особый следственный и судебный орган при католической церкви для преследования еретиков. Название «инквизиция» этот орган получил на IV Латеранском соборе, созванном папой Иннокентием III в 1215 г.

В 1231–35 гг. папа Григорий IX рядом постановлений изъял выявление еретиков и расследование их дел из ведения епископских судов и передал эти функции специальным уполномоченным-инквизиторам, назначавшимся из доминиканских и францисканских монахов, и к 1232 г. ввел постоянные суды инквизиции в ряде стран. В 1252 г. папа Иннокентий IV санкционировал применение пытки при следствии. Смертные приговоры приводились в исполнение светскими властями, которым передавалась и часть конфискованного имущества осужденных. К 1255 г. инквизиция действовала во многих странах Западной и Центральной Европы.

В исследовании истории возникновения и деятельности инквизиции следует различать между папской и государственной инквизицией в Испании и Португалии. Папская инквизиция возникла как инструмент борьбы с вероотступничеством и не распространялась на евреев как таковых. Однако, когда крестившиеся евреи возвращались в иудаизм (как, например, в Арагоне, куда бежали евреи после изгнания из Франции в 15 в. ), они рассматривались как вероотступники и преследовались папской инквизицией наравне с еретиками-христианами.

Папская инквизиция выискивала антихристианские выпады и пренебрежительные отзывы о христианстве в раввинистической литературе; отсюда — сожжение папской инквизицией философских и некоторых галахических трудов Маймонида (1232) и Талмуда (1242) в Париже. Вскоре после своего возникновения папская инквизиция появилась в Провансе, Арагоне, Италии и в Священной Римской империи.

Судебная процедура папской инквизиции была строго регламентирована. С момента ареста обвиняемый содержался в строжайшей изоляции. В центре процесса стояли свидетельские показания; в отсутствие свидетелей процесс не мог состояться. Свидетельские показания слушались на закрытом заседании, и обвиняемый никогда не знал, кто свидетельствует против него.

Испанская государственная инквизиция возникла как попытка разрешить проблему анусим, стремившихся втайне вернуться к иудаизму (см. Марраны). Установлению инквизиции в Испании предшествовали такие события, как антиеврейские гонения 1391 г. и диспут в Тортосе (см. Диспуты). Инициатором основания испанской инквизиции был Алонсо д’Эспина, францисканский монах, по-видимому, еврейского происхождения, сочинение которого «Крепость веры против евреев» (1458/9) призывало к изгнанию из Испании евреев и мавров.

Во время посещения Фердинандом и Изабеллой Севильи в 1477 г. монах Альфонсо де Охеда изложил перед ними проблему севильских анусим и просил принять соответствующие меры. Королевская пара обратилась к папе Сиксту IV с просьбой разрешить установление в Испании института инквизиции. Разрешение было дано в 1478 г., и в 1480 г. были назначены два главных инквизитора — Мигель де Морилло и Хуан де Сан-Мартин, приступившие к активным действиям 1 января 1481 г. в Севилье. В 1483 г. главой испанской инквизиции был назначен Томас де Торквемада, деятельность которого определила лицо и цели испанской инквизиции на многих годы.

Правовой основой деятельности испанской государственной инквизиции являлась власть папы. Католическая вера рассматривалась как критерий гражданской лояльности. Процедура следствия была гражданской и соответствовала законодательству своего времени — церковь лишь предоставляла свой следственный аппарат в распоряжение светских властей. Всякий новоучрежденный трибунал инквизиции издавал «эдикт милости», дававший еретикам возможность явиться с добровольным покаянием — обычно в течение 30–40 дней; тех, кто не принес такого раскаяния, арестовывали.

Каждому подсудимому назначался адвокат, и если ему удавалось показать, что свидетели обвинения лично заинтересованы в осуждении обвиняемого, последний подлежал оправданию. Обвиняемый имел также право вызывать свидетелей защиты, которые могли бы показать, что он верен католической церкви. Если обвиняемый отказывался признаться в своих грехах, его подвергали пытке. В случае раскаяния подсудимого следовало «примирение», и он возвращался в лоно церкви. «Примирение» неизбежно влекло за собой тяжелое наказание.

Учреждение и первые шаги испанской инквизиции вызвали сопротивление в определенных придворных и церковных кругах, считавших, что методы инквизиции не только не приведут к решению проблемы марранов в Испании, но, напротив, жестокость, не различающая между малым и большим преступлением, не учитывающая условий, приведших к прегрешению (как, например, закрытое домашнее воспитание девушек, которые, естественно, впадают в те же грехи, что и родители, или отвержение марранов христианской средой, что неизбежно толкает их назад к еврейским общинам), лишь усугубит проблему, вызвав бегство марранов в места, где они не будут под опекой и руководством церкви. С точки зрения противников инквизиции, наказания должны быть избирательными, и основным методом интеграции марранов должно быть их терпеливое воспитание в духе католичества.

Противники инквизиции оказались в меньшинстве, и институт инквизиции интенсивно развивался. В течение нескольких лет вся Испания покрылась сетью инквизиционных трибуналов (Севилья — 1481 г. ; Кордова — 1482 г.; Сьюдад-Реаль — 1483 г.; Сарагоса — 1484 г.; Толедо — 1485 г.; Куэнка и Вальядолид — 1488 г.; Валенсия — 1507 г., и другие).

Наряду с постоянными судами действовали выездные судебные комиссии (1485 г. — Гуадалупе; 1486 г. — Медина-дель-Кампо; 1490 г. — Сеговия, Лерида и Авила; 1495 г. — Херес-де-ла-Фронтера; 1501 г. — Леон; 1512 г. — Памплона; 1515 г. — Тудела и т. д.). Расследования, которые провела испанская инквизиция в течение первого десятилетия своей деятельности, показали, что многие крещеные евреи остались верны иудаизму и сохранили прочные связи с еврейскими общинами (согласно различным источникам, в 1480–92 гг. было выявлено около 13 тысяч марранов, сохранивших верность иудаизму).

В 1481–88 гг. было предано сожжению более 700 марранов и более 5 тысяч возвращено в лоно церкви. Раскаявшийся, приняв установленное судом инквизиции наказание, приносил клятву в верности церкви; уличенные в нарушении клятвы приговаривались к сожжению. Среди наказаний, практиковавшихся инквизицией, были каторжные работы, ссылка на галеры, пожизненное заключение или домашний арест; выходя на улицу, приговоренный был обязан надевать особое облачение (санбенито).

Результаты расследований инквизиции были одной из основных причин, побудивших католических монархов Испании, которые стремились интегрировать население королевства на основе религиозного единства, изгнать из страны в 1492 г. всех евреев. Причина изгнания — твердая уверенность монархов Испании в том, что до тех пор, пока на испанской земле остаются евреи, нет надежды, что марраны будут окончательно интегрированы в христианской среде, — прямо указана в эдикте об изгнании.

После изгнания евреев из Испании инквизиция фактически превратилась в полицию нравов: помимо борьбы с вероотступничеством, ересью и черной магией в компетенцию инквизиции были включены также случаи соблазнения женщин на исповеди, гомосексуализм и т. п. С течением времени преследование марранов перестает быть центральной проблемой инквизиции: в 1525 г. инквизиция начинает преследовать оставшихся верными исламу мавров, а к середине 16 в. вступает в борьбу с протестантским движением в христианстве.

Инквизиция в Португалии была учреждена под давлением испанцев, понимавших, что отсутствие там инквизиции делает эту страну идеальным убежищем для испанских марранов. Вопрос об учреждении инквизиции в Португалии получил особую остроту в 1497 г., когда эдикт об изгнании евреев (среди которых было множество бежавших из Испании марранов, в том числе из знатных семей) был заменен указом об их крещении насильственном. Король Мануэл I, стремясь искоренить в стране иудаизм, не нанося при этом ущерба экономике Португалии, даровал новообращенным двадцатилетний период (позднее продленный до 1534 г.) иммунитета против преследований за «упущения» в соблюдении новой веры, причем сами «упущения» подлежали юрисдикции светского, а не инквизиционного трибунала.

Предполагалось, что за эти годы новообращенные успеют привыкнуть к новой религии. По истечении дарованного королевским эдиктом периода иммунитета в Португалии была учреждена инквизиция (в 1536 г. трибуналы инквизиции были учреждены в Лиссабоне, Коимбре и Эворе), приступившая к активной деятельности в 1539 г. и в сентябре 1540 г. проведшая в Лиссабоне первое в Португалии аутодафе. В архивах Португалии сохранилось более 40 тысяч протоколов судебных разбирательств местной инквизиции, период высшей активности которой приходится на середину следующего столетия.

Число жертв аутодафе стало столь велико, а злоупотребления столь очевидны, что папа Иннокентий XI наложил запрет на деятельность инквизиции в Португалии (декабрь 1678 г. — август 1681 г.). Но уже в январе 1682 г., почти через полгода после возобновления деятельности инквизиции, последовало аутодафе в Коимбре, а в мае того же года — числом и общественным положением сожженных самое известное в истории Португалии аутодафе в Лиссабоне. Особые эмиссары португальской инквизиции следили за религиозным поведением португальских марранов за границей; уличенных в соблюдении иудаизма арестовывали и доставляли в страну, чтобы предать суду инквизиции.

С восшествием на престол Испании династии Бурбонов (начало 18 в.) положение «тайных евреев» несколько улучшилось, однако, когда в 1720 г. в Мадриде была обнаружена подпольная синагога, деятельность инквизиции возобновилась. Во второй половине 18 в. активность инквизиции на Пиренейском полуострове значительно сократилась — частично благодаря либерализации общественного сознания, частично — из-за почти полного отсутствия объекта преследования.

В Португалии последнее аутодафе вообще и последнее, в котором фигурировали «тайные евреи» в частности, имело место в октябре 1765 г.; формально инквизиция в Португалии была упразднена в марте 1821 г. В Испании упразднение инквизиции относится к 1808 г. — времени правления Жозефа Бонапарта; в июле 1814 г., однако, инквизиция была вновь восстановлена Фердинандом VII. Во время конституционной революции 1820 г. инквизиция была упразднена королевским декретом, но вновь восстановлена во время контрреволюции 1823 г. Окончательно испанская инквизиция была упразднена в 1834 г.

Деятельность испанской и португальской инквизиции распространялась и на их заморские владения. С 1502 г. по 1802 г. испанская корона и папа издали ряд указов, воспрещающих евреям и маврам въезд в Новый Свет. Каждый прибывающий в испанские колонии на континенте Америки должен был доказать, что он — правоверный христианин в пятом поколении. Тем не менее многим марранам удалось поселиться в Новом Свете, и уже в 1528 г. в Мехико состоялось аутодафе, на котором были сожжены три «тайных еврея» — в том числе сподвижник Э. Кортеса Эрнандо Алонсо (1460–1528).

Деятельность инквизиции в Мексике была спорадической до 1571 г., когда Филипп II распорядился об учреждении суда инквизиции в колонии. С этих пор деятельность инквизиции в Мексике значительно активизировалась; так, в 1596 г. был сожжен вместе с матерью и пятью сестрами племянник вице-короля Мексики, губернатора провинции Нуэво-Леон, вернувшийся к иудаизму новый христианин Луис де Карвахаль (1566–96). До ее отмены в 1820 г. мексиканская инквизиция осуществила 60 аутодафе. Трибуналу в Мехико была соподчинена инквизиция на завоеванных Испанией в 1560-х гг. Филиппинских островах.

В Перу инквизиция была учреждена в 1570 г., хотя епископский суд активно действовал уже с 1539 г. С 1570 г. по 1805 г. в Лиме было осуществлено 34 аутодафе, и «тайные евреи» всегда составляли значительную часть обвиненных. Особой интенсивностью отличалась деятельность инквизиции в 1635 г. , когда было случайно обнаружено крупное сообщество тайно исповедующих иудаизм среди португальских купцов в Лиме. Был арестован 81 человек, а конфискация имущества была столь значительна, что привела к коммерческому кризису в колонии. Семеро арестованных были сожжены, остальные получили различные наказания.

Как и в Мексике, к середине 17 в. из-за жестокости инквизиции число «тайных евреев» сократилось, вследствие чего деятельность инквизиции значительно уменьшилась. Последнее аутодафе состоялось в 1736 г., однако спорадическая активность продолжалась до 1806 г. Юрисдикции суда инквизиции в Лиме подлежала также огромная провинция Новая Гранада, куда лимский трибунал направлял специальных эмиссаров. Неэффективность такой системы повлекла за собой учреждение отдельного суда инквизиции в Картахене (на Карибском побережье современной Колумбии) в 1610 г.

Юрисдикция нового трибунала распространялась не только на материковую часть Новой Гранады, но и на принадлежавшие Испании Карибские острова. Первое аутодафе произошло в 1614 г., последнее — в 1762 г. Инквизиция была отменена Боливаром в 1819 г. За два столетия своего существования суд в Картахене провел 54 аутодафе, осудил 767 человек, из которых пятеро были приговорены к сожжению; среди осужденных было значительное число «тайных евреев».

В португальском Гоа (на западном побережье Индии) суд инквизиции был учрежден в 1561 г., однако уже до этого там действовали инквизиторы. Первое аутодафе было произведено в 1563 г.; из четырех приговоренных к сожжению двое были «тайными евреями». В аутодафе 1575 г. и 1578 г. были сожжены 17 «тайных евреев». К 1773 г. инквизиция в Гоа совершила 82 аутодафе, однако число «тайных евреев» среди осужденных с годами непрерывно уменьшалось, — по всей очевидности, из-за устрашающего эффекта энергичной деятельности местной инквизиции.

Бразилия долгое время служила убежищем для португальских марранов. В 1579 г. епископ Сальвадора (современная Баия) получил прерогативы инквизитора, хотя все арестованные должны были транспортироваться в метрополию. Между 1591 г. и 1618 г. Бразилию посетили несколько инквизиционных комиссий, и десятки людей предстали перед ними с покаяниями или доносами. Особой активности инквизиция в Бразилии достигла в середине 17 в. после отвоевания страны у голландцев, под властью которых многие «тайные евреи» смогли открыто исповедовать свою веру. Многие из них фигурировали в великом аутодафе в Лиссабоне в 1647 г.

В 1713 г. 38 новых христиан были отправлены из Рио-де-Жанейро в Португалию, где получили различные наказания, некоторые были сожжены. К концу 18 в. бразильская инквизиция переключилась в основном на преследование франкмасонов и последователей Просвещения. С провозглашением независимости (1822) преследования инквизиции в Бразилии прекратились. Условия в португальских колониях в Африке не отличались от существовавших в Бразилии.

В Испании и ее владениях с начала деятельности инквизиции и до ее упразднения к различным наказаниям было приговорено около 350 тысяч человек, из которых около 32 тысяч были приговорены к сожжению на костре (многие — заочно). В Португалии и ее владениях около 40 тысяч человек были привлечены к суду инквизиции, около 30 тысяч были приговорены к различным наказаниям, из них свыше 1,3 тысяч — к сожжению (многие — заочно). В различные периоды «тайные евреи» составляли различную часть обвиненных, однако в целом именно они были основной жертвой государственной инквизиции Испании и Португалии.

1. Инквизиция: очерк Льоренте

ХУАН ЛЬОРЕНТЕ Оглавление: Если Вы попали сюда из хронологического указателя, то учтите, что общая хронология событий, связанных с проблемой свободой совести, тут. Отдельные события из этого перечня можно найти в соответствующих главах исследования Льоренте. С.Лозинский. Хуан Антонио Льоренте и его книга. Предисловие Льоренте. — ОБЪЯСНЕНИЕ СЛОВ И ВЫРАЖЕНИЙ, СВОЙСТВЕННЫХ ЯЗЫКУ СВЯТОГО ТРИБУНАЛА. — Глава I ПОРЯДОК И ПРЕЕМСТВЕННОСТЬ ИДЕЙ КАТОЛИЧЕСКОЙ ЦЕРКВИ ДО УЧРЕЖДЕНИЯ ИНКВИЗИЦИИ В ДЕЛЕ РОЗЫСКА И НАКАЗАНИЯ ЕРЕТИКОВ. Глава II УЧРЕЖДЕНИЕ ВСЕОБЩЕЙ ИНКВИЗИЦИИ ПРОТИВ ЕРЕТИКОВ В XIII ВЕКЕ Глава III О ПРЕЖНЕЙ ИНКВИЗИЦИИ В ИСПАНИИ Глава IV ОБ УПРАВЛЕНИИ ПРЕЖНЕЙ ИНКВИЗИЦИИ Глава V УЧРЕЖДЕНИЕ ТЕПЕРЕШНЕЙ ИНКВИЗИЦИИ В ИСПАНИИ Глава VI УСТАНОВЛЕНИЕ ДОЛЖНОСТИ ВЕЛИКОГО ГЛАВНОГО ИНКВИЗИТОРА, КОРОЛЕВСКОГО СОВЕТА ИНКВИЗИЦИИ, ПОДЧИНЕННЫХ ТРИБУНАЛОВ И ОРГАНИЧЕСКИХ ЗАКОНОВ. УЧРЕЖДЕНИЕ СВЯТОГО ТРИБУНАЛА В АРАГОНСКОМ КОРОЛЕВСТВЕ Глава VII ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ АКТЫ К ПЕРВЫМ ОСНОВНЫМ ЗАКОНАМ СВЯТОГО ТРИБУНАЛА, ВЫТЕКАЮЩИЕ ИЗ НИХ ПОСЛЕДСТВИЯ И АПЕЛЛЯЦИИ В РИМ ПРОТИВ ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЯ ИМИ Глава VIII ИЗГНАНИЕ ЕВРЕЕВ. ПРОЦЕССЫ, ВОЗБУЖДЕННЫЕ ПРОТИВ ЕПИСКОПОВ. СТОЛКНОВЕНИЕ ЮРИСДИКЦИИ. СМЕРТЬ ТОРКВЕМАДЫ; ИСЧИСЛЕНИЕ ЕГО ЖЕРТВ. ЕГО ХАРАКТЕР, ВЛИЯНИЕ ЕГО НА ПОВЕДЕНИЕ И ДЕЛА ИНКВИЗИЦИИ Глава IX СУДОПРОИЗВОДСТВО ТЕПЕРЕШНЕЙ ИНКВИЗИЦИИ Глава X О ВАЖНЕЙШИХ СОБЫТИЯХ, ПРОИСШЕДШИХ ПРИ ГЛАВНЫХ ИНКВИЗИТОРАХ ДЕСЕ И СИСНЕРОСЕ Глава XI ПОПЫТКА РЕФОРМЫ СВЯТОГО ТРИБУНАЛА, СДЕЛАННАЯ КОРТЕСАМИ КАСТИЛИИ И АРАГОНА. О ВАЖНЕЙШИХ СОБЫТИЯХ, ПРОИСШЕДШИХ ПРИ КАРДИНАЛЕ АДРИАНЕ, ЧЕТВЕРТОМ ГЛАВНОМ ИНКВИЗИТОРЕ Глава XII ПОВЕДЕНИЕ ИНКВИЗИТОРОВ В ОТНОШЕНИИ МОРИСКОВ Глава XIII О ЗАПРЕЩЕНИИ КНИГ И НЕКОТОРЫХ ДРУГИХ ПРЕДМЕТОВ ЭТОГО РОДА Глава XIV ЧАСТНЫЕ ПРОЦЕССЫ, ВОЗБУЖДЕННЫЕ ПО ПОДОЗРЕНИЮ В ЛЮТЕРАНСТВЕ И ПО НЕКОТОРЫМ ДРУГИМ ПРЕСТУПЛЕНИЯМ Глава XV ПРОЦЕССЫ, ВОЗБУЖДЕННЫЕ ИНКВИЗИЦИЕЙ ПРОТИВ КОЛДУНОВ, ЧЕРНОКНИЖНИКОВ, ВОЛШЕБНИКОВ, НЕКРОМАНТОВ И ДР. Глава XVI ПРОЦЕСС ЛЖЕНУНЦИЯ ПОРТУГАЛИИ И НЕКОТОРЫЕ ДРУГИЕ ВАЖНЫЕ ДЕЛА ЭПОХИ КАРДИНАЛА ТАВЕРЫ, ШЕСТОГО ГЛАВНОГО ИНКВИЗИТОРА Глава XVII ИНКВИЗИЦИИ НЕАПОЛЯ, СИЦИЛИИ И МАЛЬТЫ И СОБЫТИЯ ЭПОХИ КАРДИНАЛА ЛОАЙСЫ, СЕДЬМОГО ГЛАВНОГО ИНКВИЗИТОРА Глава XVIII ВАЖНЫЕ ДЕЛА, ПРОИСШЕДШИЕ В ТЕЧЕНИЕ ПЕРВЫХ ЛЕТ СЛУЖБЫ ВОСЬМОГО ГЛАВНОГО ИНКВИЗИТОРА. РЕЛИГИЯ КАРЛА V В ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ ЕГО ЖИЗНИ Глава XIX ПРОЦЕССЫ, ВОЗБУЖДЕННЫЕ ПРОТИВ КАРЛА V И ФИЛИППА II КАК ПОКРОВИТЕЛЕЙ ЕРЕТИКОВ И СХИЗМАТИКОВ. ПРЕУСПЕЯНИЕ ИНКВИЗИЦШ ПРИ ПОСЛЕДНЕМ ИЗ ЭТИХ ГОСУДАРЕЙ. ПОСЛЕДСТВИЯ ЕГО ОСОБЕННОЙ БЛАГОСКЛОННОСТИ К НЕЙ Глава XX ИНКВИЗИЦИЯ ТОРЖЕСТВЕННО СПРАВЛЯЕТ В ВАЛЬЯДОЛИДЕ В 1559 ГОДУ ДВА АУТОДАФЕ ПРОТИВ ЛЮТЕРАН. НА НИХ ПРИСУТСТВУЮТ НЕКОТОРЫЕ ЧЛЕНЫ КОРОЛЕВСКОЙ СЕМЬИ Глава XXI ИСТОРИЯ ДВУХ АУТОДАФЕ, СПРАВЛЕННЫХ ПРОТИВ ЛЮТЕРАН В СЕВИЛЬЕ Глава XXII УКАЗЫ 1561 ГОДА, СЛУЖИВШИЕ ДО НАШИХ ДНЕЙ ПРАВИЛОМ В ПРОЦЕССАХ ИНКВИЗИЦИИ Глава XXIII ПОДРОБНОСТИ НЕСКОЛЬКИХ АУТОДАФЕ, СПРАВЛЕННЫХ В МУРСИИ Глава XXIV АУТОДАФЕ, СПРАВЛЕННЫЕ ПРОТИВ ПРОТЕСТАНТОВ И ДРУГИХ ОБВИНЯЕМЫХ ИНКВИЗИТОРАМИ ТОЛЕДО, САРАГОСЫ, ВАЛЕНСИИ, ЛОГРОНЬО, ГРАНАДЫ, КУЭНСЫ И САРДИНИИ В ЦАРСТВОВАНИЕ ФИЛИППА II Глава XXV УЧЕНЫЕ, СТАВШИЕ ЖЕРТВАМИ ИНКВИЗИЦИИ Глава XXVI ПОКУШЕНИЯ, СОВЕРШЕННЫЕ ИНКВИЗИТОРАМИ ПРОТИВ КОРОЛЕВСКОЙ ВЛАСТИ И ДОЛЖНОСТНЫХ ЛИЦ Примечания к первому тому. (тут с №713 до конца). Том второй Глава XXVII ПРОЦЕССЫ, ПРЕДПРИНЯТЫЕ ИНКВИЗИЦИЕЙ ПРОТИВ РАЗНЫХ ГОСУДАРЕЙ И КНЯЗЕЙ Глава XXVIII ПОВЕДЕНИЕ СВЯТОГО ТРИБУНАЛА ОТНОСИТЕЛЬНО СВЯЩЕННИКОВ, ЗЛОУПОТРЕБЛЯЮЩИХ ТАИНСТВОМ ИСПОВЕДИ ИЛИ ОБВИНЯЕМЫХ В ДРУГИХ ПРЕСТУПЛЕНИЯХ ТОГО ЖЕ РОДА Глава XXIX ПРОЦЕССЫ, ВОЗБУЖДЕННЫЕ ИНКВИЗИЦИЕЙ ПРОТИВ ИСПАНСКИХ ПРЕЛАТОВ И ДОКТОРОВ, ЧЛЕНОВ ТРИДЕНТСКОГО СОБОРА Глава XXX ПРОЦЕССЫ, ВОЗБУЖДЕННЫЕ ИНКВИЗИЦИЕЙ ПРОТИВ НЕКОТОРЫХ СВЯТЫХ И ДРУГИХ УВАЖАЕМЫХ ЛИЧНОСТЕЙ ИСПАНИИ Глава XXXI ЗНАМЕНИТОЕ ДЕЛО ДОНА КАРЛОСА АВСТРИЙСКОГО, ПРИНЦА АСТУРИЙСКОГО Глава XXXII ЗНАМЕНИТОЕ ДЕЛО ДОМА БАРТОЛОМЕО КАРРАНСЫ, АРХИЕПИСКОПА ТОЛЕДО, ДО ЕГО ЗАКЛЮЧЕНИЯ В ТЮРЬМУ ( главы 33, 34 о том же процессе). Глава XXXV ПРОЦЕСС АНТОНИО ПЕРЕСА, МИНИСТРА И ПЕРВОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО СЕКРЕТАРЯ КОРОЛЯ ФИЛИППА II Глава XXXVI НЕСКОЛЬКО ПРОЦЕССОВ ИНКВИЗИЦИИ, ВОЗНИКШИХ ИЗ ПРОЦЕССА АНТОНИО ПЕРЕСА Глава XXXVII ГЛАВНЫЕ СОБЫТИЯ ИНКВИЗИЦИИ В ЦАРСТВОВАНИЕ ФИЛИППА III Глава XXXVIII САМЫЕ ИЗВЕСТНЫЕ ПРОЦЕССЫ И АУТОДАФЕ В ЦАРСТВОВАНИЕ ФИЛИППА IV Глава XXXIX ОБ ИНКВИЗИЦИИ В ЦАРСТВОВАНИЕ КАРЛА II Глава XL ОБ ИНКВИЗИЦИИ В ЦАРСТВОВАНИЕ ФИЛИППА V Глава XLI ОБ ИНКВИЗИЦИИ В ЦАРСТВОВАНИЕ ФЕРДИНАНДА VI Глава XLII ОБ ИСПАНСКОЙ ИНКВИЗИЦИИ В ЦАРСТВОВАНИЕ КАРЛА III Глава XLIII ОБ ИСПАНСКОЙ ИНКВИЗИЦИИ В ЦАРСТВОВАНИЕ КАРЛА IV Глава XLIV ОБ ИНКВИЗИЦИИ В ЦАРСТВОВАНИЕ ФЕРДИНАНДА VII Глава XLV ПИСАНИЯ СВЯТЫХ ОТЦОВ ПОДТВЕРЖДАЮТ, ЧТО ДУХ И МЕТОДЫ ДЕЙСТВИЙ ИНКВИЗИЦИИ ПРОТИВОРЕЧАТ ДУХУ ЕВАНГЕЛИЯ И ХРИСТИАНСКОЙ РЕЛИГИИ Глава XLVI ИСЧИСЛЕНИЕ ЖЕРТВ ИНКВИЗИЦИИ И ХРОНОЛОГИЧЕСКИЙ СПИСОК ВЕЛИКИХ ИНКВИЗИТОРОВ, В ПРАВЛЕНИЕ КОИХ ПРОИСХОДИЛИ КАЗНИ Глава XLVII КРАТКИЙ ХРОНОЛОГИЧЕСКИЙ ПЕРЕЧЕНЬ НАИБОЛЕЕ ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫХ ФАКТОВ, ИЗЛОЖЕННЫХ В ЭТОЙ ИСТОРИИ ПРИЛОЖЕНИЕ. ОПРАВДАТЕЛЬНЫЕ ДОКУМЕНТЫ Примечания ко второму тому Книга на русском языке впервые вышла: Москва, Соцэкгиз, 1936. 2 тт. Второе издание: В основу данного издания положен перевод 1936 года. Главы, пропущенные в предыдущей публикации, восстановлены. (Примеч. ред.) [Речь идет об одной главе — 46, в защиту веротерпимости — прим. Я.Кротова] ХУАН-АНТОНИО ЛЬОРЕНТЕ И ЕГО КНИГА Хуан Антонио Льоренте родился в 1756 г. в маленьком городке близ Калаоры в обедневшей старинной дворянской семье и, рано потеряв родителей, воспитывался в доме дяди-священника. С 14 лет он с тонзурой на макушке поступил учиться в монастырь и спустя три года в присутствии калаорского епископа и других духовных особ защищал на латинском языке диссертацию из области метафизики и логики и поступил в Сарагосский университет, чтобы изучать римское право. Три года он на варварской латыни упражнялся в римском праве и в 1776 г. получил степень бакалавра юридических наук. Через год мы уже видим его субдьяконом и каноником в Калаоре, обеспеченным ежегодным твердым доходом от бенефиции. По старому испанскому обычаю молодому духовенству разрешалось развлекаться составлением театральных пьес, и Льоренте решил отдавать свободные часы драматической литературе. Так, на театральной сцене Калаоры появилось «Отвращение к браку» — топорная мелодрама, не пришедшаяся по вкусу даже неизбалованной и непритязательной публике захолустного городишка Старой Кастилии. В 1778 г. Льоренте поступил в Валенсийский университет, чтобы специализироваться в каноническом праве. Вскоре Льоренте стал доктором канонического права, и молодому священнику дано было право исповедовать не только мужчин, но и женщин. В 1782 г. калаорский епископ назначил его генеральным викарием своей епархии, и Льоренте нужно было лишь терпеливо ждать смерти своего непосредственного почти семидесятилетнего начальника, чтобы самому стать епископом Калаоры и тем завершить свою карьеру. Не добившись успеха в области драматической литературы, Льоренте взялся за составление религиозно-философских статей, столь же плоских и безвкусных, как огромное множество схоластических упражнений испанских монахов и священников. Но «философия» не удовлетворяла Льоренте, и он перешел к истории. Его исторические монографии зачастую строились на архивном материале и свидетельствовали о значительной начитанности автора и умении классифицировать обрабатываемый им материал. Но темы его работ были жалки и ничтожны; главным образом это были жизнеописания местных святых, чудотворная слава которых никогда не выходила за пределы маленькой Калаоры. В 1784 г. Королевская академия святых канонов, литургии и церковной испанской истории, находившаяся в Мадриде, избрала Льоренте своим действительным членом, и молодой заместитель епископа имел основание мечтать уже не только о Калаоре, но и о крупном испанском центре. В это же время Льоренте встретился с каким-то образованным иностранцем, который стал ему доказывать, что при оценке того или иного религиозного и философского положения, равно как поэтических и моральных указаний, следует прежде всего руководствоваться собственным разумом и ни в коем случае не полагаться на чужой авторитет и вековой опыт, ибо зачастую высокие авторитеты и старинные традиции оказываются рассадниками всяких предрассудков и суеверий и ведут не к истине и правде, а к вреднейшим заблуждениям и опаснейшим ошибкам. Единственным мерилом истины, убеждал Льоренте случайно очутившийся в Калаоре иностранец, является наш собственный разум, а потому не следует воспринимать ничего, что ему противоречит и с чем он не мирится. К ссылкам на ежедневные факты следует точно так же относиться с недоверием, пока они лично не проверены на практике. Иностранец, который, вероятно, был французом-рационалистом, советовал Льоренте тщательно изучать сочинения Декарта, много и подробно беседовал с ним по поводу прочитанного, и, по словам Льоренте, эти частые собеседования производили на него особенно большое впечатление, которого даже и время не могло изгладить. Как ни велико было влияние этой случайной встречи, однако нельзя исключительно ею объяснить тот умственный перелом, который произошел в уме Льоренте в 80-х годах. Самое это влияние могло иметь место и быть благотворным только потому, что в XVIII в. в Испании происходила сильнейшая борьба между загнивавшим средневековым феодализмом, доведшим страну до полного истощения и гибели, и шедшей ему на смену буржуазией, богатой энергией и инициативой и представлявшей в тот исторический отрезок времени прогрессивную силу. Значительный социальный сдвиг, совершившийся в Испании в XVIII в., надломивший старую, традиционную политику испанского папистского духовенства, не мог не быть предметом продолжительных бесед Льоренте с тем иностранцем, который на многое открыл ему глаза и который в качестве рационалиста, естественно, поддерживал новое течение внутри испанской Церкви, всячески борясь с ультрамонтанскими тенденциями огромного большинства авторитетных представителей Церкви в Испании. В разгаре борьбы внутри самой Церкви каждый обмен мнений между Льоренте и рационалистом, каждая новая прочитанная антипапистская книга, философское произведение, политический трактат и публицистический памфлет находили отклик в душе Льоренте, будили его мысль, тревожили его и все дальше отталкивали от старого, папистского пути. В 1785 г. Льоренте, показав, что ни прадед, ни дед, ни отец его не привлекались к суду никаким инквизиционным трибуналом и никем не были заподозрены ни в какой ереси, засвидетельствовав чистоту своей крови и доказав, что в его жилах нет ни одной капли еврейской и арабской крови, получил должность комиссара инквизиционного трибунала в Логроньо. Кровавая хроника этого трибунала свидетельствует о значительном падении числа жертв в годы службы Льоренте в Логроньо (1785 — 1789) и об отсутствии смертных приговоров за этот короткий промежуток времени. Начавшаяся во Франции буржуазная революция вызвала на первых порах замешательство даже среди руководителей инквизиции, и главный инквизитор Рубин де Севальос в поисках нового человека, способного взять на себя ответственность за те или иные действия инквизиционных трибуналов, назначил Льоренте главным секретарем инквизиции. Льоренте все больше укреплялся в своей позиции практического смягчения инквизиционных приговоров и считал, что необходимо реорганизовать инквизицию, тем более что и министр Флорида-Бланка, авторитет которого в глазах Льоренте стоял очень высоко, склонился к мнению, что «дикому фанатизму не должно быть места в просвещенный век» и что можно крепко держать в руках руль государства без помощи ненавистного всей стране учреждения. Однако Флорида-Бланка вскоре должен был подать в отставку, и почти одновременно с ним ушел и генеральный секретарь инквизиции, пробыв на этом посту менее двух лет. Льоренте оказался в опале как заподозренный в снисходительности к религиозным преступникам и даже в скрытом сочувствии просветительным идеям, которыми он будто заразился от престарелого Флорида-Бланки. С 1791 г. Льоренте снова жил в Калаоре, занимая пост каноника и посвящая много времени научным работам, преимущественно в области церковной истории. Здесь же ему пришлось встретиться с бежавшими из Франции представителями контрреволюционного, так называемого неприсяжного духовенства. Судя по тому, что Льоренте собирал средства для этих эмигрантов, ненавидевших революцию, можно утверждать, что симпатии Льоренте не были на стороне революционной Франции и что он, подобно Флорида-Бланке, относился враждебно к деятельности французского Законодательного собрания и Конвента. Насколько близки ему были неприсяжные священники, видно из того, что он написал специальную книгу о французских представителях духовенства, эмигрировавших в Испанию. Книга эта не увидела света, она затерялась в лабиринте разных церковных комиссий по делам печати, и один из цензоров заявил Льоренте, что в настоящий момент (дело относится к концу 1792 г. ) подобная книга была бы и неполитична и нецелесообразна; то был канун решительного присоединения Испании к антифранцузской коалиции. Имеется, однако, основание утверждать, что и в Калаоре в эти годы Льоренте продолжал стоять за необходимость реорганизации инквизиции и за смягчение налагаемых ею кар. Только этим можно объяснить, что Мануэль Абад-и-ла-Сьерра, назначенный 11 мая 1793 г. главным инквизитором, предложил Льоренте приступить к выработке плана реорганизации инквизиции путем введения в ее судопроизводство принципов, применявшихся в гражданских и уголовных процессах. Написанный рукою Льоренте план реорганизации испанской инквизиции был передан министру юстиции Ховельяносу, который благодаря своим публицистическим и экономическим работам пользовался славой решительного сторонника переустройства полуфеодальной Испании на буржуазных началах. Но общая неустойчивость правительственной политики тормозила всякие начинания, и план Льоренте задержался в своем странствовании из одного министерства в другое. В 1794 г. главный инквизитор Абад-и-ла-Сьерра должен был уйти со своего поста, вскоре в опале оказался и министр юстиции Ховельянос. Перед отправлением его в ссылку у него был сделан тщательный обыск, и на основании найденных у него бумаг начались аресты заподозренных в янсенизме лиц. Вовлечена была в дело принцесса Монтихо, у которой было найдено письмо Льоренте. Последний немедленно был задержан, удален в 1801 г. с поста секретаря инквизиции, а потом оштрафован на 50 дукатов и заточен на месяц в монастырь. Его богатейшая библиотека была конфискована в пользу инквизиции. Вещественным же доказательством его виновности были некоторые его рукописи о необходимости установления в Испании «свободной» Церкви, о чрезмерности папских притязаний и о предстоящем неотложном изменении инквизиционного судопроизводства. После отбытия своего наказания Льоренте в течение свыше четырех лет (1801 — 1805 гг.) был совершенно не у дел и много занимался историческими науками и философией. В это именно время он, по-видимому, ближе стал присматриваться к жизни, познакомился с реальными нуждами родной страны и внимательно следил за тем, что происходило по ту сторону Пиренейских гор. Однако тяжелое наследство церковно-инквизиционной деятельности тяготело над ним, и, когда ему в 1806 г. было предложено место каноника в Толедо, а потом должность инспектора школы и даже канцлера Толедского университета, Льоренте пошел на работу не только за страх, но и за совесть. Совершенно неожиданно мы находим его в 1808 г. среди приверженцев Мюрата. Отныне Льоренте — сторонник Франции. По распоряжению Мюрата он отправляется на собрание нотаблей в Байонну, где нотаблям предстоит принять начертанную Наполеоном испанскую конституцию и принести присягу в верности как конституции, так и новому испанскому королю Жозефу, родному брату Наполеона Бонапарта, императора французов. Льоренте принес требовавшуюся присягу, и его имя красовалось под конституционным актом нового Испанского королевства. В ответ на провозглашение Жозефа королем Испании в ней начались народные волнения, быстро превратившиеся в настоящую войну, подавить которую оказались не в силах французские войска, тем более что на помощь поднявшимся испанцам пришли англичане, которые и нанесли ряд тяжелых поражений французской армии. После несчастной для французов битвы 21 июня 1813 г. при Виттории часть армии вынуждена была покинуть испанскую территорию вместе с королем Жозефом и его приближенными, в числе которых находился и Льоренте, очутившийся в начале 1814 г. в Париже в качестве политического эмигранта. Дело в том, что за годы господства французов в Испании с именем Льоренте были связаны важные события в области религиозной политики, за которые он подлежал суровому наказанию со стороны восторжествовавшей в Испании реакции в лице короля Фердинанда VII Бурбона. Так, 4 декабря 1808 г. была уничтожена инквизиция как «противоречащее суверенитету светской власти учреждение», и Льоренте в 1809 г. было поручено стать во главе всего инквизиционного архива и приступить к работе по истории инквизиции в Испании. В течение свыше двух лет непосредственно Льоренте и множеством подчиненных ему лиц велась огромная работа по изучению, разбору и переписке бесчисленных документов различных инквизиционных трибуналов и высшего совета инквизиции. Льоренте обнаружил неимоверную энергию в деле организации и изучения архивов инквизиции и в 1812 г. опубликовал на испанском языке небольшой очерк по истории испанской инквизиции, который лег в основу его будущей знаменитой «Критической истории испанской инквизиции». В то же время Льоренте поручено было провести в жизнь изданный правительством Жозефа декрет о закрытии монастырей, которых насчитывалось до трех тысяч с почти сотней тысяч монахов и монахинь, и составить подробный инвентарь имущества закрытых монастырей. Льоренте удалось найти в монастырях массу интересного материала как по истории Церкви, так и связанной с ней истории инквизиции. Правда, во время бегства из Испании Льоренте потерял многое из собранных материалов, и ему в Париже нередко приходилось по памяти восстанавливать то, что он в подлиннике читал во время обследования переходившего к государству имущества монастырей. Тренировка памяти, столь усердно практиковавшаяся религиозно-философскими факультетами католического мира, сослужила теперь Льоренте большую услугу, и он оказался в состоянии цитировать наизусть целые протоколы инквизиционных трибуналов с точным указанием имен обвиняемых и свидетелей, а также даты всевозможных допросов и доносов. Эмигрировавшего во Францию Льоренте реакционное правительство Фердинанда VII лишило всех должностей, имущества, гражданских прав и права вернуться обратно в Испанию. Льоренте остался жить в Париже, где перебивался уроками испанского языка, и в течение почти трех лет работал над материалами для своей истории инквизиции. Она и была им опубликована в Париже в 1817 г. на французском языке в четырех томах под названием «Критическая история испанской инквизиции». Книга произвела огромное впечатление, была переведена на голландский, английский, итальянский и немецкий языки и в короткое время выдержала ряд изданий. Появились и краткие ее изложения, ставшие необходимой принадлежностью любой общественной библиотеки. Этим успехом книга меньше всего обязана литературному таланту Льоренте или яркой характеристике действующих лиц в многовековой драме, пережитой Испанией; с внешней стороны Льоренте — посредственный писатель; язык, слог и манера его письма носят явные следы серых и нудных церковно-философских произведений, над которыми он корпел в течение трех-четырех десятков лет и от которых полностью не освободился даже тогда, когда идейно отошел от них сравнительно очень далеко. Причина громкой известности и широкой популярности «Критической истории» лежала в ее неимоверном богатстве документов. Они с фотографической точностью воспроизводили сугубо сложную и крайне запутанную процессуальную систему инквизиционных трибуналов. Они вводили читателя в самые потаенные уголки инквизиционных застенков, до того времени герметически закрытых и тщательно замурованных от постороннего глаза; эта таинственность особенно остро возбуждала людскую любознательность, не находившую удовлетворения ни в фантастических измышлениях противников инквизиции, ни в цинично-лживой апологии ее друзей. Теперь перед читателем предстала правдивая картина, поразившая его своим реализмом и увлекшая его глубиной и искренностью убеждений автора, одновременно соучастника и жертвы кровавых деяний только теперь раскрытого сфинкса. Книга Льоренте вызвала возмущение духовенства и реакционных кругов Франции, и правительство Людовика XVIII лишило нашего автора права преподавать испанский язык в школах, а также церковной службы, которую Льоренте до того нес в одной из церквей Парижа. Эти репрессии, однако, не остановили Льоренте, и он решительно выступил против реакционного депутата Клозеля де Кусерги, заявившего, что после 1680 г. инквизиционные трибуналы Испании не вынесли ни одного смертного приговора. Льоренте с приведением чуть ли не всех имен доказал, что за период от 1700 до 1808 г. в Испании было сожжено живьем 1578 человек. Цифра эта, достоверность которой подтверждалась подлинными документами, ошеломила широкие круги французского общества, и либерально настроенный депутат Александр де Лаборд заявил в парламенте, что эта «чудовищная цифра была бы еще чудовищнее», если бы в годы секретарства Льоренте число жертв инквизиции не равнялось нулю. Слова де Лаборда не могли не произвести тем более сильного впечатления на палату депутатов, что отец де Лаборда, испанский крупный финансист, был во Франции гильотинирован революционерами в 1794 г. Тем ярче прозвучали слова сына казненного, что нет трибунала, который по жестокости и кровожадности мог бы сравниться с трибуналом святой инквизиции. В 1822 г. Льоренте опубликовал двухтомник «Политические портреты пап», в котором дана была крайне резкая характеристика многих пап с приведением различных скандальных событий из жизни римской курии. Написанная с большим подъемом, книга страдала местами некоторыми преувеличениями и подала повод к обвинению Льоренте в искажении фактов и в умышленном оскорблении памяти многих пап. Льоренте был выслан сначала из Парижа, а вскоре и из Франции; в три дня он должен был покинуть страну, которую любил и которой отдал свои лучшие произведения. Спешным порядком в зимнюю стужу шестидесятисемилетнему старику пришлось переходить через Пиренейские горы. На этот раз Испания встретила его радушно. Здесь в 1820 г. временно восторжествовала революция и была провозглашена либеральная конституция. В день ее провозглашения толпа бросилась на здание инквизиции, ее мрачные тюрьмы были разбиты, орудия пытки сломаны, огромный архив пущен по ветру. То была, как казалось, последняя минута жизни ужасного судилища. В тот же день инквизиция была отменена королевским указом. Общественная радость проявилась во множестве картин, стихов и памфлетов, прославлявших кончину «дамы с зелеными свечами». Для увековечения позорной памяти была издана на испанском языке в 1822 г. в 11 небольших томах «Критическая история испанской инквизиции» Льоренте. Переработать ее с привлечением новых документов, рассеянных в огромном количестве в разных городах Испании, Льоренте уже не суждено было — он умер 5 февраля 1823 г., через пять недель после перехода через Пиренейские горы. И книге его пришлось недолго пребывать на свободе в Испании; в том же 1823 г. снова восторжествовала реакция, и Фердинанд VII одним росчерком пера 1 октября отменил все распоряжения «так называемого конституционного правительства». Хотя инквизиция не была восстановлена с «должной торжественностью», как того требовала апостолическая партия, она скромно продолжала существовать под именем религиозных судов хунт веры (Juntas da fe). 29 сентября 1824 г. валенсийская хунта арестовала учителя Кайетано Риполя по обвинению в иудаизме; Риполь утверждал, что суть религии заключается в изречении: «Не делай другому того, что не желаешь, чтобы делали тебе». В течение почти двух лет томился Риполь в инквизиционной тюрьме, а 1 августа 1826 г. состоялось в Валенсии торжественное сожжение «несчастного еврея». Описание этого сожжения было дано на основании подлинных документов приблизительно через 55 лет парижским журналом «Revue des Etudes Juives». Сожжение 1826 г. вызвало в Европе огромное возмущение, и испанское правительство одновременно с папой Пием VIII приступило к обсуждению вопроса о судьбе инквизиционных трибуналов. 1 июля 1835 г. религиозным судам было приказано немедленно прекратить их деятельность. На этот раз отмена инквизиции была действительно окончательной. В историографии инквизиции Льоренте принадлежит исключительно большое место; по существу, он является первым по времени историком инквизиции Испании, так как все предшествующие труды в этой области лишь с большими оговорками можно считать историческими исследованиями. В Испании в течение долгого времени ничего вообще не писали об инквизиции и строго придерживались правила: молчи о короле и инквизиции. Но когда в годы Реформации появилось в Германии, Нидерландах и несколько позже в Швейцарии и Франции много резких памфлетов против «кровавых деяний страшного изуверства» инквизиционных трибуналов, на сцену выступили некоторые апологеты инквизиции, пытавшиеся аргументами от религии опровергнуть «клевету» протестантов. Последние в своих нападках точно так же редко пользовались фактическими данными и обычно лишь изливали свои чувства по поводу существования вообще такого «чудовища», каким была в их глазах испанская инквизиция. Наиболее значительным протестантским произведением XVI в., вызвавшим огромный к себе интерес, была книга Монтануса (псевдоним), опубликованная на латинском языке в 1567 г. в Гейдельберге под названием «Практические приемы святой испанской инквизиции». Монтанус был лютеранином и вместе с целым рядом единомышленников был привлечен к суду севильским инквизиционным трибуналом, вероятно, в 1564 г. Ему удалось бежать из тюрьмы, а в 1565 г. он был сожжен в изображении на торжественном аутодафе. В «Практических приемах» он описывает все, что он узнал, видел, слышал и пережил в застенках трибунала, а также злоключения ряда выдающихся лютеран, либо содержавшихся вместе с ним в тюрьме, либо хорошо известных по их общественной деятельности. Нидерландская революция, религиозные войны во Франции, восстание католиков в Англии и папская булла отлучения английской королевы Елизаветы придали книге Монтануса особенно актуальный характер, и она уже в 1568 г. была переведена на французский и немецкий языки, а в следующие годы выдержала много изданий и переводилась на разные языки. Быть может, в видах ослабления впечатления от книги Монтануса сицилийский инквизитор Людовик Парамо выпустил в 1598 г. в Мадриде книгу на латинском языке «О происхождении и развитии святой инквизиции» — первый исторический труд, написанный в духе ортодоксального католицизма. Парамо начинает историю инквизиции с Адама и Евы и их считает первыми еретиками; первым же инквизитором был Бог: «Statim igitur Deus. .. primus magister et maximus». На Адама и Еву было надето и первое санбенито, а изгнание из рая означало первую конфискацию имущества еретиков. «Историческая» книга Парамо превращается в тем более смелую апологию инквизиции, что дело идет, по его словам, о строгом подражании действиям самого Бога, а потому всякое уклонение от них уже является неописуемым преступлением. Прошло почти целых сто лет, прежде чем появилось серьезное исследование голландского протестанта Филиппа Лимборха, давшего в своей латинской «Истории инквизиции» (Амстердам, 1692) научно разработанный и обширный материал по истории деятельности различных инквизиционных трибуналов. Но Лимборх лишь вскользь говорит об испанской инквизиции; все его внимание было сосредоточено на южнофранцузском движении альбигойцев, на его подавлении только что призванной к жизни инквизицией. Как ни важен был труд Лимборха в области историографии инквизиции вообще, для испанской он существенного значения не мог иметь, тем более что Лимборх, разумеется, не располагал правом доступа к богатейшим испанским архивам, и ему приходилось пользоваться случайными материалами, а не достоверными и подлинными, какие характеризовали его исследования по истории южнофранцузской инквизиции. Невозможность использования испанских архивов лицами, не принадлежавшими к числу служителей инквизиции, лишала значения и дальнейшие работы протестантских историков, и даже поздняя (Лейпциг, 1784) двухтомная немецкая книга Крамера страдала обычными недостатками антиинквизиционных работ, вышедших в свет до появления «Критической истории» Льоренте с легшими в ее основу двумя томами материалов, напечатанными в 1812 — 1813 гг. Льоренте в Мадриде. Для борьбы с влиянием книги Льоренте католический мир выдвинул знаменитого реакционного писателя Жозефа де Местра. Но, несмотря на резкий и победоносный тон и на смелость, с которой его памфлет «Lettres a un gentilhomme russe sur l’inquisition espagnole» защищал костры в делах веры, он не мог затмить книги Льоренте, и в течение свыше полустолетия «Критическая история» оставалась единственной авторитетной книгой в области испанской инквизиции. Все попытки бенедиктинца Гамса и епископа Геделе развенчать славу книги Льоренте путем указания на отдельные ее ошибки и промахи не имели успеха. Если теперь книга Льоренте потеряла часть своего значения, то причина лежит в обширной научной разработке, которой подверглись с 90-х годов прошлого века отдельные моменты деятельности испанской инквизиции. В Бельгии, Голландии и Германии было опубликовано большое количество архивных документов, проливших новый свет как на преследование нидерландских протестантов в царствование Карла V и Филиппа II, так и на искоренение лютеранства в течение 50 — 70-х годов XVI в. на Пиренейском полуострове. В этом отношении особенно ценны многочисленные работы школы гентского профессора Пауля Фредерика. Отдельные монографии, написанные на основании архивных данных, равно как опубликование многих протоколов инквизиционных трибуналов подготовили почву для создания и общей новой картины деятельности инквизиции. В 1906 — 1907 гг. и вышла четырехтомная «История испанской инквизиции» на английском языке американского ученого Генри Чарльза Ли, составившая новую веху в историографии инквизиции благодаря строго проведенному и научному подбору материала и обилию архивных данных. На русском языке в 1914 г. вышла «История инквизиции в Испании» С. Г. Лозинского; в 1927 г. — переработанное сокращенное издание этой книги под названием «Святая инквизиция». Как ни велико историографическое значение «Критической истории» Льоренте, с научной точки зрения эта книга страдает очень существенными недостатками. Несмотря на крики клерикалов и реакционеров о ренегатстве Льоренте, о его безбожии и измене делу религии, Льоренте в действительности был и оставался всю жизнь религиозно настроенным, верующим католиком, и «Критическая история» целиком проникнута религиозным чувством. Автор ее подходит к католицизму и инквизиции не с атеистической точки зрения, а с определенно католической, которая сводится к требованию предоставления «национальной» Церкви «свободы и независимости» путем устранения постоянного вмешательства во все дела римской курии и поддерживающих ее доминиканцев, францисканцев и иезуитов. Эта точка зрения Льоренте вполне совпадала с тем, что во Франции определенная часть духовенства отстаивала под названием галликанизма. То же явление имело место в Германии, где под однородным, по существу, лозунгом фебронизма шли архиепископы и крупнейшие епископы. Этот лозунг о свободе и независимости Церкви был своеобразным «анархизмом» верхушки епископата, желавшей самостоятельно вершить свои церковные и иные дела; он встретил отпор одновременно со стороны Рима, материально и морально заинтересованного в бдительном надзоре над деятельностью Церкви, и со стороны все усиливавшегося светского государства, не допускавшего мысли о неподчинении ему какого-либо сословия или «чина» в государстве. И Рим, и светский абсолютизм, исходя из разных интересов, одинаково отвергали «свободную» Церковь, но в ее требовании не было ничего антикатолического, а тем более безбожного. Наоборот, сторонники «свободной» Церкви ссылались на старину, на далекое прошлое, когда епископальная Церковь не знала над собою никакой власти, кроме Вселенского собора. Эту точку зрения разделял и Льоренте. Независимая от контроля Рима и иезуитов испанская Церковь не знала бы, по его убеждению, того страшного кошмара, в который ввергла Испанию римская курия, опирающаяся на ненавистные Льоренте монашеские и полумонашеские ордена. Льоренте не стоит даже на точке зрения обычной веротерпимости и уверен, что епископальная инквизиция, в противоположность папистской, римско-иезуитской, без особенного ущерба для страны и с пользой для католической религии искоренила бы в Испании всякие еретические учения, в том числе и протестантизм. Эта точка зрения была устарелой и в дни, когда жил Льоренте; она была преодолена не только в протестантских странах, но в значительной степени и в католических, и с этой стороны Льоренте был реакционно мыслящим церковным деятелем, а не передовым, прогрессивным. Эти взгляды Льоренте подверглись справедливой критике уже давно со стороны известного немецкого историка Леопольда Ранке. Ранке рядом примеров показал, как тесно связаны были между собою инквизиция и реакционный испанский деспотизм и как трудно зачастую провести грань между сферой влияния одного и другого органа. Сами факты, приводимые Льоренте в «Критической истории», находятся в резком противоречии с его утверждением о непричастности государственной власти к преступлениям инквизиционных трибуналов. Чем больше мы приближаемся к эпохе буржуазной революции во Франции, тем чаще пестреют страницы инквизиционных протоколов именами политических преступников и тем сильнее религиозная ересь оттесняется политической. Так, в отчете о деятельности инквизиционных трибуналов за период от 1780 до 1820 г. указывается более чем о пяти тысячах случаев привлечения к суду, но среди них едва одна треть падает на долю религиозных преступлений, огромное же большинство составляют так называемые «враги политического устройства Испании». Несмотря на то, что Льоренте была совершенно чужда мысль, что инквизиция, как и религия вообще, является орудием господствующего класса, его книга ценна как памятник одного из этапов того долгого пути, который прошло человечество в борьбе против господства Церкви. Проф. С. Г. Лозинский

Испанская Инквизиция — история Инквизиции в Испании

Мадрид, Толедо, Севилья — основные центры испанской инквизиции. Эта религиозная организация принесла Испании «черную» славу; костры, на которых сжигали еретиков, пытки, мрачные костюмы судей — все это до сих пор остается символом фанатичного испанского Средневековья.

Между тем инквизиция возникла уже в Новое время — в 1480 г.; за все время ее существования было казнено не более 5 тыс. чел., тогда как в Англии по обвинению в колдовстве было сожжено около 30 тыс., а в Германии — около 100 тыс. Почти 90% представших перед инквизиционным трибуналом приговаривались к участию в строительстве церквей, паломничеству, ношению крестов, благотворительности, публичному покаянию. Лишь в крайнем случае виновный получал тюремное заключение, а на костер попадало 3-4% виновных. Инквизиторы требовали наличия доказательств вины, не принимали сомнительные свидетельства, позволяли обвиняемому защищаться.

Инквизиционный суд (его название переводится как «испытание») был учрежден указом Фердинанда и Изабеллы для укрепления католической веры в только что завоеванной ими стране — мусульмане и иудеи, жившие на  присоединенных землях, после крещения тайно исповедовали свою веру и даже иногда замышляли мятежи. Во главе суда стоял Великий Инквизитор; самым знаменитым из них стал крещеный еврей Томас Торквемада. Вероятно, именно он стал прототипом яркого образа Великого Инквизитора в «Братьях Карамазовых» Достоевского.

Инквизиция существовала в Испании до начала XIX в. Одним из громких последних дел стало дело графа Олавиде. Олавиде, переводчик Вольтера и Расина, либерал и реформатор, правитель Севильи, сумел преобразить дикие горы Сьерра-Морены в цветущие колонии, пытался повернуть сельскую Испанию лицом к либеральной Европе. В 1778 г. инквизиционный трибунал обвинил его в ереси и неуважении к церкви и сослал на 8 лет в один из монастырей Ла-Манчи.

Судебный процесс инквизиции

Осокина И.

Инквизиция представляла собой особый следственный и судебный орган при католической церкви в XIII-XIX веков, главной задачей которого была борьба с ересями и инакомыслием. Первоначально, с начала XIII века, на юге Франции судебные разбирательства осуществляли монахи цистерианского ордена. При папе Гонории III (1216-1227 годы) папская инквизиция распространилась и на территорию Италии. В 1231-1235 годах папа Григорий IX (1227-1241 годы) передал функции инквизиции монахам доминиканского и францисканского орденов и к 1232 году ввел постоянные инквизиторские трибуналы в Италии, Германии, Испании, Португалии, Франции, Нидерландах, а позднее в Мексике, Бразилии, Перу.

 

 

Приговорами инквизиции сотни тысяч людей были обречены на смерть за предполагаемую связь с дьяволом и колдовство. Ее жертвами стали выдающиеся мыслители и ученые прошлого Ян Гус, Джироламо Савонарола, Джордано Бруно, Галилео Галилей, Томмазо Компанелла, Николай Коперник.

 

В большинстве стран Западной Европы инквизиция была уничтожена как судебное учреждение в XVIII веке. Последняя казнь по приговору инквизиционного трибунала состоялась в 1826 году в Валенсии. 

 

В ходе судебных процессов инквизиции широко применялись пытки. Официальный статус пытке в ходе ведения следствия придал в 1252 году папа Иннокентий IV (1243-1254 годы). Однако сами пытки, а также приведение в исполнение смертных приговоров осуществлялись светскими властями. Кроме того, к пыткам в ходе следствия с такой же активностью прибегали и светские судебные органы.

Глава 1. Инквизиция как судебный процесс против еретиков: появление и становление

Инквизиция – институт Римско-католической церкви для розыска и наказания еретиков и других врагов Католической церкви.

 

Еще на заре своей истории церковь считала допустимым насилие в деле утверждения и очищения веры. К бескомромиссной борьбе с еретиками призывал Августин, апеллировавший не только к церкви, но и к государству. Император Феодосии Великий еще в 382 году впервые учредил институт разыскания (лат. – inquisitio, отсюда и «инквизиция») врагов церкви и религии. Тем не менее, до XII века преследования еретиков, хотя и приобретали подчас жестокие формы, не носили того планомерного и истребительного характера, какой они приобрели в ходе Альбигойских войн и после создания папой Григорием IX (1227-1241 годы) инквизиционных судов – священных трибуналов, непосредственно подчиненных папе, а на местах отданных в руки нищенствующих орденов, преимущественно доминиканцев.

 

 А. ван Дейк Св. Амвросий изгоняющий Феодосия из Миланского Собора. 1619-1620 гг. Национальная галерея, Лондон, Великобритания 

 

В Средние века еретиком считался тот, кто продолжал пропагандировать свои взгляды или свою религиозную практику, невзирая на неоднократные увещания и вразумления со стороны священнослужителей (священников, епископов или папы), указывавших этому человеку на то, что его убеждения или практика являются ошибочными и противоречат учению, принятому церковью. В соответствии с этим определением, церковь могла провозгласить кого-то еретиком лишь в том случае, если она, со своей стороны, обеспечивала выполнение ряда условий. 

 

Во-первых, церковь должна была располагать ясно сформулированным учением, касающимся спорного вопроса. Во-вторых, она должна была, при посредстве своих служителей, довести это положительное учение до сведения подозреваемого в ереси, чтобы указать ему на его заблуждения и исправить его взгляды. И, в-третьих, церковь должна была доказать, что подозреваемый пропагандировал свои ошибочные воззрения словом или делом и мог увлечь других людей на путь заблуждения. Однако на практике перечисленные условия далеко не всегда соблюдались церковью. 

 

Можно сослаться на одно уголовное дело, по которому была допущена тяжкая судебная ошибка, выявленная благодаря активному вмешательству Вольтера, добившегося реабилитации осужденного. «Убийство» произошло 13 октября 1761 года в г.Тулуза на ул.Филетье. Родители «убитого» были протестанты, а «убитый», как установила инквизиция, хотел стать католиком. Религиозную окраску событию придавало то обстоятельство, что оно произошло накануне 200-летнего юбилея так называемого Освобождения, когда разъяренные католики за одну только ночь убили во Франции до четырех тысяч гугенотов (Варфоломеевская ночь). На трупе «убитого» не было ран, найдена лишь багровая полоса на шее. Родителей «убитого» немедленно схватили. Впереди несли тело юноши, а за ним вели по улице арестованных родителей. Эффект оказался таким, что религиозно настроенные горожане чуть было не растерзали арестованных. Вскоре инквизиция обратилась к верующим с «увещевательным посланием», в котором тенденциозно описывались обстоятельства «убийства» и содержался призыв к населению найти очевидцев происшествия. Тем очевидцам, кто не явится и не даст показаний, грозило отлучение от церкви.

 

«Послание» вызвало взрыв религиозного энтузиазма, и вскоре «очевидец» был найден. Еще до «послания» один болтливый тулузец из хвастовства и бахвальства рассказывал соседям, что слышал какие-то придушенные крики, доносившиеся из дома Каласа. Явившись на суд святой инквизиции, он вдруг «вспомнил», что явственно тогда услышал: «Отец, за что убиваете меня?» В качестве улики было использовано противоречие в показаниях родителей юноши: они говорили, что нашли сына повешенным на двери в комнате (это подтверждалось наличием странгуляционной борозды на шее), но на ряде других допросов утверждали, что труп лежал на полу. Объяснить это противоречие нетрудно: во Франции трупы самоубийц раздевали догола, их с позором тащили по улице и вешали. Понятно, что родители юноши хотели избежать такого позора. Калас был приговорен к смертной казни через колесование. Перед смертью Каласа подвергли «очистительной» пытке с допросом. Признание и «раскаяние» могли спасти его от смерти, но он спокойно сказал: «Не виновен». Каласа казнили, а через несколько лет благодаря Вольтеру удалось установить его полную невиновность. Королева Франции приняла вдову Каласа с детьми и назначила им пенсию. Муниципалитет Тулузы решил соорудить памятник невинной жертве судебной ошибки, но потом ограничился тем, что площадь, где совершилась кровавая казнь, назвал именем Каласа.

 

Расхождения во мнениях относительно христианских догматов и церковной практики умножались по мере того, как все больше людей (в том числе образованных и мыслящих) становилось христианами. Эти расхождения обсуждались и вызывали живые споры в церковных кругах и среди церковных писателей – таких, например, как Иероним (ок.340-420 годов) или Августин (354-430 годы). Споры по некоторым вопросом продолжались веками, прежде чем церковь выработала окончательную ортодоксальную позицию, закрепленную в решениях вселенских соборов или в папских постановлениях (на Западе). Некоторые мнения, выдвигавшиеся и защищавшиеся отцами церкви и святыми, впоследствии были провозглашены еретическими, но в этом случае выдвигавшие эти мнения не могли быть осуждены как еретики, так как в их время церковь еще не сформулировала своего ортодоксального учения по данному вопросу. Однако в целом церковь очень рано осознала свое право выносить окончательное суждение по спорным вопросам.

 

После того, как ортодоксальная позиция церкви относительно того или иного вопроса, касающегося вероучения или религиозной практики, оказывалась выработана и сформулирована, все священники и епископы обязывались проповедовать эту позицию своей пастве и очищать свой приход или свою епархию от ереси и еретиков. В случае необходимости епископ мог устроить судебное разбирательство, чтобы выслушать обвинения против подозреваемых в ереси лиц и допросить их.

 

В эпоху раннего Средневековья характер наказаний, назначаемых еретикам, зависел от обстоятельств их дела. Человек, признавший свои заблуждения и раскаявшийся в них, обычно подвергался епитимье (например, ему предписывался пост, или совершение паломничества, или молитвенные упражнения). В этом случае он получал прощение и оставался в лоне христианской церкви. Однако тот, кто отказался признать свои заблуждения и остался глух ко всем увещаниям и предупреждениям со стороны церкви, провозглашался еретиком и подвергался отлучению от церкви или ссылке. 

 

В первые три века христианской эпохи церковные иерархи и члены христианских общин выступали против применения физических мер воздействия к тем, кто подозревался или был изобличен в ереси. Светские правители с самого начала были менее великодушны по отношению к еретикам. Христианские императоры, начиная с Феодосия II (правил в 408-450 годах), приговаривали их к ссылкам, смертной казни и конфискации имущества, а императорским декретом 407 ересь впервые была приравнена к государственной измене. Византийский император Юстиниан I (правил в 527-565 годах), стремясь утвердить ортодоксальное единомыслие во всей империи, казнил почти сто тысяч своих подданных за то, что те оставались язычниками или придерживались еретических взглядов. Однако духовные лидеры христианской церкви той эпохи, за редким исключением, осуждали применение насилия и смертной казни к еретикам. 

 

 Император Юстиниан с придворными. Мозаика из базилики Равенны, Италия 

 

Впоследствии борьба с еретиками могла осложняться в силу целого ряда факторов. Например, могущественный барон мог отменить епископский приговор и назначенное епископом наказание, поощряя тем самым тех, кто придерживался тех же еретических взглядов. С другой стороны, во многих случаях народ выказывал неповиновение церковным властям, сжигая имение еретика и изгоняя его из общины, а какой-нибудь светский правитель предпринимал жестокие действия, направленные против еретиков. 

 

Чернь особенно мало пеклась о соблюдении надлежащих юридических процедур в тех случаях, когда в еретиках видели виновников засухи или мора. В Суассоне в 1114 году толпа ворвалась в тюрьму и, в отсутствие епископа, сожгла содержавшихся там осужденных еретиков. В 1144 году другая толпа, уже в Льеже, сожгла еретиков на костре невзирая на все попытки местного епископа спасти несчастных. Подобные массовые акции были инспирированы, возможно, примером публичных казней еретиков, широко практиковавшихся монархами XI и XII веков.

 

Французский король Роберт II Благочестивый (правил в 996-1031 годах) приговорил к сожжению на костре 13 еретиков из числа священнослужителей и мирян в Орлеане в 1022 году, а германский император Генрих III (правил в 1046-1056 годах) устроил публичные казни еретиков через повешение в Госларе в 1051 и 1052 годах. Английский король Генрих II (правил в 1154-1189 годах) приговорил тридцать еретиков к публичной порке кнутами и заклеймил им лбы, запретив людям давать им пищу и кров. Французский король Филипп II Август (правил в 1180-1223 годах) приказал сжечь еретиков на костре в нескольких городах, в частности в Париже и Труа. 

 

 Обвинение и казнь амальрикан в присутствии Филиппа-Августа. Миниатюра из Великой Французской хроники, ок. 1455-1460 гг. 

 

Истории известны и случаи, когда такое насилие осуществлялось или санкционировалось также церковными инстанциями. В 1076 году епископ Камбре (во Франции) послал на костер еретика-катара. Архиепископ Гильом в Реймсе активно поддерживал герцога Фландрии Филиппа, сжигавшего еретиков. Епископ Гуго Осерский действовал аналогичным образом между 1183 годом и 1206 годом. Однако в целом церковь стояла на позициях Бернара Клервоского, настаивавшего, что «вера есть предмет убеждения, а не насилия». Св. Бернар, везде и всюду боровшийся с ересью и еретиками, был не готов подвергать еретиков наказаниям более суровым, нежели отлучение от церкви и тюремное заточение. Однако уже тогда появились некоторые симптомы, указывавшие на то, что созрел новый подход к решению проблемы еретиков. 

 

В XII веке церковь предприняла попытку учредить особую юридическую процедуру для судебного преследования еретиков, которая позволила бы обуздать произвол черни. Эти усилия были связаны с угрожающим распространением ересей (особенно ереси катаров), с возрождением римского права в Италии и с изданием Декрета Грациана. Хотя сама процедура стала более беспристрастной, наказания для уличенных в ереси оставались столь же суровыми. Все светские правители получили от церкви указание заточить еретиков в тюрьмы и конфисковать их имущество. Второй Латеранский собор (1139 год) обязал светских правителей изгнать еретиков из своих земель, а Третий Латеранский собор (1179 год) уполномочил их конфисковывать собственность брошенных в тюрьмы, отлученных или сосланных еретиков. Впервые церковь призвала к крестовому походу против еретических сект и пообещала крестоносцам такие же индульгенции, которые получали участники крестовых походов против неверных-мусульман. Возрождение римского права также способствовало укреплению престижа и власти средневековых императоров. В 1184 году в Вероне папа Люций III и император Фридрих I Барбаросса заключили соглашение о том, что обвиняемые в ереси должны представать перед особым епископским судом и, в случае отлучения их от церкви, передаваться в руки императора для наказания, которое чаще всего предполагало конфискацию имущества, уничтожение жилища, запрещение занимать государственные должности и изгнание.  

 

Ересь катаров, иначе именуемых альбигойцами (от названия города Альби в Южной Франции, центра движения), была наиболее мощным еретическим течением Средних веков. Катары отрицали папскую и епископскую власть, отменили или превратно истолковали христианские таинства, оспаривали право церкви и государства на сбор налогов и податей, одобряли самоубийство, отрицали силу любых клятв и присяг, равно как и необходимость заключения брачных союзов. В этих противниках священства многие видели политических анархистов, и вместе с тем они пользовались славой учителей и заступников бедных и обездоленных.

 

 Замок Керибюс, Франция. Последний оплот катаров 

 

Под их влиянием в некоторых общинах прихожане отказывались посещать церковные службы и принимать таинства. Альбигойцы превратились в серьезнейшую угрозу существующему порядку. Кроме того, местные духовные и светские власти зачастую пренебрегали своими прямыми обязанностями. Архиепископ Беренгар Нарбоннский был столь беспечен и распущен, что папа Иннокентий III (правил в 1198-1216 годах) был вынужден низложить его. Граф Раймонд VI Прованский (1196-1222 годы) сам не был еретиком, однако предпочитал не вмешиваться в ход событий, и в конце концов, после многих предупреждений, папа Иннокентий в 1208 году отлучил его от церкви. Именно против него был направлен Альбигойский крестовый поход, объявленный Иннокентием, призвавшим баронов напасть на его земли и захватить их. Крестоносцам были обещаны такие же индульгенции, какие ожидали участников крестовых походов против сарацин. 

 

Иннокентий III установил для альбигойских еретиков обычные наказания и все же направил св. Доминика (ок.1170-1221 годов) и его собратьев убеждать народ. Более важное значение для возникновения института инквизиции имело то, что Иннокентий приравнял антицерковную ересь к государственной измене. «Гражданское право карает изменников конфискацией их имущества и смертью, и только из милосердия щадит жизни их детей. А стало быть, с тем большими основаниями должны мы отлучать от церкви тех, кто является предателем веры Иисуса Христа, и конфисковывать их имущество, ибо оскорбление божественного величия есть куда более тяжкое преступление, чем оскорбление достоинства суверена». Однако IV Латеранский собор (1215 год) по-прежнему счел отлучение от церкви и ссылку достаточными наказаниями за еретические взгляды. Позже Фома Аквинский (1226-1274 годы) писал: «Извращать веру, от которой зависит жизнь души, гораздо преступнее, чем подделывать монеты, которые служат лишь в земной жизни, поэтому если фальшивомонетчики и другие злодеи по справедливости осуждаются на смерть, то с тем большим основанием можно справедливо казнить еретиков, коль скоро они признаны виновными». 

 

 Л. Филиппино. Фома Аквинский, торжествующий над еретиками, 1489-1491, церковь Санта-Мария-сопра-Минерва, часовня Карафы, Рим, Италия 

 

Применение к еретикам смертной казни имело, по-видимому, светское происхождение. Император Фридрих II (правил в 1220-1250 годах), неоднократно подозревавшийся в ереси и даже провозглашавшийся еретиком, в 1224 году восстановил старый имперский закон, требовавший для еретиков смертной казни, и назначил инквизиторов для розыска и преследования еретиков в Италии и на Сицилии, а в 1232 году он распространил действие этого закона на всю Священную Римскую империю. В то же время он не только терпел мусульман и евреев, но и приглашал их ко своему двору. В 1226 году французский король Людовик VIII (правил в 1223-1226 годах) согласился подвергать надлежащему наказанию всех еретиков, которые будут переданы ему епископскими судами (понятно, что под «надлежащим» наказанием понималось сожжение на костре). 

 

В 1229 году Тулузский собор издал постановление, которое можно рассматривать как последний шаг к учреждению инквизиции. Согласно этому постановлению, епископам юга Франции предписывалось создать особые комиссии, в которые должны были входить приходской священник и несколько уважаемых прихожан, с целью выявления в приходах еретиков (альбигойцев). Члены этих комиссий должны были арестовывать подозреваемых в ереси и тех, кто их укрывал. Дома еретиков предписывалось разрушать, а прочую их собственность – конфисковывать. Местные гражданские власти должны были вылавливать еретиков, обосновавшихся в лесах и на уединенных хуторах, и передавать их церковным судам.

 

В 1231 году папа Григорий IX (понтификат в 1227-1241 годах) официально учредил инквизицию. Он принял декрет Фридриха II от 1224 года в качестве закона, применимого в церковном праве, и послал братьев-доминиканцев в Прованс в качестве инквизиторов, то есть особо уполномоченных и постоянных судей, которые должны были от имени папы вершить правосудие над совершившими преступления против веры. 

 

Хотя инквизиция была первоначально учреждена для борьбы с альбигойцами в Провансе, она занималась и розыском вальденсов в той же области Франции. Перед судами инквизиции представали также и другие еретики – бегины, бегарды, иоахимиты, равно как евреи и мусульмане. Кроме того, перед судом инквизиции можно было выдвинуть обвинение и против христиан, подозреваемых в колдовстве, служении дьяволу, ростовщичестве, распутстве или святотатстве, рассматривавшихся как преступления против веры. 

 

 П. Берругете Св. Доминик руководит аутодафе, 1995 г. Музей Прадо, Мадрид, Испания 

 

К середине XIII века суды инквизиции распространились по всей остальной территории Франции, а также в Нидерландах, в Арагоне в Испании, на Сицилии и в северной Италии. В Германии инквизиция действовала лишь время от времени, в Англии крайне редко, а в Скандинавии не действовала вовсе.

Глава 2. Цели и методы инквизиционного разбирательства

Судопроизводство епископских судов подчинялось определенным правилам. С инквизицией это исчезло. В качестве судьи инквизитор охранял веру и карал оскорбления, нанесенные ересью Богу. Он был еще и духовник, боровшийся за спасение душ от вечной гибели. Он стремился выполнить свою миссию, не стесняясь выбором средств. Когда обвиняемый являлся перед судилищем, от него требовали присяги, что он будет повиноваться Церкви, правдиво отвечать на все вопросы, выдаст всех известных ему еретиков, выполнит всякую епитимью, которую могут наложить на него; если он отказывался дать подобную присягу, то этим сам себя объявлял изобличенным и закоснелым еретиком.

 

Инквизитор, в отличие от обыкновенного судьи, должен был не только установить факты, но и выведать самые сокровенные мысли своего пленника. Преступление, которое преследовал инквизитор, было духовным, уголовные действия виновных не подлежали его юрисдикции. Простое сомнение считалось ересью, и инквизитор должен был убедиться в том, что, внешне будучи верным католиком, подсудимый не был еретиком в глубине своего сердца. Но инквизиторы полагали, что лучше принести в жертву сто невинных, чем упустить одного виновного. Из трех форм возбуждения уголовного преследования – обвинение, донос и розыск – третья обратилась в правило. Обвинение как форма возбуждения уголовного преследования было устранено под предлогом, что оно вызывало пререкания, то есть давало обвиняемому возможность защищаться. Донос не был обычен, и с самых первых дней основания инквизиции розыск стал почти исключительной формой возбуждения дела. На обвиняемого заранее смотрели как на виновного. В 1278 году один опытный инквизитор принимает за правило, что в областях, сильно подозреваемых в ереси, нужно вызывать на суд каждого жителя, требовать от него отречения от ереси и подробно его допросить о нем самом и о других, малейшая неоткровенность должна была позднее привести к наказаниям, которые полагались для впавших снова в ересь. В протоколах инквизиции в 1245 и 1246 годов говорится о двухстах тридцати допросах жителей маленького городка провинции Авиньона, о ста допросах в Фанжо и о четырехстах двадцати допросах в Мас-С.-Пуэльес.

 

Никто, достигший того возраста, в котором, по мнению Церкви, он был ответственен за свои поступки, не мог отказаться от обязанности давать показания перед инквизитором. Соборы Тулузы, Безье и Альби, предписывая требовать клятву отречения от всего населения, определили этот возраст в четырнадцать лет для мужчин и в двенадцать для женщин; другие считали, что дети должны быть достаточно развиты, чтобы понимать значение присяги; третьи считали ответственными их, начиная с семилетнего возраста; некоторые определяли предельный возраст в девять с половиной лет для девочек и в десять с половиной для мальчиков. Правда, в латинских землях, где законное совершеннолетие наступало только в двадцать пять лет, никто моложе этого возраста не мог быть вызван на суд; но это препятствие обходили легко: назначали опекуна, под прикрытием которого несовершеннолетнего пытали и казнили уже с четырнадцати лет, когда человек делался ответственным по обвинению его в ереси.

 

Отсутствие считалось неявкой и только увеличивало заранее предполагаемую виновность новым прегрешением; неявка считалась равной признанию. Уже до учреждения инквизиции розыск вошел в судебную практику духовных судов. В каноническое право было внесено положение, что в случаях неявки, показаний, добытых розыском, достаточно для обвинения без прений обвинения и защиты. Если обвиняемый не являлся на суд до истечения установленного срока после объявления вызова в его приходской церкви, то выносили обвинительный приговор в его отсутствие; отсутствие обвиняемого замещалось «присутствием Бога и Евангелия» в момент, когда читался приговор. Фридрих II в своем эдикте 1220 года объявил, следуя Латеранскому собору 1215 года, что всякий подозреваемый, который не докажет своей невиновности в течение года, должен быть осужден как еретик; это постановление было распространено и на отсутствующих, которые подлежали осуждению через год после отлучения их от Церкви, безразлично, были ли собраны или нет доказательства против них. Человек остававшийся год отлученным от Церкви, не стараясь снять с себя отлучения, считался еретиком, отрицающим таинства и не признающим за Церковью права вязать и разрешать. Инквизиция приговаривала к пожизненной тюрьме тех, кого нельзя было обвинить в каком-либо другом преступлении, кроме уклонения от суда, даже если они и соглашались покориться инквизиции и дать отречение.

 

 Веласкес. Сцены Инквизиции, 1851 г., Лувр, Париж, Франция 

 

Даже в могиле нельзя было скрыться. Если осужденный приговаривался к тюрьме или другому легкому наказанию, то вырывали и выбрасывали его кости; если же его ересь заслуживала костра, то останки его торжественно сжигались. Его потомкам и наследникам, которые подвергались конфискации всего имущества и ограничению личных прав, предоставлялось какое-то подобие защиты. В суде инквизиции обвинитель был одновременно и судьей.

 

Церковь проповедовала учение, что инквизитор был духовный и беспристрастный отец, который в своих заботах о спасении душ не должен быть стеснен никакими правилами; Разрешали «в интересах веры» всякий сомнительный вопрос.  

 

Инквизитор был уполномочен и подготовлен к тому, чтобы суд его был короток; он не стеснялся формой, не позволял, чтобы ему мешали юридические правила и хитросплетения адвокатов; он сокращал судопроизводство, лишая обвиняемого самой обыкновенной возможности сказать слово в свою защиту, он не давал ему права на апелляции и отсрочки. 

 

Ни на одной стадии судебного процесса невозможно было достигнуть законного заключения путем учета процессуальных формальностей, которые выработал вековой опыт, чтобы помешать беззаконию и чтобы дать судье почувствовать всю тяжесть ответственности. 

 

Инквизиция облекала дело глубокой тайной даже после произнесения приговора. Если не приходилось делать объявления об отсутствующем, то даже вызов на суд человека, только подозреваемого в ереси, делался тайно.  О том, что происходило после явки обвиняемого в суд, знали немногие «скромные» люди, избранные судьей и давшие присягу хранить все в тайне; даже сведущие люди, призванные дать свое заключение о судьбе обвиненного, были обязаны сохранять молчание. Выдержки из протоколов могли сообщаться только в исключительных случаях и с крайней осторожностью.

Глава 3. Судебные процедуры и наказания

Одна из главных целей учреждения инквизиции состояла в стремлении исключить на местах возможность давления на епископские суды, которые ранее рассматривали дела по обвинению в ереси. 

 

В XIII веке направляемые в различные епархии инквизиторы установили регулярную систему судопроизводства. В определенной степени инквизиторы подменили собою епископские суды, бывшие прежде основным инструментом преследования еретиков, однако в намерения Григория IX отнюдь не входило полное отстранение местного духовенства от исполнения его обязанностей, касающихся вопросов веры. В действительности он ратовал за сотрудничество между местным духовенством и инквизицией. Местные священники и их епископы объявляли о прибытии судей инквизиции и о месте, где должны состояться заседания суда (обычно это был какой-нибудь монастырь, расположенный в данной епархии). После прибытия инквизиторов объявлялся месячный срок для помилования: в течение этого срока еретики могли исповедать свои заблуждения и отказаться от них, выслушать увещания и получить прощение, приняв назначенные епитимьи. Обычным наказанием для раскаявшихся еретиков было духовное покаяние: посты, паломничества и молитвы. В продолжение этого же месяца инквизиторы собирали доносы и обвинения против подозреваемых в ереси. Они также способствовали оживлению религиозной жизни в епархиях своими проповедями и пастырской деятельностью. Большинство инквизиторов были доминиканцами, однако изредка инквизиторами назначались и францисканцы. Вообще же инквизиция относилась весьма подозрительно к францисканскому ордену, и многие францисканцы-спиритуалы пострадали от нее. 

 

По истечении месячного срока начинался инквизиционный процесс. Судьи допрашивали тех, кто был обвинен в ереси и не исповедал своих заблуждений. Требовалось выслушать не менее двух свидетелей, обличающих заблуждения подозреваемых лиц. Церковные суды обычно не принимали свидетельств от преступников, еретиков или отлученных от церкви, однако инквизиторы принимали такие свидетельства, равно как и показания малолетних детей. Обвиняемым не давали очной ставки со свидетельствующими против них, хотя и сообщали их имена. В свою очередь, обвиняемым разрешалось назвать имена своих смертельных врагов, чьи свидетельства затем не рассматривались. Обвиняемый мог прибегнуть к услугам профессионального адвоката и представить свидетельствующих его пользу, однако этим правом практически невозможно было воспользоваться, поскольку люди боялись выступать в защиту подозреваемого в ереси, так как в результате и сами могли оказаться под подозрением. 

 

 Ж-Н. Робер-Флери. Галилео Галилей перед Судом Инквизиции, 1847 г. Лувр, Париж, Франция 

 

Если судьям не удавалось добиться добровольного признания от человека, в виновности которого они были совершенно уверены, они прибегали к пыткам, чаще всего к подвешиванию на дыбе. Хотя в гражданских судах применение пыток было обычной практикой, многие священнослужители выражали сомнение в допустимости использования пыток в церковных судах, и вплоть до 1252 года пытки были запрещены. Однако в 1252 году папа Иннокентий IV (понтификат в 1243-1254 годах) разрешил пытки, «которые не представляют угрозы для жизни и не приводят к членовредительству». Все, в чем обвиняемые сознавались под пыткой, им затем предлагалось признать «добровольно», подкрепив признание своей подписью. Теоретически пытка должна была применяться лишь однократно, однако инквизиторы легко обходили это правило, «продлевая» эту единственную пытку день за днем или применяя пытки для выяснения каждого отдельного пункта обвинения. Кроме того, в случае необходимости судьи подвергали пыткам обвинителей и свидетелей, и лжесвидетели несли столь же суровые наказания, как и уличенные еретики. Папа Климент V (понтификат в 1305-1314 годах) запретил применение пыток и потребовал создания нормальных условий жизни для заключенных в тюрьмы. Папа Иоанн XXII (понтификат в 1316-1334 годах) в 1330 году запретил судебное преследование больных еретиков, поскольку люди жаждали завладеть их имуществом. 

 

Во время процесса и в промежуток времени между вынесением обвинения и исполнением приговора обвиняемый пользовался свободой передвижения. Иногда ему предлагалось представить поручителя, который обещал вернуть обвиняемого живым или мертвым. Однако, как правило, обвиняемого отпускали под клятву, что он возвратится. 

 

Если инквизиторы признавали человека виновным в ереси, они выносили ему приговор. Характер назначаемого наказания зависел от степени вины, и в исполнение приговор приводился самими церковнослужителями (за исключением смертной казни, которая осуществлялась светскими властями по рекомендации и настоянию суда инквизиции). С самого начала (1231 год) все приговоры, вынесенные инквизиторами, должны были быть рассмотрены и утверждены епископом той епархии, к которой принадлежал еретик. Это требование неоднократно подтверждалось преемниками Григория IX, и в конце концов Бонифаций VIII (понтификат в 1295-1303 годах) и Климент V объявили незаконным любое обвинение и любой приговор, не утвержденный епископом. В сложных случаях к рассмотрению дела привлекались светские эксперты. В большинстве своем инквизиторы были людьми, обладавшими высокими моральными качествами, и они вдумчиво и сочувственно разбирали дела, заботясь о благе церкви и самого человека, однако встречались и исключения. Примером тому Робер Ле-Бугр, который некогда был катаром, но впоследствии обратился и вступил в орден доминиканцев. Он был назначен инквизитором Северной Франции и готов был усматривать ересь чуть ли не везде. Безжалостный и жестокий, он не проявлял ни тени сострадания или понимания по отношению к подозреваемым, предстающим перед его судом. В конце концов в 1239 году папа Григорий IX отстранил его от исполнения обязанностей инквизитора. 

 

Епитимьи чаще всего носили чисто религиозный характер. Более частое посещение церковных богослужений и месс, раздача милостыни нищим или посещение мощей святых были не столько наказаниями за преступление, сколько средствами, способствующими углублению веры. К числу других относительно легких епитимий принадлежали паломничества, участие в крестовых походах, ношение небольшого креста поверх одежды, денежные штрафы, порка и кратковременное тюремное заключение. Но даже эти наказания иногда смягчались с учетом возраста, состояния здоровья, хорошего поведения или семейных обстоятельств. К тяжким наказаниям относились отлучение от церкви, ссылка, бессрочное тюремное заключение, конфискация имущества и смертная казнь. Если человек приговаривался к одиночному заключению, это означало, что его приковывали цепями к стене в темнице и кормили лишь хлебом и водой. Осужденных клириков часто отправляли в их собственные монастыри, где их заточали в темницу или «покойную» келью, что практически равносильно погребению заживо. Многочисленные папские постановления с требованием улучшить условия содержания заключенных в тюрьмах не давали никакого эффекта, так как тюрьмы находились в ведении светских властей. 

 

Смертная казнь (обычно – сожжение на костре), осуществлялась светскими властями, в руки которых суд инквизиции передавал осужденных еретиков. Было заведомо ясно, как поступит с таким осужденным светский правитель, так что инквизицию едва ли извиняет тот факт, что она сама непосредственно не казнила еретиков. Последние сомнения в этом исчезают при ознакомлении с буллой папы Иннокентия IV Ad extirpanda, изданной в 1252 году: «Когда эти признанные виновными в ереси отдаются в руки светской власти епископом (или его представителем) или инквизицией, подеста, или главный магистрат данного города должен немедленно их взять и в течение самое большее пяти дней привести в исполнение приговоры, вынесенные им». Эту директиву подтверждали последующие папы, а папа Александр IV (понтификат в 1254-1261 годах) угрожал отлучением от церкви правителям, которые не принимают мер против еретиков. 

 

 Папа Александр IV 

 

В действительности инквизиция прибегала к вынесению смертных приговоров довольно редко: лишь в тех случаях, когда не оставалась ни малейшей надежды на отказ обвиняемого от своих убеждений и религиозной практики. Внимательное изучение протоколов судебных заседаний и приговоров опровергло бытовавшее ранее мнение о частом использовании смертной казни. Инквизитор Бернар Гюи между 1308 и 1323 годами рассмотрел 930 дел в Тулузе, являвшейся центром альбигойской ереси. В числе вынесенных им приговоров 139 носило оправдательный характер, в 300 случаях налагались епитимьи, а 42 обвиняемых было приговорено к смерти. В Памье между 1318 и 1324 годами из 75 приговоров только 5 были смертными. 

Глава 4. Поиск доказательств вины или невиновности в судах инквизиции как этап развития процессуального права

Возникшая в конце XII века как форма церковного суда, осуществлявшегося сначала епископами, инквизиция постепенно была изъята из-под контроля епископов и превратилась в первой половине XIII века в самостоятельную организацию, обладавшую огромными полномочиями и подчиненную непосредственно папе.  Постепенно инквизиция создала специальную систему розыска и судебного расследования по делам еретиков. Она широко ввела в практику шпионаж и доносы. У своих жертв она вырывала признания путем запутанных софистических ухищрений, к упорствующим же применялись изощренные пытки. 

 

Усердие инквизиторов и их доносчиков награждалось разделом между ними части имущества, конфискованного у осужденных.  

 

Уже в XIII веке наряду с еретиками инквизиция стала преследовать ученых и философов, проявлявших свободомыслие. Инквизиция лицемерно провозглашала принцип «непролития крови», поэтому уличенные в ереси передавались в руки светских властей для наказания. 

 

Обычно ход инквизиционного процесса был следующим. Указывали инквизитору на отдельное лицо как на подозреваемое в ереси или его имя было произнесено каким-либо задержанным при его признаниях; приступали к негласному расследованию и собирали все возможные свидетельства на его счет; затем его тайно требовали явиться в суд в такой-то день и час и брали с него поручительство; если казалось, что он намеревается бежать, его неожиданно арестовывали и держали под арестом до дня явки на суд. По закону вызов в суд должен был повториться до трех раз, но это правило не соблюдалось. Когда преследование было основано на народной молве, то в качестве свидетелей вызывали первых попавшихся, и когда количество догадок и пустых слухов, распространенных этими свидетелями, боявшимися навлечь на себя обвинение в сочувствии к ереси, казалось достаточным для возбуждения мотивированного дела, то неожиданно наносили удар. Таким образом, обвиняемого осуждали уже заранее; на него смотрели как на виновного уже по одному тому, что его вызывали на суд. Единственным средством спастись было для него признать все собранные против него обвинения, отречься от ереси и согласиться на всякую епитимью, которую могли бы наложить на него. Если же при наличии свидетельств против него он упорно отрицал свою виновность и настаивал на своей верности католичеству, то он превращался в не раскаявшегося, закоренелого еретика, который должен быть выдан светской власти и сожжен живым. 

 

Инквизитор старался добиться признания. Признание сопровождалось всегда изъявлением обращения и раскаяния. Инквизиция считала выдачу единомышленников доказательством чистосердечного обращения. Отказ кающегося еретика выдать своих друзей и близких принимался как доказательство того, что он не раскаялся, и его немедленно выдавали в руки светской власти. Один инквизитор XV века настаивал, что ни в коем случае обвиняемого не следует отпускать на свободу, взяв с него поручительство; если он раскаивается, то его следует подвергнуть пожизненному тюремному заключению. Доносы были так важны для инквизиции, что она требовала их и обещаниями и угрозами. Наиболее простым способом добиться признания был допрос обвиняемого. Инквизитор подготавливался к нему, сопоставляя и изучая все противоречивые показания, тогда как узник оставался в полном неведении о собранных против него уликах. Уменье вести допрос было главным достоинством инквизитора. Были составлены руководства, в которых содержатся длинные ряды вопросов для еретиков различных сект. Развивалось особого рода тонкое искусство, состоявшее в умении расставлять сети обвиняемым, ставить их в тупик и в противоречие с самим собой. Случалось, однако, что невиновность или хитрость обвиняемого торжествовала над всеми усилиями инквизитора; но в этом случае инквизитор прибегал к обману и пытке. Чтобы вырвать признание у обвиняемого, инквизитор считал уже установленным тот факт, который ему следовало еще доказать, и расспрашивал о разных мелких подробностях. При этом инквизитору рекомендовалось во время допроса перелистывать дело, как будто он справляется в нем, а потом резко объявить обвиняемому, что он говорит неправду, что дело было так-то; взять первую попавшуюся бумагу и сделать вид, что читает в ней «все, что может ввести обвиняемого в обман». Чтобы сделать эту ложь более действенной, тюремщикам было приказано входить в доверие к заключенным, убеждать их скорее сознаться, так как инквизитор человек мягкий и отнесется к ним снисходительно. Затем инквизитор должен был заявить, что у него есть неоспоримые доказательства и что если бы обвиняемый пожелал сознаться и назвать тех, кто ввел его в заблуждение, то его тотчас освободили бы. Более хитрая уловка состояла в том, что с заключенным обращались мягко, подсылали к нему в камеру испытанных агентов снискать его доверие и побудить его к признанию обещаниями снисхождения и заступничества. В удобный момент являлся лично сам инквизитор и подтверждал эти обещания, говоря, что все, что делается для обращения еретиков, есть акт милосердия, что епитимья есть проявление любви к ближнему и духовное лекарство. Когда несчастный просил снисхождения за свои разоблачения, то его успокаивали, говоря, что для него будет сделано гораздо больше, чем он просит. 

 

 К. Банти Галилео Галилей перед римским инквизитором. 1857 г. Частная коллекция 

 

При такой организации шпионы играли видную роль. Испытанным агентам, проникавшим в камеру заключенного, было приказано вести его от признания к признанию, пока они не получат достаточно материала для его обвинения, но чтобы он этого не заметил. Обычно это поручали обращенным еретикам. Один из них говорил обвиняемому, что его обращение было притворное; после ряда бесед он приходил к нему позднее обычного, и дверь за ним запиралась. Завязывался откровенный разговор, а за дверью скрывались свидетели и нотариус, которые подслушивали все слова жертвы. Всегда, когда это было возможно, пользовались услугами товарищей по заключению, которые получали известное воздаяние за эти услуги. Но применялись также и жестокие меры. Уличенный или только подозреваемый в ереси лишался прав. Его тело отдавалось на усмотрение Церкви, и если самое мучительное физическое страдание могло принудить его сознаться в ереси, то не останавливались ни перед каким мучением, чтобы «спасти его душу».

 

Чтобы сломить упорство заключенного, который отказывался сознаться или отречься, посылали к нему в камеру жену и детей, слезы и убеждения которых могли его склонить к признанию. Заключенному резко улучшали условия содержания, с ним обращались с видимой добротой в расчете, что его решимость ослабнет, колеблясь между надеждой и отчаянием. Инквизитор последовательно применял все приемы, которые могли дать ему победу над несчастным. Одним из наиболее действенных приемов была медленная пытка бесконечными отсрочками разбора дела. Арестованный, который отказывался признаться или признания которого казались неполными, отсылался в свою камеру, и ему предоставлялось размышлять в уединении и в темноте. После многих недель или месяцев заключенный просил выслушать его снова; если его ответы были опять неудовлетворительны, его снова запирали. Часто бывало, что между первым допросом заключенного и окончательным решением протекало три, пять, десять или даже двадцать лет. Несчастным приходилось терзаться в безвыходном отчаянии десятки лет. Когда хотели ускорить результаты и добиться сознания, то ухудшали положение узника лишением постели, пищи и пыткой; сажали на цепь в сырой яме и т.п. Инквизиторы прибегали к более грубым и простым орудиям застенка.

 

Пытка противоречила не только принципам христианства и традициям Церкви; за исключением вестготов варвары, создавшие государства современной Европы, не знали пытки, и их законодательные системы ее не знали. Однако в 1252 году Иннокентий IV одобрил применение пытки для раскрытия ереси, но не уполномочил лично инквизиторов или их помощников применять пытку к подозреваемому. Было поручено светским властям пыткой принуждать всех схваченных еретиков признаться и выдать своих соумышленников, щадя жизнь и целость тела. Церковные каноны запрещали лицам духовного звания даже присутствовать при пытке. В 1256 году Александр IV дал инквизиторам и их помощникам право отпускать друг другу грехи за «неправильности»: отныне непосредственно сам инквизитор и его помощники могли подвергать подозреваемого пытке. Пытка сокращала содержание обвиняемого под арестом; это был скорый и действенный прием инквизиции, чтобы добиться желаемых признаний. В документах следствия пытка упоминается как прием совершенно обычный. В октябре 1317 года Иоанн XXII решил сократить злоупотребление пыткой и предписал, чтобы она применялась только с согласия епископа, если с ним можно было снестись в течение восьми дней. 

 

Но эти правила на практике скоро вышли из употребления. Инквизиторы недолго мирились с подобными ограничениями их привилегий. Тонкие схоластики разъяснили, что папа говорил вообще о пытке и не упомянул о свидетелях; и пытка свидетелей была оставлена на усмотрение инквизиторов и принята как правило. Признали, что обвиняемый, после того как был уличен свидетельскими показаниями или признался сам, становился, в свою очередь, свидетелем по вопросу о виновности своих друзей и что, следовательно, его можно было подвергать сколько угодно пытке, чтобы добиться от него разоблачений. Но даже тогда, когда соблюдались правила, установленные папой, восьмидневный срок давал инквизитору возможность действовать по своему усмотрению по его истечении.

 

Всеми признавалось, что свидетелей можно подвергать пытке, если подозревают, что они скрывают правду; но законоведы расходились во мнениях относительно того, при каких условиях оправдывалось применение пытки в отношении обвиняемого. Одни считали, что обвиняемого, пользовавшегося хорошей репутацией, можно подвергать пытке, когда есть два свидетеля против него, а человек дурной репутации может быть подвергнут пытке на основании показаний только одного свидетеля. Другие утверждали, что показаний одного уважаемого лица уже достаточно, чтобы приступить к пытке, какой бы репутацией ни пользовался обвиняемый. Третьи считали, что для применения пытки достаточно «народной молвы». Были выработаны подробные инструкции для руководства инквизиторов по этому вопросу; но окончательное решение принимал судья. Законоведы считали достаточным поводом к пытке, если обвиняемый на допросе проявлял страх, запинался или менял ответы, хотя бы против него и не существовало никаких свидетельских показаний.

 

Правила, принятые инквизицией для применения пытки, были впоследствии усвоены светскими судами всего христианского мира. Пытка должна была быть умеренная, и при этом следовало тщательно избегать пролития крови. Взгляд судьи был исключительным правилом, которое играло роль при выборе пыток. По закону на пытке должны были присутствовать и епископ, и инквизитор. Узнику показывали орудия пытки и убеждали признаться. Если он отказывался, его раздевали и связывали; затем снова убеждали признаваться, обещая ему снисхождение. Это часто достигало желательного эффекта. Но если угрозы и увещания не достигали цели, то пытку применяли с постепенно возрастающей жестокостью. Если обвиняемый продолжал упорствовать, то приносили новые орудия пытки и предупреждали жертву, что они будут применены; если же и после этого жертва не ослабевала, ее развязывали и назначали на другой или третий день продолжение пыток. По правилу, пытка могла применяться только один раз; но достаточно было приказать не повторить, а лишь продолжить пытку, и, как бы ни был велик перерыв, ее могли продолжать бесконечно. Можно было также заявить, что добыты новые свидетельские показания и что они требуют новых пыток.

 

Упрямую жертву подвергали тем же или еще более тяжелым пыткам. В тех случаях, когда не добивались ничего после мучений, найденных судьями достаточными, по мнению некоторых «правоведов», следовало отпускать несчастных на свободу с удостоверением, что за ними не найдено никакой вины; другие же считали, что их следует оставлять в тюрьме. Чтобы обойти запрет повторных пыток, расследователи могли во всякий момент следствия приказать применить пытку по одному пункту и бесконечно продолжать ее по соприкасающимся пунктам. Обычно пытка применялась до тех пор, пока обвиняемый не выражал желания сознаться; тогда его развязывали и вносили в соседнее помещение, где выслушивали его признания. Если же признание было сделано в камере пыток, то его после читали узнику и спрашивали, правдиво ли оно. Существовало, правда, правило, предписывавшее перерыв в двадцать четыре часа между пыткой и признанием или подтверждением признания, но обычно это не исполнялось. Молчание считалось знаком согласия. Продолжительность молчания определялась судьями, которые должны были принимать во внимание возраст, пол и физическое или нравственное состояние узника. Во всех случаях признание записывалось в протокол с отметкой, что оно сделано добровольно, без угроз и принуждения. Если обвиняемый отрекался от своего признания, то его можно было снова подвергнуть пытке, которая считалась продолжением прежней, если не решали, что он уже был «достаточно» подвергнут пытке. Так как отречение от признания представляет «помеху деятельности инквизиции», его карали отлучением от Церкви, которому подвергали и нотариусов, помогавших составлять отречение. Инквизиторы считали признание правдивым, а отречение – клятвопреступлением, свидетельствующим, что обвиняемый нераскаянный еретик и рецидивист, которого следует выдать светским властям. Если человек сознался и, отпущенный на свободу с наложением на него епитимьи, публично утверждал, что он был вынужден к признанию страхом, то на него смотрели как на не раскаявшегося еретика, которого следует сжечь как рецидивиста. Если взятое обратно признание обвиняло третьи лица, в этом случае или оставляли в силе это признание, или наказывали сделавшего его как лжесвидетеля.

 

 А. Маньяско Допрос в суде, ок. 1710 г. Музей истории искусства. Вена, Австрия 

 

Так как ни одно сознание не считалось достаточным, если не были названы имена соучастников, то инквизиторы, даже не считавшие отрекшихся рецидивистами, могли присудить их к пожизненному тюремному заключению за лжесвидетельство. Ни один обвиняемый не мог ускользнуть, когда судья инквизиции уже заранее решил осудить его. Форма, в которую облеклось это судопроизводство в светских судах, была менее произвольна и менее действенна. Однако она отдавала жизнь каждого человека на волю его врага, который мог подкупить двух неизвестных свидетелей для поддержания обвинения.

Глава 5. Особенности инквизиции в разных странах

В каждой стране инквизиционный процесс имел некоторые собственные черты, которые позволяют выделить самостоятельные виды инквизиции.

 

Так, наиболее суровые меры инквизиция применяла в Испании. Только за период с 1481 по 1498 год на кострах инквизиции было сожжено 9 тысяч человек и 6,5 тысячи изображений людей, спасшихся бегством или умерших под пытками до суда. У 90 тысяч человек было конфисковано имущество. Только в 1482 году из Испании было изгнано около 170 тысяч евреев и арабов, а общее число лиц, покинувших страну, превысило 3 миллиона человек.

 

Хотя средневековая инквизиция делегировала светским властям полномочие приводить в исполнение смертные приговоры, вынесенные еретикам, она всегда оставляла за собою контроль за исполнением этих приговоров. Однако в XIV и XV веках она утратила это право. Европейские монархи подчинили своему контролю церковь и папство в период Авиньонского пленения (1309-1377 годы) и Великой западной схизмы (ок.1378-1417 годов). Уничтожение Филиппом IV (правил в 1285-1314 годах) ордена рыцарей-тамплиеров в 1312 году, процесс и казнь Жанны д’Арк в 1430-1431 годах и Савонаролы в 1498 году свидетельствовали о том, что инквизиция стала инструментом в руках светских правителей.  

 

С особенной силой этот государственный контроль над инквизицией проявился в Испании. В этой стране средневековая инквизиция отличалась исключительной свирепостью по отношению к еретикам-христианам, мусульманам и евреям. В 1478 году Фердинанд Арагонский и Изабелла Кастильская, вступившие в брак между собою в 1469 году, преодолев сопротивление папы Сикста IV (понтификат в 1471-1484 годах), получили от него разрешение реорганизовать и восстановить этот институт. 

 

Испанская инквизиция была учреждена доминиканцем Томасом де Торквемада (ок.1420-1498 годов), назначенным правителями страны великим инквизитором и утвержденным в этой должности папой. Великому инквизитору помогал высший совет, состоявший из пяти апостольских инквизиторов и являвшийся главным трибуналом инквизиции в стране. Девятнадцать низших трибуналов действовали на территории всего полуострова, а после 1516 года еще три таких трибунала были учреждены в испанских колониях в Новом Свете. Первоначально испанские правители использовали инквизицию против мусульман и евреев, однако позднее она превратилась в орудие борьбы с политическими противниками в ходе развернутой ими кампании за национальное единство подвластной им страны.  

 

 Ф. Гойя В трибунале Инквизиции, 1808-1812 гг. Королевская Академия изящных искусств Сан-Фернандо, Мадрид, Испания 

 

Но, каковы бы ни были ее задачи, испанская инквизиция оставила кровавый след в истории своей страны. По своим методам и процедуре судопроизводства она не слишком сильно отличалась от средневековой инквизиции, однако ее жертвы исчислялись тысячами. По самым скромным оценкам, в период пребывания Торквемады на посту великого инквизитора сожжено было около 2000 человек. В большинстве своем эти жертвы были маранами (обращенными в христианство евреями или маврами) и морисками (обращенными в христианство мусульманами), подозреваемыми в том, что они тайком возвратились к своей прежней вере. Хотя представители обеих этих групп переменили религию, они не в силах были в столь краткий срок отказаться и от своей культуры, в силу чего мешали проведению жесткой националистической политики. Однако перед священными трибуналами представали и католики, подозреваемые в чрезмерной либеральности или просто чуждые по духу. Так, инквизиция дважды заточала в тюрьму Игнатия Лойолу (ок.1491-1556 годов) и преследовала Терезу Авильскую (1515-1582 годы).

 

Император Карл V (правил в 1519-1556 годах), слишком занятый делами Священной Римской империи и Германии, не интересовался Испанией и испанской инквизицией, однако его сын, испанский король Филипп II (правил в 1556-1598 годах) укрепил испанскую инквизицию с намерением искоренить малейшие признаки ереси и протестантизма в своей стране. В октябре 1559 года он принял решение лично присутствовать на аутодафе, чтобы наблюдать за сожжением 12 еретиков. Доносчиков поощряли к выдвижению обвинений против подозреваемых, однако обвиненные никогда не встречались со своими обвинителями, а осужденный был лишен права обратиться с апелляцией к папе. Инквизиция Филиппа с особой жестокостью преследовала протестантов, 220 из которых были сожжены заживо на костре, а вместо 120 протестантов были сожжены куклы. 

 

Процессы по делам еретиков происходили тайно, так что те, кто был ложно обвинен и подвергнут пыткам, не могли обратиться даже к местному духовенству. Как и прежде, жертвами этих процессов становились известные люди. Например, процесс против Карранцы из Толедо, ученого теолога и участника Тридентского собора, длился семь лет. 

 

Специфически в Испании относились к вопросу понимания «добровольности» признания: «Всякое признание, добытое в застенке, должно было быть потом подтверждено. Обыкновенно пытка применялась до тех пор, пока обвиняемый не выражал желания сознаться; тогда его развязывали и вносили в соседнюю залу, где выслушивали его признания. Если же признание было сделано в комнате пыток, то его после читали узнику и спрашивали его, правдиво ли оно? …Молчание считалось знаком согласия… Во всех случаях признание записывалось в протоколе с отметкою, что оно сделано добровольно, без угроз и принуждения. Если обвиняемый отрекался от своего признания, то его можно было снова подвергнуть пытке, которая являлась лишь продолжением прежней…».

 

Римские папы, обеспокоенные успехом протестантской Реформации и распространением еретических движений в Италии, предприняли меры для преодоления этих опасностей. Папа Лев X (понтификат в 1513-1521 годах) призвал светских правителей искоренять ересь в своих владениях всеми доступными средствами. Папа Павел III (понтификат в 1534-1549 годах) в 1542 году учредил римскую инквизицию. Он создал в Риме особую конгрегацию, куда вошли шесть кардиналов; ее задача состояла в рассмотрении дел обвиняемых в ереси и апелляций низших трибуналов инквизиции, действовавших на всем полуострове. Действие римской инквизиции ограничивалось пределами Италии, поскольку правители стран севернее Италии в случае необходимости могли опираться на собственные учреждения, предназначенные для преследования еретиков, научившись – по примеру испанских монархов – использовать их для достижения своих собственных политических целей. К числу наиболее известных жертв римской инквизиции принадлежал в прошлом доминиканец, пантеист Джордано Бруно (1548-1600 годы), который был сожжен на костре. Галилео Галилей (1564-1642 годы), великий итальянский астроном и физик, был обвинен инквизицией в ереси за то, что он принял систему Коперника.  

 

Тридентский собор (1545-1563 годы) призвал инквизицию к большей активности, однако даже ревностные католики из числа европейских государей отказывались развернуть религиозную войну против своих собственных подданных. В XVI веке эти правители и их министры находились под сильным влиянием политики меркантилизма и не собирались лишаться источника дохода, подвергнув своих кормильцев религиозным преследованиям. На практике католические государи казнили лишь самое малое число протестантов и только в тех случаях, когда их протестантизм заключал в себе политическую угрозу. Однако в Италии инквизиция под давлением папы Павла IV (понтификат в 1555-1559 годах) немало способствовала искоренению протестантизма. В еще большей степени она помогла искоренить различные злоупотребления в папской курии и пресечь распущенность нравов, приобретенную итальянцами в эпоху Возрождения. 

 

В Новое время популярность и эффективность инквизиции (как римской, так и национальной) стали снижаться. Распространение протестантизма и патовая ситуация, возникшая в результате Тридцатилетней войны (1618-1648 годы), с очевидностью показали, что Католическая церковь утратила прежний контроль над религиозной мыслью и практикой. Протестанты, которые по определению должны были считаться еретиками, были слишком многочисленны и сильны, чтобы их можно было истребить с помощью инквизиционных трибуналов. А католики, в том или ином пункте не согласные с ортодоксальным вероучением, могли присоединиться к одной из многочисленных протестантских деноминаций и избежать тем самым суда инквизиции. Идеология Просвещения и укрепление абсолютистской монархии послужили препятствием для любых покушений на интеллектуальную свободу человека и политическую независимость даже в тех странах, где римские католики составляли абсолютное большинство. 

 

В Испании и в Неаполитанском королевстве Карл III (1716-1788 годы) упразднил иезуитский орден и взял под самый жесткий контроль инквизицию. Во Франции последний еретик был казнен в 1766 году. Французская революция и правление Наполеона положили конец деятельности инквизиции там, где она еще оставалась влиятельной силой. Жозеф Бонапарт запретил ее в Испании в 1808 году, хотя она была восстановлена Фердинандом VII в 1814 году и окончательно запрещена только в 1820 году.

 

В 1908 году папа Пий X (понтификат в 1903-1914 годах) преобразовал инквизицию в конгрегацию Священной канцелярии. Это, прежде всего, консультативный и увещательный орган, и хотя эта конгрегация выносит решения по делам, связанным с ересью, она не применяет никакого насилия. Она собирается на свои заседания в Риме еженедельно, а в тех случаях, когда предстоит обсудить особенно серьезные вопросы, на заседаниях председательствует папа. В качестве высшего апелляционного суда по вопросам веры, конгрегация служит консультативным органом при папе в тех случаях, когда вынесение окончательного решения остается за папой. В подобных ситуациях члены самой конгрегации или другие уполномоченные для этого клирики выступают в роли обвинителей и защитников по рассматриваемому делу. 

 

Термин «протестантская инквизиция» часто используют для обозначения событий в Женеве в период деятельности Ж. Кальвина (1509-1564 годы) и в Англии в период правления королевы Елизаветы I (правила в 1558-1603 годах).  

 

Кальвин возглавлял протестантское движение в Женеве между 1536 и 1564 годами (за вычетом тех трех лет, в течение которых Кальвин находился в ссылке). Несмотря на то, что он сам отверг католическую веру и вынужден был бежать от преследований во Франции, Кальвин сформулировал довольно строгие догматы и жесткие правила, которым должны были следовать его сторонники и единоверцы. К тем, кто уклонялся от этих правил и догматов, применялось обозначение «еретик», и с последними обращались и поступали приблизительно так же, как католическая инквизиция поступала с еретиками в Средние века. 

 

 Ж. Кальвин 

 

Кальвин и протестантское духовенство выступали в роли наставников в вере и поборников нравственности. Непосредственный надзор за тем и другим осуществлялся особой консисторией, куда входило двенадцать старейшин. Государство помогало им выполнять эту обязанность, приводя в исполнение приговоры, вынесенные еретикам и включавшие тюремное заключение, ссылку и смертную казнь. Подобно Иннокентию III, кальвинисты приравнивали ересь к государственной измени, оправдывая таким образом применение смертной казни. 

 

Между 1542 и 1546 годами они вынесли смертные приговоры 58 людям, признанным еретиками, а еще 76 были удалены в изгнание. Гораздо более многочисленны были те, кто был заключен в тюрьму или подвергнут порке кнутами. Себастьян Кастелльо (1515-1563 годы) был выслан из Женевы в 1543 году и вынужден был до конца жизни влачить нищенское существование в Базеле. До изгнания он был ректором Женевской академии, однако навлек на себя обвинения тем, что предложил исключить из Библии Песнь песней на том основании, что эта книга представляет собою лишь образец любовной поэзии. Жером Больсек был заточен в тюрьму в 1551 году, а впоследствии выслан лишь за то, что оспорил предлагаемую Кальвином интерпретацию Св. Писания. Жак Грюэ был подвергнут пыткам и казнен за свои протесты против того, что он называл тиранией Кальвина и его администрации. Мишель Сервет (1511-1553 годы) был богословским революционером, усомнившимся в правильности традиционного учения о Троице, крещении, Св. Писании и существовании Христа. Как ни странно, Кальвин выдвинул против него обвинение в ереси даже раньше, чем это сделала католическая инквизиция, заточившая Сервета в тюрьму в Лионе. Совершив оттуда побег, Сервет, вопреки здравому смыслу, направился в Италию через Женеву, где посетил службу, во время которой проповедовал Кальвин, и в результате был схвачен. Он предстал перед предубежденным против него судом и в 1553 году был сожжен на костре. 

 

Английская королева Елизавета I смотрела на религиозные вопросы с политической точки зрения. Не имея твердых религиозных убеждений (она была сторонницей скептицизма), Елизавета стремилась осуществлять сильную национальную политику, что требовало поддержания религиозного единомыслия в стране. В религиозном отношении Англия была расколота до такой степени, что, казалось, для примирения не было никаких шансов. Основную массу населения Англии по-прежнему составляли католики, и число их лишь возрастало. Кальвинисты, очень агрессивная, пусть и малочисленная, партия, были озабочены тем, чтобы очистить английское христианство от всяких следов римского католицизма. Между этими двумя крайностями располагались англикане, очень близкие к католикам в вопросах литургии и церковных обрядов и к другим протестантам – в вопросах вероучения. Елизавета благоволила к англиканам. 

 

Католическому духовенству было трудно согласиться с требованиями, выдвигаемыми Третьим актом о единомыслии, и в период между 1559 и 1563 годами около 200 священнослужителей было смещено. При этом общее число католического духовенства в Англии доходило до 9000, так что количество смещенных клириков было не столь уж значительным. В первые годы своего правления Елизавета не прибегала к казням. Однако после ее отлучения от церкви папой в 1570 году и ряда покушений на ее жизнь парламент занял более жесткую позицию, выразив ее в Первом акте об отказе участвовать в англиканских богослужениях. С этого момента всякий, кто участвовал в католической мессе, присоединялся к католической церкви или называл Елизавету еретичкой, считался государственным изменником. Соответственно, было запрещено предпринимать попытки к обращению английских подданных в католицизм. Католики были поставлены перед выбором: либо пренебречь папским отлучением и признать Елизавету законной королевой, либо подчиниться папе, признав это отлучение, и отказаться от лояльности по отношению к королеве. В результате почти 200 католиков было казнено. 

 

Кальвинисты оказались в сходном положении. Поскольку они придерживались католической традиции в том, что касалось церковных обрядов и иерархической организации, они не могли принять Тридцать девять статей, изданных в 1563 году. В 1566 году Елизавета запретила в служении 36 представителей кальвинистского духовенства в Лондоне за отказ носить обычное церковное облачение. За свой нонконформизм и пресвитериане, и сепаратисты подвергались тюремным заключениям, запрещению в служении и даже ссылкам.

Понравилась статья? Отправьте автору вознаграждение:

Инквизиция. Просто статистика — Православный портал «Азбука веры»

про­то­ди­а­кон Андрей

Оглав­ле­ние

Мораль­ная сто­рона инкви­зи­ции не обсуж­да­ется. Сколько бы чело­век ни были ею от имени хри­сти­ан­ской церкви отправ­лены на смерть – три, три тысячи, трид­цать тысяч или три мил­ли­она – к Нагор­ной про­по­веди Христа это имеет лишь вза­имно-несов­ме­сти­мое отно­ше­ние.

Но есть три уровня раз­го­вора о ней:

1. мораль­ный
2. исто­рико-куль­ту­ро­ло­ги­че­ский
3. про­па­ган­дист­ский

Вот именно от тре­тьего хорошо бы уйти.

2014 год пока­зал, как настырно могут вестись инфор­ма­ци­он­ные войны. Но одна из первых таких войн в исто­рии – это про­те­стант­ско-масон­ское песто­ва­ние «черной легенды» о като­ли­че­ской инкви­зи­ции.

«Мил­ли­оны жертв инкви­зи­ции» вошли в каноны школь­ной науки. И лишь в конце 20 века, когда у исто­ри­ков проснулся вкус к дотош­ному копа­нию в пыль­ных архи­вах, когда стало при­ня­тым инте­ре­со­ваться не только «жизнью заме­ча­тель­ных людей», но и обыч­ными обы­ва­те­лями, эта легенда стала шататься.

Тоталь­ный чёс исто­ри­ков по архи­вам пока­зал  непри­вычно малые цифры.

Инкви­зи­ция в Испа­нии

В архи­вах Suprema (Вер­хов­ного суда инкви­зи­ции), хра­ня­щихся сейчас в Наци­о­наль­ном исто­ри­че­ском архиве, сохра­ни­лись отчеты, еже­годно предо­став­ля­е­мые всеми мест­ными судами. Дела были изу­чены Густа­вом Хен­нинг­се­нем и Хайме Кон­тре­ра­сом.

Всего там хра­нятся 49 092 досье.

Из них:

иудей­ству­ю­щие  5007;
мори­ски – 11 311;
люте­ране – 3499;
гно­стики (alumbrados) – 149;
суе­ве­рия – 3750;
допус­кав­шие ере­ти­че­ские суж­де­ния – 14 319;
двое­женцы – 2790;
сек­су­аль­ные пре­ступ­ле­ния духо­вен­ства (solicitación) – 1241;
хула на Святую Инкви­зи­цию (ofensas al Santo Oficio) – 3954;
разное – 2575.

Из них смерт­ные при­го­воры выне­сены всего лишь 775 обви­нен­ным. Боль­шин­ство из них по-преж­нему состав­ляли иуда­и­занты, но среди них было и несколько десят­ков мори­с­ков, более сотни про­те­стан­тов (глав­ным обра­зом, ино­стран­цев, осо­бенно фран­цу­зов), около 50 гомо­сек­су­а­ли­стов и несколько баск­ских ведьм.

По рас­че­там этих авто­ров, только 1,9 % при­го­во­ров опре­де­ляют вину обви­ня­е­мого и пере­дают дело свет­ским вла­стям для испол­не­ния смерт­ного при­го­вора.

Осталь­ные 98,1% обви­ня­е­мых были либо оправ­даны, либо полу­чили легкое нака­за­ние (штраф, пока­я­ние, палом­ни­че­ство).

От чет­верти до трети всех при­вле­чен­ных к суду отпус­ка­лись безо вся­кого нака­за­ния; в Толедо этот пока­за­тель состав­лял две трети (Dedieu J.-P. L’Inquisition. Paris, 1987, р. 79).

В ряде слу­чаев (1,7 про­цента от общего числа казней) казни были совер­шены лишь на бумаге: сжи­га­лись мане­кены отсут­ству­ю­щих осуж­ден­ных; в этой более позд­ней пуб­ли­ка­ции цифра про­цес­сов ниже, чем ранее: 44 674 за несколько боль­ший период: с 1540 по 1700).

Эти 49 092 про­цесса про­хо­дили не во вре­мена Торкве­мады, а с 1560 по 1700 годы.

Для дел, более ранних, чем 1560, надо изу­чать архивы  из мест­ных судов, но боль­шин­ство из них были поте­ряны. Сохра­ни­лось лишь архивы Толедо, Куэнка и Вален­сии.

Dedieu изучил дела из Толедо (12 000 при­го­во­ров). García Cárcel про­ана­ли­зи­ро­вал работу суда Вален­сии. Иссле­до­ва­ния этих авто­ров пока­зы­вает, что в 1480–1530 годах про­цент людей, при­го­во­рен­ных к смерт­ной казни был гораздо более зна­чи­тель­ным, чем в годы, изу­чен­ные Хен­нинг­се­ном и Кон­тре­ра­сом.

После 1530 года пре­ступ­ле­нием, карав­шимся с наи­боль­шей (срав­ни­тельно) суро­во­стью, было ско­то­ло­же­ство, кото­рое под­па­дало под юрис­дик­цию инкви­зи­ции только в Ара­гоне: здесь мы обна­ру­жи­ваем 23 смерт­ные казни на 58 при­го­во­ров, причем число каз­нен­ных дости­гало 40% (по кон­трасту, число каз­нен­ных даже среди обви­ня­е­мых-иуда­и­зан­тов теперь состав­ляло 10%)». (Монтер У. Ритуал, миф и магия в Европе ран­него Нового вре­мени. М., 2003, сс. 91)

Carcel пола­гает, что всего инкви­зи­ция на про­тя­же­нии всей своей исто­рии рас­смот­рела при­мерно 150 000 дел. Число жертв можно оце­нить в пре­де­лах 3000.

Х. Стивен, один из ученых, рабо­тав­ших в архи­вах инкви­зи­ции, сказал, что он обна­ру­жил, что инкви­зи­торы исполь­зо­вали пытки “неча­сто” и, как пра­вило, они дли­лись не более  15 минут.

Из 7000 дел в Вален­сии в менее чем 2% были исполь­зо­ваны пытки и никто не под­вер­гался им более двух раз. Дважды пытка при­ме­ня­лась только в одном про­центе слу­чаев. Кроме того, сбор­ник реко­мен­да­ций, раз­ра­бо­тан­ный испан­ской инкви­зи­цией, запре­щал раз­лич­ные формы пыток, исполь­зу­е­мые в других стра­нах Европы. Инкви­зи­торы были обра­зо­ван­ными людьми, кото­рые скеп­ти­че­ски отно­си­лись к цен­но­сти пыток для обна­ру­же­ния ереси.

О том же:

• Томас Мэдден Правда об испан­ской Инкви­зи­ции.
• Генри Кеймен “Испан­ская инкви­зи­ция” (Henry A. Kamen The Spanish Inquisition: A Historical Revision. London and New Haven: Yale University Press, 1998.
• Geoffrey Parker. Some Recent Work on the Inquisition in Spain and Italy // The Journal of Modern History, vol. 54, no. 3 (Sept, 1982): 519–532.
• Edward Peters. Inquisition. New York: The Free Press, 1988.

Испан­ская Supremo уже в 1538 году сове­то­вала своим отде­ле­ниям: инкви­зи­торы не должны верить всему, что содер­жится в «Молоте ведьм», даже если автор «пишет об этом как о чем-то, что он сам видел и рас­сле­до­вал, ибо при­рода этих дел такова, что он мог оши­баться, как и многие другие» (Монтер, с. 91).

Впро­чем, фран­цуз­ский исто­рик отме­чает, что высший инкви­зи­ци­он­ный три­бу­нал Испа­нии (Supremo) нико­гда не верил в кол­дов­ские шабаши. Более того, «он систе­ма­ти­че­ски застав­лял осво­бож­дать обви­ня­е­мых», ока­зы­вая для этого дав­ле­ние на мест­ные суды (Dedieu, p. 48).

Кстати, «при Филиппе 4 рас­ши­ри­лась само­сто­я­тель­ность инкви­зи­ции: она не при­зна­вала более за Рим­ской курией права запре­щать в  Испа­нии чтение какой-либо книги, как об этом сви­де­тель­ствует случай с Гали­леем. В Риме нашли необ­хо­ди­мым внести в индекс «Диа­логи», и пап­ский нунций в Испа­нии рас­по­ря­дился при­бить к дверям церкви эдикт о запрете этой книги, не испро­сив раз­ре­ше­ния вели­кого инкви­зи­тора. Инкви­зи­ция обра­ти­лась за помо­щью к Филиппу 4, дока­зы­вая ему, что она в борьбе между коро­лев­ской вла­стью и абсо­лю­тист­скими стрем­ле­ни­ями рим­ской Курии все­гдал ста­но­ви­лась на сто­рону первой, и не запре­щала, несмотря на тре­бо­ва­ния Рим­ской курии, тех книг, кото­рые защи­щали пре­ро­га­тивы коро­лев­ской власти. Было бы поэтому спра­вед­ливо, чтобы Филипп теперь принял сто­рону инкви­зи­ции и не допус­кал бы вме­ша­тель­ства Рима в дело цен­зуры книг. Филипп внял просьбе Вели­кого инкви­зи­тора, и имя зна­ме­ни­того фло­рен­тийца дей­стви­тельно не фигу­ри­рует на стра­ни­цах испан­ских индек­сов» (Лозин­ский С. Г. Исто­рия инкви­зи­ции в Испа­нии Спб., 1914, С. 306).

Инкви­зи­ция в Италии

«Около 80% вене­ци­ан­ских инкви­зи­ци­он­ных про­цес­сов, отно­сив­шихся к пери­оду до 1580 года, были свя­заны с обви­не­ни­ями в люте­ран­стве и род­ствен­ных ему формах крипто-про­те­стан­тизма. 130 при­го­во­ров, о кото­рых было сооб­щено в Рим в 1580–1581 годах изо всех рай­о­нов север­ной Италии, пока­зы­вают посто­ян­ное вни­ма­ние инкви­зи­ции к про­те­стан­тизму. Однако раз­лич­ные ответв­ле­ния рим­ской инкви­зи­ции изме­нили основ­ное направ­ле­ние своей дея­тель­но­сти неза­долго до 1600 года, когда вни­ма­ние к ере­ти­кам было вытес­нено одер­жи­мо­стью иско­ре­не­нием магии и других суе­ве­рий. Во Фриули до 10% судеб­ных про­цес­сов (из 390), состо­яв­шихся до 1595 года, было свя­зано с магией, а в тече­ние после­ду­ю­щих пят­на­дцати лет под эту руб­рику под­па­дала поло­вина дел (558). В других местах этот сдвиг был менее замет­ным и про­изо­шел быст­рее; в Неа­поле магия стала един­ствен­ным обви­не­нием, поро­див­шим зна­чи­тель­ное число инкви­зи­ци­он­ных про­цес­сов в 1570‑е годы, и оста­ва­лась тако­вой на про­тя­же­нии деся­ти­ле­тий, вплоть до 1720‑х годов. В Вене­ции пере­ход от ереси к (с. 90) был столь же резким, как и во Фриули, но про­изо­шел на две­на­дцать лет раньше. В тече­ние XVII века пред­ме­том оза­бо­чен­но­сти рим­ской инкви­зи­ции стали все формы магии, от ведов­ства до пред­ска­за­ний: в каждом три­бу­нале около 40% дел, рас­смат­ри­вав­шихся на про­тя­же­нии этого сто­ле­тия, могли быть отне­сены к раз­ряду пре­сле­до­ва­ний суе­ве­рия и магии. Самые тща­тель­ные оценки коли­че­ства ере­ти­ков, каз­нен­ных в Риме на про­тя­же­нии пер­вого сто­ле­тия дея­тель­но­сти инкви­зи­ции, насчи­ты­вают сотню – по боль­шей части про­те­стан­тов» (Монтер У. Ритуал, миф и магия в Европе ран­него Нового вре­мени. М., 2003, сс. 90–91 и 95).

Среди других дел, рас­смат­ри­ва­е­мых в инкви­зи­ции, до 15 про­цен­тов было дел, свя­зан­ных с обви­не­ни­ями свя­щен­ни­ков в сек­су­аль­ных домо­га­тель­ствах, плюс двое­жен­ство, гомо­сек­су­а­лизм и т.п. Заме­тим, что ученых-аст­ро­но­мов и физи­ков среди жертв инкви­зи­ции нет.

В целом по като­ли­че­ским стра­нам Европы:

За два с поло­ви­ной сто­ле­тия «между 1550 и 1800 годами перед судом инкви­зи­ций пред­стало около 150 тыс. чело­век, но лишь 3000 из них были при­го­во­рены к смерти» (Монтер, с. 84), то есть все те же почти два про­цента.

Иссле­до­ва­ние, кото­рое в тече­ние шести лет вели свет­ские исто­рики по просьбе папы Иоанна-Павла Вто­рого, опуб­ли­ко­ван­ное в 2004 году, дает схожие цифры:

«Из 125 000 испы­та­ний, про­ве­ден­ных в исто­рии испан­ской инкви­зи­ции, 59 “ведьм” были при­го­во­рены к смерти. В Италии каз­нено 36 ведьм,  в Пор­ту­га­лии – 4. Если мы скла­ды­ваем эти данные, мы не полу­чаем и ста слу­чаев». Хуже (осо­бенно в про­пор­ции к  чис­лен­но­сти насе­ле­ния) было в про­те­стант­ских реги­о­нах:

в Швей­ца­рии с насе­ле­нием около 1 мил­ли­она сожгли 4000 ведьм;
в Речи Поспо­ли­той с  насе­ле­нием 4 400 000 – около 10 000 чело­век;
в Гер­ма­нии с насе­ле­нием в 16 млн – 25 000 казней;
в Дании-Нор­ве­гии с насе­ле­нием 970 000 – 1350 чело­век».

Про­те­стант­ские страны по срав­не­нию с като­ли­че­скими были гораздо более суровы в отно­ше­нии женщин, обви­ня­е­мых в заня­тиях магией или обще­нии с демо­нами. Так рушится рас­про­стра­нен­ное пред­став­ле­ние, милое либе­раль­ной ита­льян­ской мысли, согласно кото­рому люте­ран­ский про­те­стан­тизм пре­вос­хо­дил като­ли­цизм в том, что каса­ется гаран­тии инди­ви­ду­аль­ных прав.

При­выч­ную мора­ли­за­тор­скую пози­цию надо хотя бы допол­нить исто­ри­че­ской и спро­сить: аль­тер­на­ти­вой чему была инкви­зи­ция? Ответ, по-моему, оче­ви­ден: инкви­зи­ция как глас­ный суд была аль­тер­на­ти­вой сти­хий­ному лин­че­ва­нию.

Инкви­зи­ция предо­став­ляла слово самому обви­ня­е­мому, а от обви­ни­теля тре­бо­вала ясных дока­за­тельств. В итоге – ни один другой суд в исто­рии не выно­сил так много оправ­да­тель­ных при­го­во­ров. Для обви­не­ния тре­бо­ва­лись пока­за­ния двух сви­де­те­лей, кото­рые в одно и то же время в одном и том же месте видели и слы­шали одно и то же. В случае рас­хож­де­ния пока­за­ния сви­де­те­лей обви­ня­е­мый отпус­кался.

Реально инкви­зи­ция функ­ци­о­ни­ро­вала как учре­жде­ние, скорее защи­ща­ю­щее от пре­сле­до­ва­ний, нежели раз­жи­га­ю­щее их. Как ни странно, но у рож­да­ю­щейся науки и инкви­зи­ции была общая черта: и там и там тре­бо­вали дока­за­тельств и не слиш­ком верили субъ­ек­тив­ным сви­де­тель­ствам, доно­сам и заяв­ле­ниям, ста­ра­ясь найти спо­собы объ­ек­тив­ной их про­верки.

В Инкви­зи­цию отби­ра­лись наи­бо­лее обра­зо­ван­ные свя­ще­но­слу­жи­тели – «до 17 века они рекру­ти­ро­ва­лись в интел­лек­ту­аль­ной элите страны» (Dedieu, p. 64).

Вели­кий Инкви­зи­тор Испа­нии Фран­сиско Химе­нес де Сис­не­рос с 1507 по 1517 годы уни­что­жал араб­ские биб­лио­теки. Но сам стал осно­ва­те­лем Уни­вер­си­тета Алкала де Хена­рес, создан­ного с целью открыть Испа­нию для новых тече­ний евро­пей­ской мысли (там же с. 63).

Ана­ло­гично и в России при первой попытке создать инкви­зи­цию как регу­ляр­ную службу обра­ти­лись к един­ствен­ному уни­вер­си­тету: В гра­моте, данной царем Федо­ром Алек­се­е­ви­чем на учре­жде­ние в Москве Сла­вяно-Греко-Латин­ской Ака­де­мии, было ска­зано: “А от церкви воз­бра­ня­е­мых наук, наи­паче же магии есте­ствен­ной и иных, таким не учити и учи­те­лей тако­вых не имети. Аще же тако­вые учи­тели где обря­щутся, и оны со уче­ни­ками, яко чаро­деи, без вся­кого мило­сер­дия да сожгутся” (Афа­на­сьев А. Н. Поэ­ти­че­ские воз­зре­ния славян на при­роду. Опыт срав­ни­тель­ного изу­че­ния сла­вян­ских пре­да­ний и веро­ва­ний в связи с мифи­че­скими ска­за­ни­ями других род­ствен­ных наро­дов. Т. 3. М., 1995, сс. 300–301). Ини­ци­а­то­ром этой нормы был самый про­све­щен­ный пуб­ли­цист эпохи – Симеон Полоц­кий. Впро­чем, «при­ви­ле­гия, кото­рая должна была бы пре­вра­тить Ака­де­мию в своего рода инкви­зи­ци­он­ный три­бу­нал, так и оста­лась на бумаге, не оказав ника­кого вли­я­ния на судьбу реаль­ного учре­жде­ния» (Лавров А. С. Кол­дов­ство и рели­гия в России 1700–1740 гг. М., 2000, с. 352).

По мнению фран­цуз­ского исто­рика Мюшам­бле, охота на ведьм была частью про­све­ти­тель­ской про­граммы: «Соб­ственно кол­дов­ство в этот период никак не изме­ни­лось. Изме­нился подход к нему со сто­роны судей и куль­тур­ной элиты. Отныне кол­дов­ство стало сим­во­лом народ­ных пред­рас­суд­ков, с кото­рыми боро­лась коро­лев­ская власть и мис­си­о­неры. Чтобы аккуль­ту­ри­ро­вать деревню, надо было изгнать маги­че­ские веро­ва­ния и обряды. Были ли судьи согласны с этим или нет, но ауто­дафе поз­во­лялидина­мич­ной ученой куль­туре отбро­сить и осла­бить почти непо­движ­ную и очень древ­нюю народ­ную куль­туру, кото­рая с огром­ной силой про­ти­во­дей­ство­вала вся­че­ским изме­не­ниям» (Muchemblet R. Culture populaire et culture des elites dans la France moderne (XVe-XVIIIe siecles). Paris, 1978, p. 288).

Монтер – аме­ри­кан­ский исто­рик из уни­вер­си­тета Огайо, книга кото­рого в рус­ском пере­воде уви­дела свет бла­го­даря «Фонду Сороса» – пишет:

«Согласно настой­чиво повто­ря­ю­щейся, хотя и непро­ве­рен­ной легенде, инкви­зи­ци­он­ные три­бу­налы сре­ди­зем­но­мор­ского реги­она были фана­тич­ными и кро­во­жад­ным, а испан­ская инкви­зи­ция явля­лась самой жесто­кой из всех. Само слово «инкви­зи­ция» давно стало сино­ни­мом нетер­пи­мо­сти. Однако когда исто­рики нако­нец стали систе­ма­ти­че­ски изу­чать огром­ный массив про­то­ко­лов инкви­зи­ций, были полу­чены совер­шенно иные резуль­таты, и посте­пенно начало выра­ба­ты­ваться новое пред­став­ле­ние о них. Сейчас, пожа­луй, уже можно гово­рить о все­об­щем при­зна­нии двух прин­ци­пи­аль­ных выво­дов, хотя иссле­до­ва­ния еще не завер­шены.

Во-первых, сре­ди­зем­но­мор­ские инкви­зи­ции были менее кро­во­жад­ными, нежели евро­пей­ские свет­ские суды ран­него Нового вре­мени. Второй важный вывод состоят в том, что сре­ди­зем­но­мор­ские инкви­зи­ции, в отли­чие от свет­ских судов, выгля­дели более заин­те­ре­со­ван­ными в пони­ма­нии моти­вов, дви­гав­ших обви­ня­е­мыми, нежели в уста­нов­ле­нии самого факта пре­ступ­ле­ния. Ранее пред­став­ля­лось, что инкви­зи­торы, тща­тельно соблю­дав­шие ано­ним­ность своих инфор­ма­то­ров, в мень­шей сте­пени забо­ти­лись о правах обви­ня­е­мых, чем свет­ские суды. Но послед­ние иссле­до­ва­ния пока­зы­вают, что инкви­зи­торы были более про­ни­ца­тель­ными пси­хо­ло­гами, нежели свет­ские судьи, и ока­зы­ва­лись вполне спо­соб­ными прийти к кор­рект­ному — а зача­стую и снис­хо­ди­тель­ному — при­го­вору.

В целом они, в отли­чие от свет­ских судей, почти не пола­га­лись на пытку, чтобы убе­диться в истин­но­сти утвер­жде­ний обви­ня­е­мых. Инкви­зи­торы пыта­лись про­ник­нуть в созна­ние людей, а не опре­де­лить пра­во­вую ответ­ствен­ность за пре­ступ­ле­ние, поэтому про­то­колы инкви­зи­тор­ских допро­сов выгля­дят совсем иначе, нежели про­то­колы свет­ских три­бу­на­лов, и предо­став­ляют бога­тый мате­риал исто­ри­кам обы­чаев и народ­ных веро­ва­ний… В отли­чие от свет­ского судо­про­из­вод­ства того вре­мени, суды инкви­зи­ции рабо­тали очень мед­ленно и кро­пот­ливо. Если одни осо­бен­но­сти их дея­тель­но­сти, такие, как ано­ним­ность обви­ни­те­лей, защи­щали инфор­ма­то­ров, многие другие обычаи рабо­тали на благо обви­ня­е­мых.

Поскольку инкви­зи­торы в мень­шей сте­пени забо­ти­лись о том, чтобы уста­но­вить факт совер­ше­ния пре­ступ­ле­ния — ереси, бого­хуль­ства, магии и т.д., — но, скорее, стре­ми­лись понять наме­ре­ния людей, ска­зав­ших или сде­лав­ших подоб­ное, они глав­ным обра­зом раз­ли­чали рас­ка­яв­шихся и нерас­ка­яв­шихся греш­ни­ков, согре­шив­ших слу­чайно или наме­ренно, мошен­ни­ков и дура­ков. В отли­чие от многих свет­ских уго­лов­ных судов ран­него Нового вре­мени, инкви­зи­торы мало пола­га­лись на пытку как на сред­ство уста­нов­ле­ния истины в слож­ных и неяс­ных обсто­я­тель­ствах. Они пред­по­чи­тали под­верг­нуть подо­зре­ва­е­мого мно­го­крат­ному пере­крест­ному допросу, про­яв­ляя подчас уди­ви­тель­ную пси­хо­ло­ги­че­скую тон­кость, чтобы разо­браться не только в его словах и дей­ствиях, но и в его моти­вах.

Инкви­зи­торы были вполне спо­собны реко­мен­до­вать свет­ским вла­стям, кото­рые только и могли пре­дать смерти нерас­ка­яв­ше­гося ере­тика, при­ме­нить смерт­ную казнь, и сами вынесли много суро­вых при­го­во­ров. Однако в основ­ном инкви­зи­торы просто пред­пи­сы­вали пока­я­ние раз­лич­ной про­дол­жи­тель­но­сти и интен­сив­но­сти. Их куль­тура была куль­ту­рой стыда, а не наси­лия» (Монтер, сс. 84–85 и 99).

Из иссле­до­ва­ния инкви­зи­ци­он­ных архи­вов Монтер делает вывод, что инкви­зи­ция, встре­чая дела о кол­дов­стве, «рас­сле­до­вала подоб­ные дела неохотно и карала пре­ступ­ни­ков не слиш­ком сурово. Мяг­кость инкви­зи­тор­ских при­го­во­ров по обви­не­ниям в ведов­стве состав­ляет рази­тель­ный кон­траст с суро­во­стью свет­ских судей Север­ной Европы в те же сто­ле­тия. Филиал рим­ской инкви­зи­ции в Милан­ском гер­цог­стве про­ти­во­стоял мест­ной панике, при­вед­шей в 1580 году в милан­ские тюрьмы 17 ведьм. Девять из них были оправ­даны по всем ста­тьям обви­не­ния, еще пять — осво­бож­дены после при­не­се­ния клятвы, одна из них пол­но­стью при­знала свою вину, а две сде­лали частич­ные при­зна­ния, — но даже и эти три отде­ла­лись незна­чи­тель­ными нака­за­ни­ями.

При­ни­мая во вни­ма­ние такое отно­ше­ние, не стоит удив­ляться тому, что немно­гие были каз­нены за ведов­ство по при­го­вору одной из сре­ди­зем­но­мор­ских инкви­зи­ций (дюжина басков в 1610 г., пpичем поло­вина из них умерла в тюрьме), невзи­рая на все предо­став­ляв­ши­еся для этого воз­мож­но­сти. Странно созер­цать огром­ные папки с собран­ными инкви­зи­то­рами бума­гами, мате­ри­а­лами дел о ведов­стве, зная о незна­чи­тель­ном реаль­ном ущербе, нане­сен­ном ими людям. … Поис­тине, настал век Про­све­ще­ния. Как мы видели, сре­ди­зем­но­мор­ские инкви­зи­торы осу­дили несколько тысяч чело­век за недоз­во­лен­ную магию, но каз­нили лишь около дюжины ведьм. Если уж на то пошло, в раннее Новое время они лишали жизни по обви­не­нию в ереси отно­си­тельно неболь­шое коли­че­ство людей. Если срав­нить эти данные с числом ана­бап­ти­стов, убитых в Австрии, Импе­рии и Нидер­лан­дах, сре­ди­зем­но­мор­ские инкви­зи­ции пока­жутся почти снис­хо­ди­тель­ными» (с. 95) – «ибо цель была не убить, а обра­тить» (Dedieu J.-P. L’Inquisition. Paris, 1987. p. 78).

«Иоанн Павел II поже­лал под­черк­нуть, что акт пока­я­ния Церкви был совер­шен перед Иису­сом Хри­стом ради боль­шей истин­но­сти веры, а не ради удо­вле­тво­ре­ния тре­бо­ва­ний мира. Спра­вед­ли­вый кри­те­рий суж­де­ния о про­шлом Церкви, по словам Папы, — этоsensus fidei (“чув­ство веры”), а не «мен­та­ли­тет, гос­под­ству­ю­щий в опре­де­лен­ную эпоху». В том числе и по этой при­чине Иоанн Павел II поже­лал, чтобы просьба о про­ще­нии сопро­вож­да­лась стро­гим исто­ри­че­ским иссле­до­ва­нием: «Прежде, чем про­сить про­ще­ния, необ­хо­димо иметь точное пред­став­ле­ние о фактах и выявить, в чем дей­стви­тельно про­яви­лись несо­от­вет­ствия еван­гель­ским тре­бо­ва­ниям». Кар­ди­нал Жорж Коттье, доми­ни­ка­нец и в этом смысле прямой пото­мок инкви­зи­то­ров, выра­зил это еще более точно: «Просьба о про­ще­нии может касаться только под­лин­ных и объ­ек­тивно при­знан­ных фактов. Невоз­можно про­сить про­ще­ния за некие образы, рас­про­стра­нен­ные в обще­стве, в кото­рых больше мифа, чем реаль­но­сти».

Каковы же резуль­таты мно­го­лет­него иссле­до­ва­ния?

Мас­штабы многих пред­став­ле­ний о Святой Инкви­зи­ции сокра­ти­лись, другие были пол­но­стью раз­ру­шены. Напри­мер, «охота на ведьм». В 80‑х годах теолог Ганс Кюнг гово­рил о девяти мил­ли­о­нах ведьм (девяти мил­ли­о­нах!), кото­рые пре­сле­до­ва­лись и были сожжены Цер­ко­вью (это более кро­ва­вый гено­цид, чем тот, что устро­или наци­сты в про­шлом веке по отно­ше­нию к евреям). Но свет­ские экс­перты, к кото­рым обра­тился Папа, суще­ственно опро­вергли оценки Кюнга. Пре­сле­до­ва­ния ведьм были весьма рас­про­стра­нен­ным явле­нием, но речь идет не о мил­ли­о­нах, а о несколь­ких тыся­чах слу­чаев.

Като­ли­че­ской Церкви в скан­ди­нав­ских стра­нах часто при­хо­ди­лось пре­се­кать бес­по­ря­доч­ные обви­не­ния или случаи само­суда, выра­же­ние ата­ви­сти­че­ских и язы­че­ских стра­хов по отно­ше­нию к людям, подо­зре­ва­е­мым в наве­де­нии порчи. Не только про­те­станты были суро­вее като­ли­ков, но и граж­дан­ское пра­во­су­дие было гораздо более жест­ким, чем пре­сло­ву­тое пра­во­су­дие рели­ги­оз­ное. Число осуж­ден­ных Инкви­зи­цией на сожже­ние исчис­ля­ется сот­нями против ста тысяч осуж­ден­ных свет­скими судами».

портал “Пра­во­сла­вие и мир”

Реко­мен­ду­е­мые записи

Арагон | регион, Испания | Британика

Арагон , Испанский Арагон , автономный округ (автономное сообщество) и исторический регион на северо-востоке Испании. Он включает в себя провинций (провинций) Уэска, Сарагоса и Теруэль. Арагон граничит с Францией на севере и автономными сообществами Каталония на востоке, Валенсия на юго-востоке, Кастилия-Ла-Манча на юго-западе и Кастилия-Леон, Ла-Риоха и Наварра на западе.Арагон был создан в качестве автономного сообщества на основании статута автономии от 10 августа 1982 года. Столица — Сарагоса. Площадь 18 411 квадратных миль (47 697 квадратных километров). Поп. (оценка 2007 г.) 1 296 655.

География

Горы преобладают в рельефе к северу и югу от бассейна реки Эбро, простирающейся с востока на запад, которая делит Арагон на северную и южную части. В административном отношении провинция Сарагоса занимает бассейн Эбро и окружена провинцией Уэска ​​на севере и провинцией Теруэль на юге.Пиренеи поднимаются на высоту более 9840 футов (3000 метров) и простираются на юг от Франции до Уэски. Их предгорья, предпиренейские горы, снижаются к югу к бассейну Эбро. Река Эбро истощает большую часть Арагона, за исключением его самой южной части, которая связана с бассейном реки Тежу и Средиземным морем. Сьерра-де-Гудар занимает почти всю провинцию Теруэль, а также юго-западный угол Сарагосы.

Сельская местность долины Тена на фоне Пиренейских гор в Арагоне, Испания.

© Хуан Игнасио Поло/Dreamstime.com

Годовое количество осадков невелико на большей части Арагона, в среднем около 14 дюймов (350 мм). Большинство осадков выпадает осенью и весной. Средиземноморский климат преобладает, за исключением Пиренеев.

Население, как правило, концентрируется в орошаемых зонах бассейна реки Эбро и гораздо реже встречается в прилегающих горах. В Уэске и Теруэле население сократилось с начала 20 века, когда виноградная филлоксера уничтожила там многочисленные виноградники.Между тем, население провинции и города Сарагоса выросло за счет Уэски и Теруэля. Половина населения Арагона проживает в городе Сарагоса.

Большая часть земли возделывается богарным земледелием, выращивая пшеницу, ячмень, оливки и виноград. Однако орошаемые земли гораздо более продуктивны и составляют большую часть сельскохозяйственной продукции Арагона. Основные культуры орошаемых зон — кукуруза (кукуруза), кормовые и плодовые.

Правительство спонсировало различные проекты по расширению орошаемых земель, начиная с Имперского канала вдоль реки Эбро, строительство которого было завершено в 1783 году.К 1904 году Арагонский канал и Каталония привели к орошению широких участков земли в провинции Уэска, а План Барденас и План Монегрос, инициированные после 1945 года, привели к орошению многих дополнительных акров. Канал Барденас протекает по рекам Арба и Арагон и сосредоточен вокруг города Эхеа-де-лос-Кабальерос, а канал Монегрос проходит по рекам к югу от города Уэска. Животноводство, особенно свиноводство и овцеводство, играет важную роль в Уэске.

Производственный сектор Арагона в значительной степени сконцентрирован в большей Сарагосе.Введение сахарной свеклы в конце 19 века ускорило индустриализацию города; в период с 1900 по 1905 год здесь было основано семь сахарных заводов. Однако сейчас металлообработка является ведущей отраслью Сарагосы. Электрические приборы, машины, железнодорожное оборудование и автомобили являются ведущими производителями. Также производятся текстиль, обувь и одежда.

Основным источником энергии Арагона является гидроэлектроэнергия, вырабатываемая плотиной на реке Эбро и ее северных притоках в Уэске.Исторически провинция Теруэль была регионом добычи бурого угля и железной руды; сегодня его основной экономической деятельностью является производство теплоэлектроэнергии. Железная дорога достигла Сарагосы в 1864 году, и теперь автомагистрали соединяют этот город с крупными промышленными центрами Испании.

История

Современное автономное сообщество Арагон примерно соответствует историческому королевству Арагон. Это княжество возникло в 1035 году, когда Санчо III (Великий) Наваррский оставил своему третьему сыну Рамиро I небольшое пиренейское графство Арагон и основал его как независимое королевство.К этому горному владению Рамиро добавил графства Собрарбе и Рибагорза на востоке. К 1104 году короли Арагона удвоили его размер за счет завоеваний на юге, в направлении реки Эбро. Сарагоса, крупный город, контролируемый Альморавидами, пал под властью Альфонсо I Арагонского (1104–1134 гг.) в 1118 г. и вскоре стал столицей Арагонского королевства. Отвоевание современного Арагона у мусульман было завершено к концу 12 века. В 1179 году Арагон заключил соглашение с соседним христианским королевством Кастилия, согласно которому те части Испании, которые оставались в руках мусульман, были разделены на две зоны — по одной для каждого королевства, которое необходимо отвоевать.

В 1137 году правитель Каталонии Рамон Беренгер IV, граф Барселонский, женился на наследнице Арагонского королевства. Союз Арагона и Каталонии в основном принес пользу каталонцам, которые доминировали в государстве до 1412 года. Союз позволил каталонцам посвятить себя торговле и морской экспансии, зная, что финансовая и военная ответственность за их защиту от Кастилии ляжет в основном на жителей. Арагонской глубинки.

Тем временем арагонские короли продолжали расширять свои владения, отвоевав богатое королевство Валенсия у мусульман в 1238 году.Завершив таким образом оккупацию мусульманских территорий, отведенных ему по договору 1179 г., Арагон начал экспансию в район Средиземноморья, что стало возможным благодаря морской мощи каталонцев. В 1282 году, после инцидента с сицилийской вечерней, Петр III Арагонский (1276–1285) был принят сицилийцами как их король, и с тех пор Сицилией правили либо непосредственно короли Арагона, либо их родственники. Сардиния была включена в состав Арагонской империи в 1320 году, а в 1442 году Альфонсо V Арагонский (1416–1458 гг.) успешно завершил свою долгую борьбу за завоевание Неаполитанского королевства.Наварра, находившаяся под властью Арагона с 1076 по 1134 год, снова перешла под его власть в 1425 году.

К 15-му веку дворяне самого Арагона стали выступать за союз с Кастилией, чтобы уравновесить власть купеческих каталонцев. Их шанс представился в 1412 году, когда после угасания дома Барселоны в 1410 году они добились избрания кастильского принца Фердинанда Антекерского на вакантный арагонский престол, несмотря на сильную каталонскую оппозицию. Один из преемников Фердинанда, Иоанн II Арагонский (1458–1479), противостоял остаточному каталонскому сопротивлению, организовал женитьбу своего наследника Фердинанда на Изабелле, наследнице Генриха IV Кастильского.В 1479 году, после смерти Иоанна II, королевства Арагон и Кастилия объединились, образовав ядро ​​современной Испании. Однако арагонские земли сохраняли автономные парламентские и административные учреждения до начала 18 века, когда их конституционные привилегии были отменены Филиппом V. Старое королевство Арагон просуществовало как административная единица до 1833 года, когда оно было разделено на три существующие провинции. .

Висенте Родригес

Инквизиция, испанский | Энциклопедия.com

ИНквизиция, ИСПАНСКИЙ. С момента своего основания испанская инквизиция была противоречивой. В 1478 году Фердинанд Арагонский (годы правления 1471–1504) и Изабелла Кастильская (годы правления 1474–1504) запросили у папы разрешение на учреждение религиозных трибуналов в Кастилии. В отличие от средневековой папской инквизиции, испанская инквизиция представляла собой гибрид религиозно-светского учреждения под властью короны, которая назначала своих должностных лиц и контролировала ее деятельность. Трибуналы использовали судебные процедуры, которые противоречили и оскорбляли существующую кастильскую юридическую практику.Создание испанской инквизиции в королевстве Арагон, где уже существовала собственная (хотя и умирающая) папская инквизиция, рассматривалось как оскорбление привилегий королевства, и один инквизитор был убит в соборе Сарагосы в 1485 году. северные протестанты использовали инквизицию как краеугольный камень антииспанской пропагандистской кампании, позже получившей название «Черная легенда». Даже в своем упразднении инквизиция вызывала споры, поскольку потребовалось три попытки подавить суд, которые продолжались до 1834 года.

Начиная с пятнадцатого века Инквизиция вызывает оживленные, а иногда и зловещие дебаты о характере своей политики и практики.

НАЧАЛО ИНКВИЗИЦИИ

Первые инквизиторы прибыли в Севилью в ноябре 1480 года. Их задачей было искоренить ересь и наказать виновных. Судебные процедуры основывались на средневековой инквизиционной практике, переработанной в Directorium Inquisitorum Николау Эймериком в 1376 году. Средневековая инквизиция была основана для борьбы с катаризмом, но особой целью испанской инквизиции была новая ересь «иудаизации».«В течение пятнадцатого века силой или по собственному желанию многие испанские евреи обратились в христианство. Некоторые из этих новых христиан (conversos) продолжали тайно исповедовать иудаизм, быстро продвигаясь в христианском обществе. Севилья, первый город, ставший мишенью для Испанская инквизиция была домом для большой и богатой общины converso . Несколько сотен человек были осуждены и наказаны за короткий период времени, и подобные сцены повторялись в Кордове, Сьюдад-Реале, Толедо и Валенсии.

Инквизиция использовала несколько степеней приговора. Для тех, кто был признан виновным в ереси, было послабление перед светским судом (за смерть через сожжение), послабление в чучеле для тех еретиков, которые бежали или ранее умерли, и примирение для тех, кто отрекся и пообещал вернуться к христианству. складывать. Во всех случаях имущество виновных в ереси конфисковывалось. Как во время, так и после публичного унижения и вынесения приговора на церемонии, известной как аутодафе, , осужденные были обязаны носить отличительную покаянную тунику (санбенито ) поверх своей одежды, и им и их потомкам мужского пола запрещалось носить государственная должность на протяжении нескольких поколений.Несомненно, для тех старохристиан, которые были полны решимости устранить нежелательную конкуренцию со стороны класса converso , Инквизиция была эффективным оружием.

Фаза становления Инквизиции продолжалась до 1517 года. Сформировалась четко определенная институциональная структура. На вершине находились генеральный инквизитор (также называемый великим инквизитором; первым был монах Томас де Торквемада [1420–1498]) и королевский совет, известный как Ла Супрема. В это время появилось несколько постоянных трибуналов, а другие функционировали недолго, а затем исчезли.В годы становления трибуналы сосредоточились почти исключительно на жидовствующих. Ограниченные свидетельства, сохранившиеся с этого периода, предполагают, что за это время было осуждено от 15 000 до 20 000 человек, что далеко не 340 592 человека, предложенных в 1808 году критиком инквизиции и бывшим секретарем Хуаном Антонио Льоренте (1756–1823). Следует помнить, кроме того, что очень многие приговоры выносились заочно или посмертно, так что даже в этот период жестоких преследований около 30–40 процентов арестованных в конечном итоге были приговорены к смертной казни.

ПЕРИОД НАИБОЛЬШЕГО ВЛИЯНИЯ

Период наибольшего влияния инквизиции пришелся на 1569–1621 годы, во время правления Филиппа II (правил в 1556–1598 годах) и Филиппа III (правил в 1598–1621 годах). До этого, при Карле V (годы правления 1517–1556), инквизиция страдала от отсутствия направления. Преследование жидовствующих исчерпало себя, и, если не считать преследования еретиков, известных как alumbrados , и последователей Дезидерия Эразма (1466?–1536) в 1520-х и 1530-х годах, трибуналы остались без четко определенной миссии.Однако десятилетие 1550-х все изменило, когда протестанты появились в Севилье и при королевском дворе в Вальядолиде. При генерале-инквизиторе Фернандо де Вальдесе (1483–1568) трибуналы были реформированы и перенаправлены на борьбу с протестантизмом.

В конце концов Инквизиция, насчитывающая в общей сложности шестнадцать трибуналов в Испании, два в Италии и три в Новом Свете, взяла на себя ответственность за цензуру и контрабанду и значительно расширила преследование различных религиозных преступлений.Помимо протестантов, conversos, морисков (обращенных мусульман) и иностранцев, в трибуналы были привлечены простые испанцы, так как даже самые случайные религиозные клятвы и заявления становились достойными проверки и исправления. Подробный допрос заключенных, когда-то ограничивавшийся обвиняемыми в самых гнусных ересях, теперь применялся к самым маловероятным подозреваемым, которых обычно штрафовали на дукат или два (для большинства это был крупный штраф) и без дальнейших церемоний отправляли восвояси. Подавляющее большинство всех дел, предпринятых инквизицией, имело место в этот период.

В этот период каждый трибунал функционировал с высокой эффективностью благодаря усилиям двух групп чиновников, одна из которых состояла из профессиональных, оплачиваемых карьеристов, а другая состояла из неоплачиваемых добровольцев. В состав профессионального ядра каждого трибунала входили два следователя, адвокаты обвинения, секретари, тюремщик, судебный пристав и швейцар. Периодически одному инквизитору приходилось объезжать ( визита ) свой район, в то время как другой инквизитор оставался дома, чтобы заниматься там делами.Трибуналы в значительной степени полагались на различные типы неоплачиваемых чиновников. Во-первых, были две сети фамильяров и комиссара. Фамильяры были мирянами, которым было поручено передавать сообщения и арестовывать подозреваемых и доставлять их Инквизиции, но они не были шпионами и осведомителями. comisarios были священниками, которые помогали в сборе доказательств на местном уровне. Для оценки еретического содержания обвинений инквизиторам посоветовали богословы, известные как calificadores. На ключевых этапах судебного процесса инквизиторы должны были консультироваться с членами трибунала с правом голоса, которые голосовали за то, предъявлять ли обвинение, пытать или осуждать. Дела, связанные со смертной казнью, были отправлены в Suprema для рассмотрения и утверждения, и каждый трибунал жидовствующих Moriscos протестанты Прочее Итого Всего Relaxed 4397 10817 3646 25814 44 674 1 604 9.8% 23,2% 23,2% 8,1% 57,8% 57,8% 57,0% 3,5% , адаптированные из Jaime Contreras и Gustav Henningsen, «Сорок четырех тысяч случаев испанской инквизиции (1540-1700): Анализ банка исторических данных», у Хеннингсена и Тедески, 116. В категорию «Все остальные» включены предложения и богохульство (27,1%), двоеженство и домогательства (8,4%), действия против инквизиции (7,5%), суеверия. (7,9%), и различные (6.8%). В «Total Relaxed» входят только те, кто лично приговорен к смертной казни.

требовалось вести подробную переписку с Suprema обо всех своих делах.

Период с 1569 по 1621 годы также стал свидетелем ряда спорных судебных процессов. Во-первых, архиепископ Толедо и примас Испании Бартоломе де Карранса (1503–1576) был втянут в водоворот придворных интриг, охвативших первые годы правления Филиппа II. Суд над Каррансой, длившийся с 1559 по 1576 год, начался в Испании и закончился в Риме.В 1576 году с него почти сняли обвинения в ереси, но вскоре после этого он умер. Вторым политически мотивированным судебным процессом было дело секретаря Филиппа II Антонио Переса (1539–1611), причастного к убийству другого секретаря. После того, как Перес бежал в Арагон в 1590 году, Филипп попытался вернуть его, используя инквизицию Сарагосы. Использование инквизиции таким образом вызвало такое широкое недовольство в Арагоне, что Филипп был вынужден командовать в армии. Несмотря на эти два известных случая, такое открытое политическое злоупотребление властью Священной канцелярии было редкостью.Однако инквизиция считала вполне оправданным пристальное наблюдение за испанскими духовными писателями и проповедниками, которых подозревали в протестантских наклонностях. В настоящее время список тех, кого судили или вызвали на допрос, читается как список самых известных религиозных мужчин и женщин Испании, в том числе, среди прочих, святого Игнатия Лойолы, святого Иоанна Авильского, монаха Луиса де Гранада, святого Франсиско де Борха, Брат Франсиско де Осуна, святая Тереза ​​Авильская и брат Луис де Леон.

ЗАКАТ ИНКВИЗИЦИИ

Инквизиция пришла в упадок вместе с Испанской империей в семнадцатом веке. Когда трибуналы отказались от своей амбициозной программы бдительности, количество дел и доходы упали. Трибуналы сосредоточились на делах португальцев conversos , проживающих в Испании, колдовстве и суевериях, а также цензуре. В восемнадцатом веке инквизиция не могла остановить медленное распространение идей Просвещения в Испании, и интеллигенция страны все больше начинала видеть в трибуналах не идущие в ногу со временем.С наполеоновским вторжением 1808 года суды впервые были подавлены руками французских чиновников и испанских либералов. Однако консервативные националисты, борющиеся за независимость и возвращение Фердинанда VII (годы правления 1808, 1814–1833), утверждали, что двор является хранителем испанской идентичности и морали. Инквизиция была восстановлена ​​без полномочий в 1814 году, но только для того, чтобы претерпеть длительную смерть между 1820 и 1834 годами.

Священная канцелярия была в последний раз запрещена официальным декретом в 1834 году, но с тех пор историки спорят о ее значении.В девятнадцатом веке протестантские историки и испанские либералы обвиняли в отсталости Испании инквизицию и католическую церковь, которые, как считалось, терроризировали страну, подавляли основные права на свободу слова и религии и тормозили экономический рост и научную мысль. В двадцатом веке, с приходом кровавых антисемитских и тоталитарных режимов, акцент сместился на понимание роли инквизиции в долгой истории преследований евреев и репрессий против целых народов.При прокатолической диктатуре Франсиско Франко (1892–1975; годы правления 1939–1975) цензура не позволяла испанцам свободно оценивать наследие инквизиции, а в 1970-е годы наиболее объективную работу проводили зарубежные историки, интересующиеся новой социальной историей. и история менталитетов. После падения режима в 1975 году испанцы в 1980-х и 1990-х годах присоединились к возрождению исследований инквизиции, чтобы понять сложную историю своей страны. Большой объем научных исследований, созданных с 1975 года, значительно изменил и конкретизировал понимание Священной канцелярии, которая стала рассматриваться как значительно менее монолитная и безжалостная, чем считалось ранее.

См. также Католицизм; Конверсос; Фердинанд Арагонский ; Изабелла Кастильская ; Преследование ; Филипп II (Испания) ; Испания .

БИБЛИОГРАФИЯ

Первоисточники

Beinart, Haim, ed. Протоколы судебных процессов над испанской инквизицией в Сьюдад-Реале. 3 тома. Иерусалим, 1974 г.

Эймерик, Николау и Франсиско Пенья. Мануэль инквизиторов. Переведено и представлено Луи Сала-Молинсом. Париж, 1973.

Хименес Монтесерин, Мигель, изд. Introducción a la Inquisción española: Documentos basicos para el estudio del Santo Oficio. Madrid, 1980.

Вторичные источники

Алькала, Анхель, изд. Испанская инквизиция и инквизиторский разум. Боулдер, Колорадо, 1987.

Беннассар, Бартоломе. Испанская инквизиция: XV–XIX век. Париж, 1979.

Контрерас, Хайме. Эль-Санто-Офисио-де-ла-Инквизитор в Галиции, 1560–1700 гг. Мадрид, 1982 г.

Дедье, Жан-Пьер. L’administration de la foi: L’Inquisition de Tolede, XVIe – XVIII века. Мадрид, 1989.

Гарсия Карсель, Рикардо. Orígenes de la Inquisción española: El tribunal de Valencia, 1478–1530. Барселона, 1976.

Галицер, Стивен. Инквизиция и общество в Королевстве Валенсия, 1478–1834 гг. Беркли, 1990.

Хеннингсен, Густав и Джон Тедески, ред. Инквизиция в Европе раннего Нового времени: исследования источников и методов. ДеКалб, Иллинойс, 1986.

Камен, Генри. Испанская инквизиция: историческая редакция. Лондон, 1997.

Леа, Генри Чарльз. История инквизиции Испании. 4 тома. Нью-Йорк, 1906–1907 гг.

Монтер, Уильям. Границы ереси: испанская инквизиция от Баскских земель до Сицилии. Кембридж, Великобритания, 1990.

Налле, Сара Тилман. Без ума от Бога: Бартоломе Санчес, Тайный Мессия Карденете. Шарлоттсвилль, Вирджиния, 2001.

Старр-ЛеБо, Гретхен Д. В тени Богородицы: инквизиторы, монахи и конверсо в Гваделупе, Испания. Princeton, 2003.

Sara Tilghman Nalle

Испанская инквизиция — История Испании

Испанская инквизиция

В 1478 году католические монархи начали знаменитую инквизицию, чтобы очистить католицизм на всех своих территориях.

Инквизиция была создана как трибунал для выявления еретиков и привлечения их к ответственности. Это подлило масла в огонь ненависти между евреями и христианами; если у вас был спор с соседом или знакомым, вы могли обвинить их в том, что они евреи, и они предстанут перед трибуналом и столкнутся с реальной опасностью. Этот легкий путь мести привел к значительному увеличению числа ложных обвинений.

И правительство, и другие чиновники провозглашали важность распространения настоящего католицизма.Они издали законы, запрещающие смешанные браки между христианами и евреями или новообращенными, что разрушило бы их идеал чистоты крови ( pureza de la sangre ). Из-за нарастающей враждебности многие евреи, не отрекшиеся от своей веры, были убиты или изгнаны из Испании. Они унесли с собой большую часть культуры и традиций, которые до этого момента обогащали страну.

На самом деле цель испанской инквизиции проистекала из страха христиан, что растущее еврейское население станет более могущественным, чем они. Евреи представляли угрозу для монархии, и католические монархи видели в инквизиции способ искоренить источник одной из своих самых больших проблем.

Кроме того, в 15 веке территория современной Испании находилась в состоянии войны с Италией, а католические монархи недавно отвоевали Гранаду, что привело к распространению бедных экономических условий среди большинства населения. Поскольку еврейская община имела более высокий социально-экономический статус, католические монархи опасались народного восстания, и изгнание евреев означало конец этой проблемы, а также приобретение их собственности после того, как они были убиты или бежали из страны.

Эпизод 10: Испанская инквизиция

Можете ли вы рассказать нам, что представлял собой институт испанской инквизиции, когда она действовала и вообще, какова была ее цель?

Инквизиция была основана в Испании в 1480 году королем Фердинандом и королевой Изабеллой, более известными тем, что поддерживали путешествия Христофора Колумба в Америку.Они пришли к власти с проблемой на руках. Почти столетием ранее летом 1391 года по всей Испании произошли массовые беспорядки, и многие тысячи евреев были насильственно крещены. После крещения от них ожидалось, что они будут жить как христиане, но многие из них продолжали тайно исповедовать иудаизм. Инквизиция была призвана разоблачать случаи того, что они называли «иудаизацией», то есть обратного обращения в иудаизм среди этих насильственно обращенных и их потомков, чтобы очистить Испанию от этой «ереси».

Auto de fé, Plaza Mayor, Madrid, 1683

Насколько важной была инквизиция в Испании раннего Нового времени? Было ли это чем-то, с чем все имели контакт и о чем знали?

Да. Нет ничего, что когда-либо появлялось на сцене или на экране, что адекватно передало бы силу этого огромного учреждения. До упразднения в 1834 г. он пользовался полной поддержкой испанской короны, имел 23 трибунала, в том числе 3 в Америке. Генеральный инквизитор стоял в центре его огромной бюрократии над инквизиторами, прокурорами, комиссарами, нотариусами и другими чиновниками.Он мог призвать настоящую армию из 90 007 фамильяров 90 008 или мирских чиновников, которые снабжали Инквизицию информацией и различными способами помогали ей. Я должен добавить, что его сила была значительно усилена его секретностью. Это сделало, с нашей точки зрения, справедливое судебное разбирательство практически невозможным. Как только заключенных помещали в секретные камеры, как их называли, у них не было связи с внешним миром, хотя контрабанда информации была известна, и до тех пор, пока не были предъявлены официальные обвинения, им не говорили, за что их держат.Даже после этого личность лиц, доносивших на них, не разглашалась, а обвинения против них были сформулированы для защиты их личности. Для судебного разбирательства требовалось как минимум два доноса, но доказательства ереси были вполне приемлемы. Таким образом, секретность была одним из ключей как к его силе, так и к вызываемому им ужасу.

А как Инквизиция решила, кого арестовывать? Выбирали ли они случайным образом людей, которые, по их мнению, могли быть еретиками, или тщательно выявляли тех, кто, по их мнению, мог быть врагами или еретиками?

В этой области много недопонимания.Инквизиция не стала сгонять и сразу наказывать людей. Были очень строгие правила, которые регулировали его деятельность, и они были очень подробными. Существует огромная масса протоколов отдельных дел, которые только начинают исследоваться, и они вообще свидетельствуют о скрупулезности инквизиторов, нотариусов и других должностных лиц в соблюдении этих правил. Никто не мог быть арестован без каких-либо доказательств вины на руках, поэтому любые представленные доказательства (обычно в виде доносов) проверялись и проводилось голосование, прежде чем следствие приступало к аресту.После этого подозреваемый заключался в тюрьму на время судебного разбирательства, но до того, как ему или ей были официально предъявлены обвинения — а это могло занять месяцы — подозреваемый предстал перед трибуналом, где его допросили и сделали замечание или предупредили. Подозреваемый мог признаться в любой момент — это сократило бы суд и смягчило наказание. Если он или она не признавались хотя бы полностью на первой аудиенции, делались еще две попытки, а затем предъявлялось официальное обвинение.

После официального обвинения следствие предоставило подозреваемому адвоката.Это было похоже на адвоката, но этот адвокат был наемным работником инквизиции, и на самом деле его работа заключалась в том, чтобы заставить заключенного признаться. Иногда адвокат защищал заключенного и пытался добиться более справедливого исхода дела, но по большей части они были там, чтобы добиться признания. Подозреваемые также могли назвать людей, которые могли бы свидетельствовать в их пользу: священника, приходского священника или кого-то из их знакомых с каким-то социальным статусом. Они также могли назвать людей, которые, по их мнению, могли незаконно донести на них, например: сосед, с которым они поссорились, или, очень часто, разгневанный слуга.Иногда они называли целый список знакомых, включая членов семьи, чтобы исключить почти всех из числа искренних и честных обличителей.

Итак, у Инквизиции были очень специфические правила и структуры для обвинения людей. Мое предположение заключалось в том, что они преследовали евреев, в частности, как еретиков. Это правда?

На самом деле инквизиция не преследовала евреев, по крайней мере, некрещеных евреев. Он преследовал религиозные преступления только в том случае, если они были совершены теми, кого он называл еретиками.По определению, еретиком должен был быть крещеный человек – это был тот, кто отошел от православия после крещения в Церкви. Таким образом, евреи, которых преследовала инквизиция, назывались conversos , часто упоминаемыми в документах Инквизиции как « judios » или « judeos » на португальском языке, что означает «еврей». Они были потомками евреев, насильственно крещенных в Испании в 1391 году и позже.

Были ли они когда-либо нацелены на людей, которые не были связаны с евреями или каким-то образом произошли от них? Они арестовывали людей за колдовство или колдовство?

Они фактически арестовывали людей по разным поводам, когда существовала Инквизиция.Он стремился расширить свой авторитет, а не сузить его, как это делает большинство институтов. Они преследовали криптомусульман, двоеженцев, гомосексуалистов. Они преследовали старохристиан за различные преступления против веры. Единственное, против чего они на самом деле не преследовали, так это за колдовство, и это интересно, потому что ведьм судили во многих европейских странах, а также в Новой Англии. Инквизиторы были очень рационалистичны и по большей части не верили, что существует такая вещь, как колдовство.Так что за 350 с лишним лет существования инквизиции действительно был только один выдающийся эпизод охоты на ведьм. Это происходило на севере Испании в Королевстве Наварра в 1609-1611 гг. Фактически, большинство ученых согласны с тем, что в Испании не было судебных процессов над ведьмами по сравнению с остальной Европой.

Инквизиция пытала заключенных?

Ну да. Но не так сильно, как думает большинство людей. Она не применяла пытки без разбора. Большинство заключенных вообще не подвергались пыткам.Пытки строго регламентировались. На это ушло много сил и времени. Он был применен только по двум причинам. А) получить признание от заключенного, который отказывался признаться, или Б) получить информацию о других еретиках, больше имен для судебного преследования. Так что, если трибунал убедился, что заключенный после допроса дал признательные показания и предоставил нужные сведения, а это случалось часто, то они не стали бы призывать к пыткам. Стариков и больных не будут пытать.Всякий раз, когда применялись пытки, ожидалось присутствие врача, чтобы приостановить разбирательство, если они сочли, что жизнь заключенного находится в опасности. Таким образом, это не было автоматически, это не было неизбирательным, и на самом деле это было гораздо более регламентировано, чем пытки в гражданских судах того времени.

Композитная сцена инквизиции голландского художника Адриана Шунебека (1658-1705)

Наказания, которые я связываю с испанской инквизицией, кажутся мучительными. Когда я думаю об испанской инквизиции, я думаю о сожжении на костре? Так наказывали большинство людей, если их признавали виновными?

Еще одно заблуждение.Сожжение на костре, безусловно, было одним из возможных наказаний, но далеко не каждая жертва инквизиции была сожжена на костре. Было много других наказаний. Некоторые из них были суровыми, например: публичные удары плетью, которые могли быть как унизительными, так и болезненными; дальнейшее заключение; одной из самых тяжелых была служба на галерах, то есть работа гребцами на галерах кораблей. Некоторые из них были более легкими: это мог быть простой выговор от инквизитора, или выговор, или принятие присяги на верность церкви.Это могло быть уплата сурового наказания, это могло быть изгнание из города или области на определенный срок. Большинство заключенных, которых судили, не были сожжены на костре. Есть исследование 44 000 случаев — чуть меньше половины случаев после 1540 года — из этих 44 674 случаев 824 были сожжены в штате. Это по-прежнему много людей, но это меньше 2% арестованных и осужденных и намного меньше, чем думает большинство людей.

Были ли люди когда-либо признаны невиновными и освобождены?

На самом деле инквизиция не придерживалась принципа невиновности, пока не доказана вина.Инквизиция сочла бы ниже своего достоинства оправдать заключенного. Когда улик явно не хватало или улики указывали на показания заключенного, инквизиция могла приостановить дело, и заключенному приходилось жить с клеймом того, что его судили.

Был освобожден?

Да, но он бы отсидел срок в тюрьме и было бы клеймо, или Инквизиция могла бы приговорить заключенного к очень мягкому сроку за подозрение.

Наконец, как оплачивалась вся эта деятельность?

Финансы были очень сложными. Инквизицию поддерживала корона, но на самом деле ожидалось, что трибуналы будут финансироваться независимо. Одним из важнейших источников дохода было конфискованное у заключенных имущество. Это один из самых шокирующих аспектов этих испытаний. В момент ареста имущество заключенного переходило бы под управление инквизиции, все до мельчайших подробностей.Кастрюли и сковородки, козы, что угодно. Это использовалось для оплаты содержания заключенных, их еды, если им требовались постельные принадлежности. Если заключенных нужно было доставить под охраной на большое расстояние в город, где их будут судить, дорожные расходы оплачивались из их имущества. Даже в тех случаях, когда заключенных подвергали пыткам, гонорар государственному палачу — лицу, применявшему пытки, — выплачивался из их собственного имущества.

А, если узников признавали виновными в ереси, их имущество полностью конфисковывалось, а это было одним из важнейших источников дохода инквизиции.

Можно ли сказать, что в конце концов испанская инквизиция преуспела в том, что намеревалась сделать?

Ну, цели изменились. Позвольте мне сказать так: ему никогда не удавалось полностью подавить нонконформистское и еретическое мышление всех видов, но вполне удалось подавить публичное выражение инакомыслия. Испания действительно обошла целую эпоху в развитии европейского мышления. Оно не было запечатано, но с помощью цензуры инквизиция препятствовала проникновению в Испанию публикаций, бросавших вызов оставшейся ортодоксии.

Когда это подошло к концу?

Это медленно подходило к концу. Это было своего рода угасанием в эпоху Просвещения, когда некоторые испанцы сомневались в «справедливости», которую вершила инквизиция. Но оставался достаточно популярным заведением. Он был отменен только с вторжением Наполеона в Испанию в 1808 году, когда Наполеон установил либеральный режим. Но когда пять лет спустя французы были изгнаны, инквизиция была восстановлена. Окончательно он был отменен только в 1834 году, с шокирующим опозданием.

---

Документы и дополнительная литература

 Отчет об изгнании из Испании
Весной 1492 года, вскоре после изгнания мавров из Гранады, Фердинанд и Изабелла Испанские изгнали всех евреев со своих земель и, таким образом, росчерком пера поставили конец крупнейшему и наиболее известному еврейскому поселению в Европе. Изгнание этого интеллигентного, культурного и трудолюбивого класса лишь отчасти было вызвано жадностью короля и усилением национализма народа, который только что довел крестовый поход против мусульманских мавров до славного завершения.Настоящим мотивом было религиозное рвение церкви, королевы и масс. Официальная причина изгнания евреев заключалась в том, что они поощряли марранов сохранять свое еврейство и, таким образом, не позволяли им стать хорошими христианами. Следующий отчет дает подробную и точную картину изгнания и его непосредственных последствий для испанского еврейства. Она была написана на иврите итальянским евреем в апреле или мае 1495 года.

Инквизиция в Перу XVII века: дела португальских «иудействующих»
От Генри К. Леа, Инквизиция в испанских владениях (1909)

Правда об испанской инквизиции
«Католическая культура» рекламирует это как «точное изображение испанской инквизиции современным американским историком.Затрагиваются политические, культурные, религиозные и судебные аспекты инквизиции. Описаны роли как Святого Престола, так и испанской короны.

Вклад в испанскую инквизицию — Насекомые, болезни и история

Черная смерть в Европе пришла в то время, когда католическая церковь была краеугольным камнем к каждому аспекту жизни простолюдина. От крещения до свадьбы, практически каждое событие в жизни было засвидетельствовано папством.Весной священник благословил поля до того, как они были посажены, и большая часть земли, на которой работали люди, принадлежала церковь или монастырь (Williman 1982). Именно эта полная преданность католическому Церковь, позволившая людям поверить, что чума была проклятием от Бога, а еретики явились причиной заболевания. Страх перед Черной смертью в средневековой Европе мог привело к усилению преследований нехристиан со стороны испанской инквизиции.Несмотря на то что испанская инквизиция возникла до того, как Черная смерть поразила Европу, страх то, что нехристиане были источниками болезни, позволило правителям принять инквизицию до уровней, которые, возможно, не были бы достигнуты при других обстоятельствах.

Хотя чума, вызываемая бациллой Yersinia pestis , скорее всего, присутствовала в Европе уже в 6 веке н.Д. (Вихманн и Grupe 2005), до начала 14 века он не был преимущественно легочным. Это было страх перед легочной чумой, который позволял людям верить церкви, когда они утверждали болезнь была вызвана расхождением в вере, а не другими естественными причинами (Кантор 2001). Потому что мало что было известно о происхождении болезней в Средней Азии. Веками людям внушали, что болезни — это божественная кара от Бога за их грехи.Религиозные группы, такие как мусульмане и евреи, веками считались козлами отпущения. для этих болезней, потому что их убеждения и действия позволяли рассматривать их как грешники против Бога. Поэтому неудивительно, что когда философы в начале 1300-х годов предсказали «великую чуму» как эсхатологический признак конца мир, и люди начали заболевать Черной смертью, общественность считала что эта болезнь была приписана греху и испорченности некатоликов внутри их сообщества (Williman 1982).

Преследование некатоликов было повторяющимся событием в Средней Европе. Возраст. За это время верность христианству заняла место верности политическое государство. Католическая церковь была единственным стабильным учреждением, которое обеспечивало лидерство и порядок для простого человека (Stalcup 2001). Это тоталитарное государство позволяло Католические лидеры будут преследовать и изгонять некатоликов на протяжении десятилетий, в том числе во всем мире. испанская инквизиция.Испанская инквизиция начала в 1215 году смещать Катеров. которые вторглись через торговые пути крестовых походов с Ближнего Востока. Первоначально Инквизиция должна была только предать еретиков суду, и если они были признаны виновными против Бога, они должны были быть изгнаны из Испании. Инквизиторы, однако, часто брали дело в свои руки, взбивая, ломая или отрывая языки те, кого судят за признание в ереси (Stalcup 2001).Инквизитор Цель состояла в том, чтобы спасать души, добиваясь признания в ереси и «обращая всех тех, осужден за ортодоксальные верования» (Roth 1964). Они были очень успешными в начале лет и начал преследовать другие религиозные группы, противоречащие католицизму. вскоре после изгнания катаров. К тому времени, когда Черная смерть поразила Европу в 1347 г. католики полностью установили инквизицию в Испании и активно преследовали ересь более 100 лет с помощью страха, пыток и обмана.

Еврейское население Европы подверглось жестоким преследованиям во время пандемии чумы 1347-1350 гг. Хотя другие религиозные группы преследовались, евреев обвиняли в как сажать, так и распространять чуму (Cantor 2001). В Испании, а также в Германии и Италии еврейские семьи были отмечены отличительной одеждой, изолированы и убиты. Когда чума поразила южную Францию ​​в 1348 году, враждебность по отношению к еврейскому народу который строился годами, достиг своего апогея.Затащили четырех граждан-евреев из своих домов и сожжены на костре по обвинению в отравлении городского водоснабжение при чуме (Tuchman 1978). Первые обвинения в распространении чумы в на юге Франции вызвала вспышку обвинений, в том числе в гибели одиннадцати человек. Евреев сожгли заживо в Савойе, более 2000 евреев сожгли на столбах в Страсбурге. Германия (Тучман, 1978).

Испанский король Фердинанд и королева Изабелла изначально пытались защитить еврейское населения от инквизиции из-за их экономической важности на протяжении всего страна как ростовщики. Однако по мере распространения чумы все больше и больше семей вынуждены признаться в своей предполагаемой причастности к пандемии или быть убитыми (Roth 1995). Чтобы избежать обвинений церкви, многие евреи обратились в христианство и спрятались свою истинную веру или покончили с собой, вместо того чтобы признаться в обвинениях в чуме.Инквизиторы в Испании запрещали практикующим или обращенным евреям покидать страну. городов в разгар эпидемии чумы, полагая, что они распространятся распространение болезни по всей стране (Roth 1995). Потому что метод чумы передача не была известна и продолжала распространяться, несмотря на предложенные средства защиты. медицинскими и религиозными лидерами, король и королева начали разрешать удаление обвиняемые евреи в годы поздней чумы (Roth 1995).одобрение инквизиции действия испанской монархии в годы чумы, возможно, открыли дверь для усиление преследований некатоликов со стороны инквизиции в будущем.

К 1350 году, когда эпидемия чумы пошла на убыль, более 50 000 еретиков были убиты в имя католической церкви, и многие другие отреклись от своей веры и обратились в христианство, чтобы выжить.По мере того как небольшие вспышки чумы продолжали вспыхивать в Европе, антисемитизм рос, и к 1391 году еврейский народ был изгнан из Испании целиком. Тех, кто оставался в бегах, преследовали и убивали за их убеждения по всему миру. начало 19 ^-го века, когда французы окончательно ликвидировали инквизицию (Stalcup 2001). Хотя испанская инквизиция началась не с Черной смерти, чума может усилили ярость инквизиции, сея страх и предубеждение против христиан по всей Европе.

Ссылки Процитировано

1. Кантор, Н. 2001. После чумы. Саймон и Шустер, Нью-Йорк, штат Нью-Йорк.
2. Рот, К. 1964. Испанская инквизиция. В.В. Norton & Company, Нью-Йорк, штат Нью-Йорк.
3. Рот, Н. 1995. Conversos, инквизиция и изгнание евреев из Испании. То University of Wisconsin Press, Мэдисон, Висконсин.
4. Сталкап, Б. 2001. Инквизиция. Greenhaven Press, Сан-Диего, Калифорния.
5. Тухман, Б. В. Далекое зеркало: Бедствие 14 ^-го -го века. Ballantine Books, Нью-Йорк, штат Нью-Йорк.
6. Wiechmann, I., Grupe, G. 2005. Обнаружение ДНК Yersinia pestis в двух раннесредневековых скелетных находках из Ашхайма (Верхняя Бавария, 6 век). А.Д.). Американский журнал физической антропологии. 126:48-55.
7. Виллиман, Д. 1982. Черная смерть: воздействие чумы четырнадцатого века. Средневековый Тексты и исследования эпохи Возрождения. Бингемтон, Нью-Йорк.

Разъяснение и дополнение Грегори Бейли, SUNY-New Paltz (15 апреля 2010 г.)

Папская булла Exigit Sinceræ Eevotionis, выпущенная Папой Сикстом IV 1 ноября. 1478 год считается официальным началом испанской инквизиции.Хотя это является папской буллой, посредством которой была учреждена инквизиция, следует отметить что антисемитское преследование евреев католической церковью было явлением, датируемым столетий до этой даты. Термин «Инквизиция» относится к «бывшему трибуналу Римско-католическая церковь (1232-1820), созданная для обнаружения и пресечения ереси» (Принстон Ворднет).Цель диссертации в этой статье состоит в том, чтобы представить Черную смерть и последовательное преследование евреев в 1300-х годах как событие, которое следует изучить в рамках римско-католической инквизиции; точнее, католик Испанская инквизиция.

Инквизиция | История | [Amherst College

Весна 2019

Инквизиция в Иберии и Латинской Америке

Внесен в список: History, as HIST-340

Факультет

Russell Lohse (Section 01)

Inquisition is one

] самых печально известных учреждений в мировой истории, но остается малопонятным.В рамках своего стремления объединить испанские королевства под своей властью Фердинанд и Изабелла добились разрешения папы на создание общенациональной инквизиции в 1478 году. политические и экономические мотивы, а также религиозные. Инквизиция преследовала десятки тысяч обращенных евреев и мусульман, протестантов и других лиц, подозреваемых в таких преступлениях, как богохульство, колдовство или сексуальные нарушения за свою 350-летнюю историю.Тем не менее, в отличие от произвольной «охоты на ведьм», инквизиция была полностью бюрократическим учреждением, которое действовало в соответствии с жестко определенными правилами и процедурами. Читая и обсуждая некоторые из наиболее важных классических и современных работ, студенты узнают об основных историографических спорах и дебатах об инквизиции в Иберии и Латинской Америке. В серии коротких статей студенты будут анализировать вторичные чтения, а также первоисточники, взятые из записей Инквизиции.Две классные встречи в неделю.

Ограничено 25 студентами. Весенний семестр. В гостях у профессора Лозе.

В случае перерегистрации: Приоритет на получение специальностей HIST, при необходимости по старшинству.

Ключевые слова. AM — 11:20 SCCE A019

Чт 10:00 — 11:20 SCCE A019

Учебники

Ниже приведены учебники, используемые в этом курсе, а также информация о ценах и наличии в местных книжных магазинах.Показанный ценовой диапазон основан на запросах к нескольким книжным интернет-магазинам; нажмите на поле цены, чтобы увидеть подробную информацию о ценах.

2 TBD

2 9780195151671 151671

2 9780812248241 9780812248241 97808222334170 97808222334170 97808222334170

2 Современные вопросы: Перу и колониальное происхождение цивилизованного мира (Латинская Америка)

2 9780826323842

2

2 97808722079943 97808722079943

6

2 9781421403861

2 Инквизиция в Новой Испании, 1536–1820 гг.: документальная история

2 Университет Северной Каролины

Tisbn	TISBN	Title	Издатель	Комментарий	Комментарий	Комментировать	Книжный магазин	Цена
78-0801859328	Женщины в Инксуточном инквизиции		Giles		Amhherst Книги
Еретика или дочери Израиля?25- $ 56,40
9780300180510	Испанская инквизиция: Историческая Revision, четвертое издание	Yale University Press	Генри Камен		Амхерста Книга	От $ 17.98- $ 28,83
9780520066304	инквизиции	Университет Калифорнии Press	Edward Peters		Amhherst Книги	от $ 6.58-697	от $ 6.58-697 2
Запрещенные отрывки: Мусульмане и Морискос в колониальной Испанской Америке (ранняя современная Америкас)	Университет Пенсильвания пресса	Кэролайн П.Cook		Amherst Книги	от $ 38.98-697
Duke University пресс-книги		Amherst		Книги	от $ 4.7897	от $ 4.78-16999
9780826323842	9780826323842			2	Richard Boyer		От 13 долларов.72-20 $ 24.32
Испанский инквизит, 1478-1614: антология Источников	Hathologethet Publishing Company, Inc.	Homza	Amherst Книги	от $ 10.00-1693
Издательство Университета Джона Хопкинса	Чучиак		Amherst Books	От 17,98 до 36 долларов.19
9781469609751	Domingos álvares, Африканское исцеление, а также интеллектуальная история Атлантического мира	Sweet, James H.		Amhherst Книги	от $ 14.24-400163

Эти книги можно приобрести в местном издательстве Amherst Books.

В случае избыточного набора

Приоритет в обучении по специальностям HIST, при необходимости по старшинству.

Предложения

2021-22: Не предлагается
Другие годы: Предлагается весной 2019 г.

Мотивы испанской инквизиции и влияние на экономическое развитие Испании

Аннотация

В этой диссертации я изучаю мотивы, развитие и последствия испанской инквизиции.Изучение роли, которую этот институт играл в течение своего долгого существования, и мотивов его деятельности проливает свет на политическое и экономическое развитие Испании. Я также исследую каналы, по которым испанская инквизиция влияла на экономическое развитие Испании. В первой главе анализируются мотивы следственной деятельности. Я показываю, что инквизиция была репрессивным инструментом испанских королей, используя испанскую военную деятельность как детерминанту репрессий. Основная идея состоит в том, что требование правительства о репрессиях было больше в периоды войны, потому что война увеличивала вероятность внутренних восстаний.Чтобы свести к минимуму угрозу восстания, инквизиция проводила больше судебных процессов, когда военные действия Испании были интенсивными. Чтобы проверить эту гипотезу, я разрабатываю теоретическую основу и собираю данные временных рядов для семи испанских инквизиционных округов о деятельности инквизиции, а также о войнах, проводимых испанской короной. Я показываю, что существует обратная связь между войнами и инквизиторской деятельностью. Мои результаты устойчивы к включению данных о суровости погоды (засухи), ценах на пшеницу и поправок на побочные эффекты из других районов, кроме основного анализируемого района.Я также показываю, что инквизиция не проводила судебных процессов для финансирования испанских войн или экспроприации. Во второй главе анализируются долгосрочные политические и экономические последствия испанской инквизиции. Используя набор данных по пяти регионам, четырнадцати провинциям и 947 муниципалитетам по инквизиторской деятельности, населению, экономическим и политическим результатам, я показываю, что регионы, более затронутые инквизицией, связаны с более низким экономическим развитием, чем регионы, менее затронутые ею. Более того, я обнаружил, что регионы, более затронутые Инквизицией, ассоциируются с более негативным отношением к научным достижениям.В третьей главе (совместно с Франсиско Дж. Пино) используются данные папских конклавов для анализа того, как разногласия между кардиналами сформировали конфликт внутри Папской области в 1295–1878 гг. конфликта, так и его интенсивности. Это обеспечивает поддержку недавних теорий, касающихся детерминант этнического и политического конфликта.

Описание

Диссертация (доктор философии) — Бостонский университет ПОЖАЛУЙСТА, ОБРАТИТЕ ВНИМАНИЕ: Библиотеки Бостонского университета не получили форму «Разрешение на управление» для этой диссертации или диссертации.Поэтому он недоступен в открытом доступе, хотя может быть доступен по запросу. Если вы являетесь автором или главным консультантом этой работы и хотели бы запросить открытый доступ к ней, свяжитесь с нами по адресу [email protected]. Спасибо.

.